Машина получилась норовистая но, применю автомобильный термин, приёмистая. Ускорение на разгоне давала почти четыре десятых «Же», карабкалась вверх, не теряя скорости, с носом, задранным под углом двадцать с лишним градусов, а уж какие фокусы на ней можно было вытворять…! ни на секунду не расслабляясь.
Вообще-то я создавал машину для маневренного воздушного боя, а не прогулочную таратайку.
Упомяну про стрельбы — мы их провели очень много, как по конусам, таскаемым мотопланером, так и по сброшенным им парашютикам. Расстреливали поплавки в море и наземные мишени. Бумажные монгольфьерчики со свечкой внутри сбивали и в свободном полёте и в падении после попадания. Понимаете, упреждения всякие и рассеяния — бич для воздушного стрелка. Я и сам тренировался, и ребят своих приучал к поражению цели с минимальной дистанции навскидку. А это даётся практикой. И несть числа тараненным при неудачных «подходах» парашютикам. К счастью, с нашей стороны обошлось без жертв.
Сороковой год прошел относительно спокойно. Не могу сообразить, когда и как я проговорился, но все вокруг вели себя так, как будто целиком и полностью разделяли мои планы. Только в несколько расширенной интерпретации. Например, Саня привёз из Киева сразу два сварочных аппарата и опытного сварщика, прибывшего по комсомольской путёвке. Этот уже не комсомольского возраста серьёзный мужчина обучил и меня и «пионеров» делать прочные швы в достаточно сложных местах.
Откуда-то появилось сразу огромное количество мелкофасонного проката, после чего бакелит перестал применяться в наборе нашей машины — сталь, и только сталь сделалась основой скелета истребителя. Прибавка в весе вышла небольшая, зато прочностные характеристики сразу подскочили по всем параметрам. Обшивка же из композитных, листов, выклеенных на болванках, нас вполне устраивала — где то она брала на себя часть нагрузки, где-то равномерно распределяла её по каркасу.
Только вот, неожиданно оказалось, что мы сразу строим целый десяток самолётов, вместо одного единственного. Я числился руководителем молодёжного кружка авиастроителей при аэроклубе, а помощники мои были оформлены в нём инструкторами — они много чего нахватались от меня. Могли и чертёж оформить, и несложные расчёты провести — мы ведь постоянно общались за решением самых разных технических задач, а секретов я от них не держал. Зарплаты у нас были скромные, но на жизнь хватало. У меня запросы невелики, а крестьянские дети, приносящие домой заработок — люди уважаемые.
Признаюсь, привлекать к нашим трудам следующее подрастающее поколение я не торопился — судя по всему, к нужному моменту подготовиться получается уверенно, а расширять круг посвящённых ни к чему. Вот только не нравилось мне, что Мусенька явно намерена войти в состав боевой группы пилотов. Не нравится мне, когда женщины рискуют жизнью на войне. Разумеется, решать проблему следовало кардинально — сделать ей счастливой мамой и… она же с ребёнком попадёт под оккупацию, что значительно хуже, на мой взгляд. Особенно при её решительном характере. Причём, под оккупацию румынскую… охохонюшки! Вздохнул, и смирился с неизбежным. В конце концов не все погибают, может быть ей повезёт?
Кроме меня, Сани, Шурочки и Мусеньки облётывались в новых истребителях и наши «пионеры» — я им обещал полёты ещё когда совсем мальчишками увлекал авиацией. Обучение в аэроклубе они тоже прошли, поэтому пришлось скрипя зубами смирить сердце и заниматься их обучением — я оказался под катком ранее взятых на себя обязательств, а материальные возможности в виде наличия материалов, моторов и предоставляемого в наше распоряжение горючего — просто не давали ни малейшей возможности увильнуть от «сверхплановой» работы.
Разумеется, поняв, что и моим товарищам, возможно, придётся драться в небе войны, начал серьёзные занятия по тактике маневренного боя — собственного опыта мне было не занимать, да и немало роликов о знаменитых схватках, просмотренных в своё время благодаря интернету, кое-что добавили к знаниям. Вражескую технику я себе представлял отчетливо, поэтому вырезал деревянные модели, раскрасил, как полагается и начал тренировки по «узнаванию» их с разных расстояний и ракурсов.
В полётах мы тренировали всевозможные фокусы, вроде широко известной Покрышкинской «кадушки», отрабатывали маневрирование при встрече на произвольных ракурсах и высотах. Огромное внимание уделяли использованию преимуществ наших самолётов над любыми другими — мы были маневренней во всех отношениях. Вертлявей, скороподъёмней и не теряли управляемости, пока винты обдували хвост — то есть даже на самых малых скоростях, даже беспорядочно падая — могли направить нос туда, куда нужно.
Почему-то в этот период я испытывал огромный внутренний подъём. У меня получилось всё, что задумал. И продолжало получаться — отец Николай «подогнал» аппаратуру «из-за бугра». Радиополукомпас в машину никак не лез, зато рации и авиагоризонт подошли прекрасно, встав на оставленные для них места. Всего этого добра оказалось достаточно для всех строящихся самолётов и даже осталось немного для… позднее помяну, а то сейчас не к слову.
Отрабатывали мы и такие элементы, как взлёт и посадка. Особенно нас волновали длины разбега и пробега. При старте раскручивали двигатель, зафлюгерив винт — он при этом просто перемешивал воздух, не создавая тяги. А потом ставили шаг на «передний ход», и машина срывалась, как пришпоренная, вжимая пилота в спинку кресла. Тут нужно было внимательно удерживать аппарат горизонтально, пока наберётся скорость отрыва. Потом — сработать обоими элеронами, выполняющими функцию закрылков, чтобы оторваться от грунта. Словом, взлёт получался энергичным.
При посадке подобных удобств не было — всё делалось по классике, причём точность касания одновременно всеми тремя точками требовалась ювелирная. Только торможение винтом немного сокращало пробег. Однако, в целом, вполне прилично выходило. Не хуже, чем у серийных истребителей.
Изменений в конструкцию самолёта больше не вносили, кроме нескольких мелких уточнений, необходимость в которых выявилась в процессе энергичных эволюций. То есть творческая компонента в нашей деятельности более не присутствовала. И это вызвало своеобразную ломку, особенно в рядах «пионеров» — многократное повторение одних и тех же производственных операций — не то, к чему они привыкли.
А одна «задачка» у меня для разминки была. Поскольку намечалось что-то вроде эскадрильи — объёмы снабжения её ожидались вполне приличными. То есть на крестьянских телегах даже горючего не привезёшь. Или потребуется небольшой обоз. Но лучше, конечно, самолёт — ему не нужны дороги. Самолёт с вертикальной посадкой мне совершенно не по зубам, но вот приспособить его к работе с короткой полосы было бы замечательно.
