— Ну дык… — в непритязательной форме похвастался своим профессионализмом разбойник.
— И не лень было за нами в такую даль тащиться, через столько границ?
— Не велик труд, да и должок за нами остался.
— Ничего себе — не велик труд, — восхитился я. Разбойник замолчал, явно не желая развивать тему.
— А в Крушанице во время дуэли, кто в шляхтича стрелял?
— Племянница и стреляла. Увидела, что дуэлянту вашему погибель грозит, вот и не стерпела. К тому же из-за неё вся эта суматоха с дуэлью приключилась.
— Не понял, причём тут твоя племянница и дуэль?
— Экий вы, право слово, недогадливый. Мы вас едва не потеряли в Крушанице, стали по постоялым дворам разыскивать. Племянница ненароком и заглянула в тот, где панове гуляли. Энтот, что среди них самый главный, к ней пристал, а Карл ваш вступился. Чуть не подрались, а потом порешили на дуэли схватиться. Полинка моя, не будь дурой, руки в ноги и бежать. А на следующий день зарядила ружжо и в засаду… Не в первой ей.
— Интересно получается. А она не боялась, что промахнётся или того хуже — пристрелит Карла.
— Полинка, — лениво позвал разбойник.
— Чего, дядь?
— Ты когда на дуэли пуляла, ничего не боялась?
— Чего мне бояться? — очень удивилась девушка.
— Ну что прихлопнешь кого не надо.
— Не, — отрицательно помотала головой разбойница. — Кого не надо я б не убила. Меня такой человек учил стрелять… Она внезапно замолчала.
— Какой человек? — с интересом спросил я.
— Да так, — неохотно отозвалась Полина. — Хороший человек.
По её виду я понял, что она не настроена отвечать дальше, и не стал приставать с расспросами.
Мы стали обсуждать дальнейшие планы. Потоцкий предупредил, чтобы мы не возвращались прежним маршрутом. Значит, предстояло держать путь в другую сторону.
— Махнём туда, где нас точно не ждут, — предложил Михай.
— Куда именно? — поинтересовался я.
— В Гданьск. Из него в Петербург ходят пакетботы. Доберёмся до России водным путём.
— Идея, конечно, неплохая, но потребуются деньги, а у нас с ними плохо. Всё что было — выгребли поляки, — сказал я.
— Значица сейчас их старец пересчитывает, — логично заключил Михайлов. — Небось все наши дукаты с талерами в кубышке евонной осядут. Я эфтакую породу знаю.
— Рыбак рыбака… — усмехнулся в усы Чижиков.
— Скажешь тоже, — обиделся Михайлов.
— Будет тебе на меня дуться. Деньги мы как-нибудь раздобудем, — заверил Чижиков. — Токмо к границе нам сейчас лучше не подходить. Вильнём хвостом и поедем в Данциг. Пущай Сердецкие по тутошним лесам мотаются, нас ищут. Я прикинул расстояние.
— Нет, до Данцига далековато: через всю Польшу добираться. Махнём лучше к Мемелю, а там сядем на корабль.
— Это что — к пруссакам в гости? — прищурился Чижиков.
Мемель принадлежал Восточной Пруссии, которая хищно вгрызлась в бока Речи Посполитой.
— Думаешь, они опасней поляков?
— Сунемся — узнаем.
— Эх, знать бы точно, где тут наши войска стоят. Ведь наверняка не все в Крым отправили.
— Дык пока искать будем, нас быстро отыщут и того … убьют, в общем, — заверил Чижиков. Я обратился к дяде с племянницей:
— С нами подадитесь или как?
— А зачем? У вас своя свадьба, у нас своя, — пожал плечами разбойник. — Мы друг другу обуза. Вы и впрямь до Гданьска добирайтесь, а мы тут поозорничаем. Нам законы не писаны, колобродим, где захочется. Я взглянул на девушке. Она загадочно улыбалась, думая о чём-то своём.
— Чем отблагодарить тебя, Диана-охотница?
— Меня благодарить не надо. Вы дядюшку моего от верной смерти спасли, да за честь мою девичью вступились. Таперича мы квиты. Что мне надо — сама возьму, — с упрямством произнесла она.
— Что же тебе надо?
— А вот его и надо, — девушка кивнула в сторону Карла.
— В смысле? — не сразу сообразил я.
— В мужья его взять хочу. Уж больно пригожий да ладный.
У меня невольно открылся рот, гренадеры захохотали. Кузен от неожиданности подавился собственной слюной. Он закашлялся, девушка подсела рядом и заколотила маленькими кулачками по спине.
— Мадемуазель, я, конечно, польщён неожиданным вниманием к моей скромной персоне, но… — заговорил Карл, справившись с кашлем. Разбойница прервала его речь, приложив шаловливый пальчик к губам кузена:
— Не продолжай, милый. Не говори ничего, я всё понимаю. Думаешь, не пара я тебе. Не ровня и ровней быть не могу, — она горько усмехнулась. — Это я в таком виде тебе нужна, но ты обожди чуток. Всё ещё переменится. Карл озадаченно потёр подбородок.
— Я готов ждать годами, но чего или кого?
— Меня, — разбойница загадочно улыбнулась. — Ты только потерпи. Ей-ей… немного тебе ходить невенчанным осталось.
Гренадеры смеялись пуще прежнего — гоготал во всю глотку Чижиков, хихикал в кулачок Михайлов, рассеянно улыбался Михай.
— А ты смелая, — тихо произнёс Карл и, сняв с головы девушки дурацкий колпак, провёл рукой по шёлковым волосам. — Я люблю смелых.
— И я люблю, — тряхнув головой, дерзко сказала разбойница. — Ты на меня не смотри как на девку кабацкую, я чай ещё не целованная, для мужа себя берегу.
— Так сколько же ждать тебя и твоих перемен?
— Недолго, — сказала девушка и повторила: — Недолго.
— Вот так, Карл, — резюмировал я, — без тебя — тебя женили.
Дорога вывела нас из леса. Оказавшись на открытой местности все разом повеселели, довольный донельзя Михайлов затянул какую-то песню. Я вслушался и понял, что детским ушам она точно не предназначена, да и женским тоже. Впрочем, симпатичная разбойница и ухом не повела, когда новоявленный 'трубадур' выводил очередную скабрезную руладу.
Здесь наши пути разошлись. Мы двинулись в обратную сторону от польской границы, дядя с племянницей отправились в только им ведомое направление.
— Денег нет, оружия нет, пачпортов нет. Лепота, — грустно протянул Михайлов.
— Хватит ныть, — оборвал его Чижиков.
— Рази ж я ною? — встрепенулся Михайлов.
— Нет, настроение поднимаешь! Ещё раз в энтом духе ляпнешь, я тебе по морде насую, — предупредил гренадер.
— За что?!
— За всё хорошее. Михайлов заткнулся и перестал изводить нас нытьём.
Впереди показалось небольшое селение с корчмой, от которой исходил такой насыщенный аромат готовившейся пищи, что мои хлопцы как по команде сглотнули. Пустые желудки дружно заурчали.
— Может, продадим одну лошадь? — предложил Михай.
— Ага, и кто пешком потопает? — ехидно осведомился Чижиков. Топать ножками умопомрачительное расстояние не хотелось никому.
