Впоследствии он сожалел о своём поступке.
…Испытывая горечь упомянутой неудачи, прошу отметить: позже Итиро-сан сделал всё возможное, дабы исправить отвратительные последствия порчи детонатора и восстановить свою честь. Только благодаря ему мы обрели детальное описание внешности объекта, — Итиро-сан видел, как штурмбаннфюрера с почётом встречали на трапе и сажали в лимузин. Сняв квартиру, самурай подошёл к заданию со всей ответственностью. Получая от меня оперативную информацию, он следовал за своей целью в Москау, чтобы подойти к объекту на максимально близкое расстояние. После звонка нашего «крота» в гестапо старик прибыл в магазин «Бухенрай» и караулил цель в торговом зале вплоть до закрытия. Вечером он клялся богом Сусаноо: объект так и не появился. Прибавьте ещё один мой провал! Опасаясь разглашения тайны, я не посвятил Итиро-сан в особенности поведения Павла Локтева.
Это повлияло на всё остальное.
Сегодня Итиро-сан безропотно нажал на кнопку нового детонатора и отправился к ногам богини Аматэрасу, восхваляя величие микадо. Он привёл в действие взрывное устройство у входа в массажный центр «Эбицу», находясь рядом с личностью, как две капли воды похожей на объект. Погибло семь человек, включая самого токкотая. Предполагаю, опухоль лишила Итиро-сан возможности нормально мыслить, иначе он задался бы вопросом, почему Локтев дежурит у автостоянки в форме обер-ефрейтора охраны? Так или иначе, наша главная цель не пострадала, в лучшем случае — получила пару царапин.
Я полностью беру вину за крах моей стратегии. Долгие годы жизни в Руссланде пропитали моё сердце гнилью необязательств и бездумий. Я не предусмотрел вариант, что «юнкерс» НЕ БУДЕТ взорван. План был расписан мною по пунктам, и я упился нежностью лепестков своих мыслей. Взрыв самолёта — теракт больного раком, фанатика-одиночки, на старости лет одурманенного большевистскими идеями. Видеозапись с признанием Оноды-сан укрепила бы мнение гестапо, что гибель их спецагента в авиакатастрофе — трагическая случайность. Мы охотно подбросили бы и другие доказательства, отведя подозрения от разведки Ниппон коку. План был идеален, и в этом таилась его главная опасность. Я не продумал, как действовать, если что-то пройдёт не так. Верный исполнитель, который не колеблется умереть. Замкнутое пространство «юнкерса». Шикарная легенда и видеопризнание. Что может быть лучше? Впервые за многие годы я ласкаю взглядом самурайский меч. Мне почти невозможно себя простить.
…Я возглавляю резидентуру в Москау десять лет подряд. Мне платят двойное жалованье — за сложность работы. Москау действительно страшное место: ты никогда не обретёшь спокойствие. Поверьте, я отрабатываю свои деньги до последнего рина — в то время как мои коллеги расслабленно дремлют в шезлонге на Соломоновых островах или у пляжа Нгапали в Бирме, отпив коктейля со сливовым виски. Я бы охотно поменялся с ними местами. Не только с «азиатами», но и с теми, кто несёт службу в офисах Европы.
Уважаемые коллеги нервно меня поправят — там опасно, ведь Сопротивление до сих пор существует в Нидерландах, Дании и Норвегии. Да, действительно существует… такое же, как и в сороковых годах. Опереточное, позёрское, декоративное. Группа юнцов в масках, задыхаясь от собственной смелости, срывает флаг империи со скульптуры Русалочки в Копенгагене или расписывает краской из баллончиков памятник фюреру. Вселенский скандал, газеты разрывают сердце обывателя заголовками, ТВ скорбно предрекает эру терроризма. Законодатель Сопротивления — мода. В Европе модно быть революционером, борцом с системой: граждане любят размещать в сети запретные книги и сочинять песни, призывающие к борьбе. Но что дальше? Юнцов ловит гестапо, они сдают всех приятелей, а после горестно каются на ТВ, объясняя свои акции побочными эффектами от приёма наркотиков. Сопротивление в Западной Европе законсервировалось внутри Сёгунэ. Слишком мало арийцев желают рискнуть своим благополучием. После Двадцатилетней Войны китайские рабы подняли города западных рейхскомиссариатов из руин, произошёл экономический бум, сытная жизнь проистекла сыром и колбасой.
Черчилль в своё время обещал, что, если немцы вторгнутся в Британию, его страна будет воевать до последнего англичанина. И что мы видим? Странные акции, на местном языке — «флэш-мобы»: молодёжь выкладывает из огоньков свечей у Гросс Бена фразу FUCK NAZI, страшно гордясь собой. Но разве режим свергают свечами? Не работа — мечта.
Однако Империя восходящего солнца послала меня сюда, в центр болот и мрачных башен, Москау. Тут — ДРУГОЕ. Одни руссландцы ненавидят немцев как оккупантов, другие — приветствуют как гарантов европейской цивилизации. Зато Ниппон коку не любят все сразу. Вы не поверите моим словам, но в этой стране публика восторгается японской живописью, обожает японскую кухню, ценит японскую культуру… и презирает самих японцев. Я давно привык трижды в день проверять автомобиль, не прилепил ли сторонний «доброжелатель» на днище магнитную мину? Лосося я ем в проверенных ресторанах, дабы избежать отравления. Услаждаю свой слух вечерними стихами только с японскими девушками, обученными чайной церемонии в Институте гейш Киото. Каждый день я на острие меча, плыву между Сциллой и Харибдой. Партизаны охотятся за мной как за союзником Великогермании. Сторонники рейха, не любящие азиатов, без сомнений подарят мне пулю между глаз, рискни я ближе к ночи проехаться в метро. Богиня Аматэрасу, как же тут сложно.
…Одно время я писал стихи, тщательно рисуя иероглифы на рисовой бумаге. Теперь забросил, не сочиняется. Москау проникает в тебя, как ленточный паразит, разрушает изнутри. Ты впитываешь местные мысли и образ жизни, сам того не ожидая. Я совсем обрусел. Я могу даже рыбу фугу запить спиртом — и, кстати, так она лучше идёт.
Я понимаю, что вы ждёте в конце моего письма.
Простите. Но именно по причине долгой жизни в Руссланде я не стану проводить обряд сеппуку, хотя о нём стонет моя честь самурая, а катана сама просится, чтобы её вынули из ножен. Я отлично понимаю, отыскать Павла Локтева сейчас будет трудно… В первую очередь потому, что он знает — за ним охотятся. Я не ищу оправданий, но хочу заверить, я быстро принял нужные меры. Садако больше ничего не скажет, об этом позаботились через полчаса после активации бомбы. Её не найдут, тело кремировано. Мы загодя сделали новую видеозапись с Итиро-сан, без слов о самолёте, сейчас она заливается в Сёгунэ. Главное — не испортить отношений. Третий рейх и Ниппон коку — большие друзья. Как же плохо, когда нет врагов! Шпионить против друзей становится печальной необходимостью. На карту поставлено слишком многое: успеха мероприятия ждут мои друзья в Токио. Попытки устранить Локтева мы предпринимали и раньше, очень аккуратно, однако безуспешно. Авиакатастрофа была бы идеальным вариантом. К сожалению, из-за сентиментальности Итиро-сан план сорвался. Но теперь за дело берусь я. Офис «Касио» в Москау закрывается. Я сам выйду на след Локтева.
