Мне было очень страшно! Так, как никогда, ни до, ни после. Больше всего хотелось выскочить из машины и бежать, не помня куда. Но я делал все, как автомат, стараясь не думать, что вот сейчас будет, удар, взрыв, и меня не станет. И мне, то есть всему моему экипажу, очень повезло, что нас выбрали последней мишенью. Гунны даже не слишком спешили -- медленно поворачивали свои чудовищные пушки, сами стоя на месте, у нас под прицелом, и выстрел, один из нас горит!
Кажется, я приказал водителю, назад! И почти сразу мы наехали на камень, размотав гусеницу, помню страх от мысли, это уже конец. Но приказ покинуть машину я отдать не успел, когда долину накрыло. Артиллеристы все ж наладили связь, наверное, получив информацию от бежавших, не знаю. Но я видел вблизи, что такое "серенада", и это был ужас! Как будто земля встает дыбом, начинается землетрясение в двадцать баллов! Все дрожало и прыгало -- а когда улеглось, впереди не было никого живого, только дым и пыль, в еще большем количестве.
Гунны отступили -- и один из тех двух громадных танков тоже остался на месте, со сбитой гусеницей, как мы. В долине вообще все разнесло в хлам, иные из груд железа нельзя было опознать, что это было вообще. Уничтоженных гуннских танков оказалось шесть, считая тот, огромный, и еще там, оказывается, сзади были бронетранспортеры с пехотой, вот ей досталось хорошо! Когда стихло, мы были хозяевами поля боя, мы одни -- пока не подошли "железнобокие", еще один батальон. А те шесть "тигров" записали на наш экипаж, дома в Штатах после все было по полной программе -- но это было потом. А я все не мог забыть парней, мою бывшую роту "А", всю оставшуюся там -- но офицер по работе с личным составом дружески посоветовал мне выбросить из головы, им все равно не поможешь, а сам будешь страдать от депрессии, так что получи награду и радуйся, что сам жив, выиграв джек-пот.
Помню еще пленных гуннов, экипаж того поврежденного "тигра". Они дисциплинированно сдались в плен -- но держались нагло, не скрывая своей уверенности, что очень скоро мы и они поменяемся местами. Я присутствовал при допросе -- и помню, когда старшего из гуннов спросили про "огромные серые танки", он ответил, что это новая модель, "Тигр-Б", специально сделана для русского фронта, чтобы была хоть какая-то возможность уцелеть -- здесь же несколько штук прислали на испытания, проверить на более слабом противнике. Так мы считаемся у гуннов слабее каких-то русских? Немец в ответ усмехнулся и ответил, что на Остфронте за подбитый русский Т-54 сразу дают Железный Крест второй степени, а кто уже его имеет, то и первой. Здесь же Крест положен не меньше чем за пять "шерманов", причем уничтоженных в одном бою, так что делайте выводы. А сколько русских танков он лично подбил? Только один, сам же горел дважды, и в последний раз под Варшавой из всего экипажа спасся он один. Т-54 вооружен и бронирован на уровне "тигра", но это массовый средний танк, и когда на тебя наступает их целая орда, правильной тактикой, при умелом взаимодействии с артиллерией, авиацией и пехотой, это страшно! У вас, янки, есть правило, что танки с танками не воюют - так теперь это стало актуальным и для Остфронта, открытый бой с русскими танками - проигрыш изначально, лишь бить из засад и укрытий, это какой-то шанс, да эти "Тигры-Б" считается, смогут выходить на Т-54 лоб в лоб. Но тяжелый танк не может быть оружием глубокого прорыва, так что те легендарные германские танковые рейды сорокового и сорок первого годов безвозвратно ушли в прошлое, а вот русские похоже лишь входят во вкус. И одна надежда, что с ними удастся заключить мир, как впрочем и с вами, что-то эта проклятая война стала слишком дорого обходиться!
Что стало с ними дальше, не знаю. Последующие дни помню смутно, вдруг оказалось, что гунны все же прорвались, и мы отходим, к Порту, поскольку Лиссабон уже отрезан. Помню разговоры о подвиге "рядового Джона Доу", говорю так, потому что слышал эту историю не единожды, с разными именами -- как этот парень спрятался в окопе, укрывшись плащ-палаткой, а когда "тигр" проехал мимо, выстрелил ему в борт из базуки -- может быть, какая-то из этих историй и была правдой. Моему экипажу так и не нашлось новой машины, так что отступали как удастся, на попутных, а иногда даже пешком. Как добрались наконец до Порту, но вместо кораблей домой или в Англию нас отправили в окопы, сказав, дурачье, по морю все равно не выберетесь, вас потопят. И вообще, уход из Португалии для Америки невозможен по политическим мотивам!
Слава богу, наши ударили уже семнадцатого! Пятнадцатая воздушная армия Дулитла, того самого, героя "токийского" рейда, разнесла в пыль немецкие аэродромы - после чего активность гуннов в воздухе резко снизилась. Но и у нас почти не осталось самолетов, так что всего лишь удалось избежать немедленной катастрофы. Несколько дней нас почти не трогали, главные силы гуннов были брошены на Лиссабон, где добивали наших, при поддержке с моря гуннского флота, которым командовал все тот же проклятый Тиле! Затем они двинулись на нас, их горные егеря подошли к Порту с востока уже двадцатого числа, но теперь на нас по приморской дороге, по которой мы только что отступали, шли их танки, и это была мясорубка. Двадцать четвертого я был ранен, и в госпитале молился богу, чтобы гунны не ворвались сюда -- все говорили, что они не соблюдают никаких конвенций, и уже слышали, что в Лиссабоне тысячи наших раненых просто свалили на землю и раздавили танками! Мы знали, что что-то подобное было на Коррехидоре в сорок втором - но ведь япошки, это желтомордые макаки, совсем иной расы, здесь же такое творили белые люди, внешне неотличимые от нас. И они шли на нас, как боевые машины, как саранча, не зная страха и усталости, убивать нас было их работой, которую они были намерены сделать хорошо. Я помню, как уже двадцать шестого в разговоре впервые прозвучало страшное слово "капитуляция", всего лишь как один из возможных вариантов. Нас сдерживал лишь страх, что они сделают с нами то же что в Лиссабоне - это хорошо, что генерал Достлер, отдавший приказ, был повешен в сорок шестом, вызывает лишь удивление, что его не казнили немедленно, как только поймали. А тогда мы очень боялись даже не самой смерти, а быть убитыми как бараны на бойне, не в бою. Некоторые из нас просили морфий, чтобы в последний момент умереть без мучений, другие держали под подушкой кольт, чтобы успеть захватить с собой хоть кого-то из гуннов. Мы слушали, как приближалась канонада -- а затем вдруг стала стихать. После мы узнали, что русские начали наступление, и гунны спешно перебрасывали войска, забыв про Португалию, спасая границы Рейха.
Ну а мне больше не довелось встретиться с врагом лицом к лицу, взглянуть на него через прицел, в этой войне. Мне довелось вытянуть выигрышный билет, нужны были герои, и наш Фрэнки, как раз тогда встретившись в Ленинграде со Сталиным, рассказывал про подвиг "железной роты" 610го батальона, которая погибла, но остановила прорыв немецких танков, "совсем как двадцать восемь ваших русских героев под Москвой", и в газетах было мое фото, парень из той роты, лично подбивший шесть "тигров". А я получил, что положено - сначала госпиталь, затем отпуск, и с Рождества до конца февраля дома. Я был героем -- все почести, шум в газетах, поездки, приемы, речи, как надо бить плохого парня Гитлера. Затем штабная должность у Мидлтона, у вас в Англии, я был уже подполковником, когда мы высадились на континент, до перемирия успел еще получить на погоны полковничьего орла. После был короткий мир, и Китайская война - не хочу сейчас рассказывать об этом!
