— Денис, совсем забыл, тебя великий начальник искал. — Гора мышц перестала шуршать бумагой.
— Какой, абсолютно великий?
— Нет, просто великий, — таким эпитетом наградили замначальника 13 отделения милиции, — на крыльце курит.
— Как скажешь, Петрович. Может, ты с ним общий язык найдешь.
— Давно из армии, Алексей?
Удивление на разбитом лице заметить трудно. Опер разъяснил на всякий случай:
— Штаны у тебя не модные и малы.
Не ожидая ответа, продолжил:
— Думаешь, рядовая бакланка вышла? Не так все просто, парень. Господин Олимжон Ходжаев — честный гастарбайтер, прописка временная в славном селе Кукуево нашей области, челюсть в гипсе, лечится от сотрясения в ГБ 2. Из больницы зарегистрирована телефонограмма. Его невеста Анкина Юля подтверждает факт открытого хищения телефона у второго законопослушного гражданина иностранного государства.
— Юлька — невеста? — Лицо Лехи удивленная отбивная котлета.
Надо же и отбивные котлеты могут удивляться.
— Так она в опросе указала. — Петрович шлепнул по ладони свернутыми в трубу бумагами.
— Ты ее знаешь? Давай не дуркуй, расскажи, что случилось.
— Да, занятная история, — «Кабан» сидел на диване, широко расставив ноги, наклонившись вперед — плечи шарами, голова вперед, трапеция загривком.
— Так и допрашивайся, нечего правду скрывать. Чурек грозил подмогу вызвать, поэтому телефон забрал. Глядишь, на суде разбой уберут.
Пара месяцев в СИЗО для Лехи пролетели как два дня. Верзила скорефанился с уголовниками. Те быстро научили жизни. Бабы — бляди, мусора — козлы, граждане — лохи. Зонами заправляют правильные дартаньяны и робин гуды.
На суд Ходжаев не явился, Юлька дала правильные показания, зачинщиками драки объявила чуркистанцев. Бураеву вменили только телесные повреждения, осудили условно. К Юльке и к остальным бабам Алексей стал относиться как куску мяса с тремя дырками.
Леха не узнал, как удивилась Юлька в оперском кабинете. Кабанов представил ответ МВД Таджикистана на Ходжоева Олимжона Туевича, дважды судимого, дважды женатого, скрывающегося от уплаты алиментов гражданина. Лехе не доложили о бравой работе сотрудников ФМС. С больничной койки Олимжона депортировали на родину. Вот такая юридическая закавыка — потерпевшего нет, а судят по фактам на бумаге.
— Леша, убей меня пожалуйста, — ночью попросила Ольга. Несколько минут назад они занимались сексом. Бурый лежал на спине, правую руку закинул за голову.
— Подожди, отдохну малость и прикончу. — Все же что‑то в голосе девушки показалось странным. Мужчина спружинил мускулы, голова на груди подпрыгнула:
— Ты че, Ольга? Где вмазаться успела? — Бурый повернул голову, дождался встречи взглядами. В свете ночника блеснула синева оболочки на влажных белках. Через переносицу слеза прокладывала русло. Бандит почувствовал влажное тепло на коже.
— Сколько нам осталось? 2 месяца, 60 дней всего. Я давно умереть хотела. Когда ты меня у цыган забрал, снова жить захотелось. Леша, ты не поверишь, я сейчас счастлива. Тяжело без наркоты, но все‑таки счастлива. Лучше сейчас умереть. — Девушка сильнее прижалась к груди.
Алексей запустил пальцы в длинные черные волосы. После плена Ольга следила за собой еще больше. Запасов косметики, шампуня хватало. Мягкие, нежные волосы всегда привлекали мужчин. Грубые пальцы бандита гладят голову.
— Да ничего с нами не случится. Говорят, климат поменяется, у нас тропики будут. А шандарахнет где, не обязательно у нас — Земля большая! Выживем!
— Ты же видишь — не верит в это никто! А даже выживем, что дальше, грабить, убивать? Кто управлять всем будет, ты с цыганами?
— Я и не думаю об этом. Цыган мы сразу уничтожим, из них даже рабы никудышние. Что ты загоняешься вообще? Переживем зиму, бельмо с неба исчезнет, заживем как‑нибудь!
А пока — секс, наркотики, рок–н–ролл! – Бурый достал последнюю заначку кокса.
Двое наблюдателей смотрели на пятно света, приближающееся со стороны трассы. Пять минут назад с участка на возвышении в сторону ПГТ свернул автомобиль. С двух часов ночи зарядил мелкий дождь. Перед рассветом заброшенные поля дышали туманом. Фары автомобиля едва пробивали серую вату. До дома, где укрылся караул, оставался километр по дороге с участками асфальта.
Заметив желтое пятно бывший налоговый инспектор Коля Харитонов толкнул в плечо бывшего участкового Валеру Топчева. Удобно облокотившийся на стену Валерий открыл глаза. Секунду нервные клетки выстраивались в ряд, мозг вернулся в реальность. Пальцы ощутили прохладный рельеф магазина. Участковый подобрал ноги, оторвался от стены.
— Что там? — сквозь капли на стекле Топчий посмотрел на пятно, окруженное радужным ореолом.
— Машина с трассы в нашу сторону съехала.
— Это я догадался. — Участковый был старшим в наряде.
Ореол разделился на двое. В тумане стал различаться угловатый кузов девятки. Наблюдатели услышали шум двигателя, стуки подвески.
Топчий поднес ко рту рацию, негромко сообщил дежурному:
— Первый, четвертому, прием. Со стороны города подъезжает ваз 2109 серого цвета. Другого транспорта и пеших не наблюдается.
— Мы никого не ждем. Разберитесь, соблюдайте осторожность. Сразу доложите. Как поняли?
— Четвертый понял. — Участковый сдвинул рацию по ремню. — Николай, досмотришь машину, я подстрахую.
Свет грязных фар высветил каркас труб с навитой егозой. Автомобиль остановился в пяти метрах от переносного ограждения. С водительского сиденья вышел мужчина. Свитер грубой вязки облегает высокую атлетичную фигуру. Мужчина приподнял кожаную кепку, развел руками.
— Оля, смотри! Здесь снова ограда. Что делать‑то будем? — громче, чем следовало, спросил атлет.
Открылась дверь со стороны пассажира, женский голос прокричал:
— Не знаю, Леша! Сделай что‑нибудь, мне совсем плохо!
Из черного проема двери дачного домика вышли караульные.
— всем оставаться на местах! Руки в гору! — Топчий демонстративно передернул затвор. Дуло автомата направлено на пришельцев.
Бурый ожидал подобного, но руки сами поднялись вверх — забытые страхи полностью не исчезли. От пережитой секундной слабости на бандита накатил приступ злобы. Усилием воли Бурый заставил себя улыбнуться:
— Командир, все в порядке. Мы из Раковки. У меня жена беременная, нам к врачу какому.
Стекла без тонировки позволили разглядеть только одного пассажира. Испарина стиралась только с передних. Обтягивающая одежда водителя исключала возможность скрытого ношения оружия.
— Аборт надо было делать в такое время. — Хмуро сказал Топчий, громче скомандовал:
— Руки на машину, ноги расставь!
— Не вопрос, начальник. — Бурый повернулся к машине, расставил ноги, грязные крылья автомобиля обхватили лопатообразные ладони. Знакомая поза прибавила злобы.
