Имея в виду столь полное и быстрое исчезновение всей фауны, Эйсли сделал следующий вывод: «…представляется невозможным связать это явление только с деятельностью человека без какой-либо внешней помощи»1. В этой громадной свалке – мириады животных, разорванные на части, сваленные кучами на протяжении десятков миль вместе с поломанными деревьями. Это был не мираж и не фантасмагория: другие ученые тоже подтвердили это явление. Все животные представляли самые разнообразные виды, еще существующие и окончательно исчезнувшие. Такое же явление повторялось и в других районах северного и южного американского континента. Эйсли писал: «Мы имеем дело не с единичными реликтовыми видами,~ а с чрезвычайно разнообразными формами Плейстоцена, каждая из которых, в свете очевидных данных, исчезла примерно в одно и то же время»2.
В книге «Земля в перевороте» я также цитировал других авторов того же самого склада мышления, что и Эйсли, и их четкие выводы о том, что катастрофические события континентального, даже глобального масштаба имели место. «Приблизительно в это же время мы констатируем подобное же исчезновение фауны млекопитающих Африки и Азии»3. Вот как я представил итог суждений в отношении подобной массовой гибели животных: «Считалось, что все эти виды погибли «вплоть до последней особи» в конце ледникового периода. Животные, сильные и упитанные, внезапно умерли все до единого. Этот конец наступил не в результате борьбы за существование, когда выживает сильнейший. Сильные и слабые, даже самые сильные, старые и молодые, с острыми зубами и сильными мускулами, с быстрыми ногами, имеющие в избытке пропитание – все они погибли»1.
Эйсли заметил по этому поводу, что подобные факты «приводят биолога в отчаяние, когда он наблюдает исчезновение стольких видов и родов в конце Плейстоцена»2. И еще: «Кажется странным, что фауна, пережив массовое движение льдов, должна была погибнуть, когда оно завершилось. Но так и произошло»3. Он признавался, что не знает причины этого исчезновения, но описывал его как результат какой-то катастрофы и смог всего лишь установить, что одновременно с тем, как погибли в самых разных местах животные, произошли геологические и климатические изменения.
«Отчаяние» ученого завершилось отрицанием катастроф – весьма интересная и уже известная психологическая проблема. Алексис Кэррол, биолог, который серьезно интересовался психологией, писал в своей работе «Неведомый человек», касающейся этой проблемы отрицания, о том, что она имеет отношение к-ученым и к тем проблемам, которые они не могут решить: «Некоторые вопросы исключены кз сферы научных исследований и лишаются права на обнародование. Важные факты могут полностью игнорироваться. Наш разум обладает естественным стремлением отбрасывать то, что не входит в рамки научных или философских представлений нашего времени. В конце концов ученые – это всего лишь люди… Они охотно верят в то, что факты, которые^нельзя объяснить с помощью существующих теорий, попросту не существуют».
Возвращаясь к работе Эйсли «Небесный свод времени», мы читаем: «Можно сказать, что катастрофизм в сущности убивается здравым смыслом. Как писал один современный историк, Чарлз Гиллиспай, «представить Божественного мастера вечно вертящим в руках свои строительные материалы, вечно настолько недовольным получившимися горами или животными, что Он разбивает их, чтобы попробовать кое-что новое, значило бы наделить Его человеческими свойствами вместо иных».
Такой аргумент против катастрофизма звучит не слишком убедительно и к тому же ничего общего с наукой не имеет; катастрофисты девятнадцатого века оперировали геологическими и палеонтологическими данными, а не теологическими доводами. Эйсли сопровождал цитату из Гил-лиспая следующим выводом: «Постепенно накопленная*геологическая информация стала уводить с дороги, проложенной ранее Джеймсом Хаттоном…» А Чарлз Лайел, который родился в год смерти Хаттона, «не увидел признаков всемирных катастроф. Наоборот, он наблюдал локальные перемещения земной коры, подъем и спуск береговых линий и постепенное сдавливание горных систем».
Но если Лайел (который отвергал главным образом чужие наблюдения) не увидел таких явлений, то сам Эйсли их наблюдал. Почему тогда случилось так, что он не принял их в расчет, когда стал отрицать, что такие явления существуют? Все это существовало и во времена Лайела и было так же очевидно, как и для Эйсли, наблюдавшего и описавшего это сто лет спустя.
Как психоаналитик, я много раз возвращался к проблеме пробуждения в человеческом сознании забытого векового наследия. Травматический опыт, который люди хранят похороненным в подсознании, обладает огромной властью над судьбами народов. Если человеческий род не сможет стать лииом к лищд со своим прошлым, травматический опыт, который является 'причиной культурной амнезии, потребует своего повторения. И с тех пор как началась атомная эра, люди все время жили под Дамокловым мечом.
ГЛАВА III
СО СТРАХОМ И СОДРОГАНИЕМ
Планетарные боги
Волнение и страх, предшествующие глобальным потрясениям, бедствия и отчаяние, их сопровождающее, ужас перед их возможным повторением – все это вызывает многообразные реакции, в основе которых потребность забыть, а также стремление имитировать их. Астрологи и звездочеты, предсказатели пророчили; завоеватели упражнялись в буйстве и жестоких разрушениях, подражая своим планетарным образцам. Пророки и жрецы предостерегали, а священнослужители умиротворяли. Астрономия стала главным занятием мудрецов прошлого в Мексике, в Ассиро-Вавилонии и по всему миру именно из-за катастрофических событий, которые произошли. Астрология интересовалась главным образом взаимным расположением планет и их конъюнкциями. В первом веке до нашей эры греческий историк Диодор Сицилийский, сообщив, что, по утверждению халдеев, планеты меняют скорость своего обращения и временные периоды, заметил: «Эти звезды оказывают величайшее воздействие как благое, так и вредоносное на род людской; и именно из природы этих планет и их изучения они (халдеи) узнают, что предназначено человечеству»1.
Вывод Диодора в определенной степени верен, потому что контакты планет вызывают большие перемены в жизни человечества и всего живого на нашей планете. Но в верованиях халдеев соседствовали истина и ложные выводы. Поскольку планеты в момент своих разнообразных контактов вызывали наводнение, ураган, пожар, гибель животных или появление новых растении, человек мог легко прийти к заключению, что это «влияние» было результатом особого характера какой-нибудь планеты, который, следовательно, должен был быть обозначен. Таким образом возникла религия, в ее основу было положено почитание небесных тел. Подобное происходило и в архитектуре, когда строились огромные храмы: Парфенон, выстроенный в честь Афины, и храм Зевса, огромные колонны которого все еще высятся в Афинах; храмы в честь Юпитера в Баальбеке и в честь Амона, который и был Юпитером, в Карнаке, а также в честь других богов прошлого, которые все были астральными божествами. Инженерное искусство тоже развивалось под влиянием этих катастроф, потому что огромные пирамиды в Египте (величайшее из архитектурных свершений прошлого) были – в моем понимании – царскими укрытиями, защищающими от возможных повторений катастрофических событий.
Организованная армия также изначально связана с этим страхом. Когда древние ассирийские цари отправлялись на войну, они сравнивали свои деяния с разрушительными последствиями действий астральных божеств во времена катастроф.
Поскольку многие поколения созерцали ад кажущейся теомахии, или битвы планетарных богов, вполне естественно, что люди на Земле'стремились принять чью-нибудь сторону. Почитание всего пантеона одновременно представлялось нелогичным, но почитание отдельных планетарных богов или богинь означает навлечение на себя гнева божеств враждебных. Эта дилемма стала еще одной причиной психической неуравновешенности человека и целых народов.
Праздник света
Большинство религиозных обрядов и представлений во всех вероисповеданиях происходят из древних мистерий, восходящих к событиям далекого прошлого, в которых участвовали небесные боги – Сатурн, Юпитер и другие планетарные божества – и оставившие после себя неизгладимые воспоминания, В качестве подтверждения этого вывода я попытаюсь в этом небольшом разделе обобщить все, что постиг и о чем написал, хотя и не в законченной форме, более трех десятилетий назад. Я хотел было вообще не упоминать здесь об этих событиях, потому что в столь кратком варианте вся история может показаться попросту фантастической. Но если вдруг мне не удастся представить историю Сатурна и Юпитера в специальных книгах («Сатурн и наводнение», «Юпитер Громовержец»1), я поясню здесь некоторые главные положения.
