Колесница Херихора описала полный круг и неслась к завалу. Сотник видел, что легковооружённые воины врага совершенно беззащитны перед его стрелами. Их странной формы, полулунные щиты, столь малы, что и думать нечего о них, как о надёжной защите. Похоже, они ещё и из лозы плетены. Тем не менее, он, уже прицелившись, повернулся и выстрелил опять по гипаспистам. В свалке полно Хранителей и возниц. Не доверился Херихор собственной руке и глазу, хотя и был не из последних в искусстве стрелка.
-- Правее! Берите правее! -- закричал сотник следующим за ним Хранителям.
Те, однако, дело своё знали и смертоносный дождь, сыплющийся на противника, не утихал ни на секунду.
Гелланик, увидев успех Бергея, решил его поддержать. Плотный строй сохранять бессмысленно.
-- Менесфей, держи угол! Арибба, делай, как я! Возьми четыре декады! За мной, бегом!
Хилиарх счастливо избег вражеских стрел и быстро добежал до завала. Его рывок поддержал лохаг Арибба с шестью десятками воинов. В завале, где нашли свой конец уже шесть колесниц, шла рукопашная. Дюжий египтянин, от плеч до колен закованный в бронзовую чешую, видневшуюся в разрывах льняного платья[46], выбрался из-под перевёрнутой колесницы. Не выказывая даже намёка на то, что при падении едва ли не все потроха себе отбил, он лихо набросился сразу на двух агриан. Орудуя здоровенным... серпом?.. играючи снёс одному из них голову. Лицо, ещё секунду назад живое, отражавшее тысячу мыслей и чувств, в один миг превратилось в застывшую мёртвую маску, уставилось в равнодушное небо, изумлённо вопрошая у него: "Как же так? Почему я? Не хочу! Не-е-ет!"
Тело ещё не успело упасть, а египтянин обезоружил второго фракийца. Спас того Гелланик. Хилиарх, горой нависавший над широкоплечим, но не слишком рослым варваром, налетел, как орёл на ястреба-конкурента. Ударил копьём, тот уклонился, перехватил рукой ясеневое древко, обезоруживая противника, и мощным ударом хопеша расколол щит командира гипаспистов. Меч-серп прорвал бронзовый лист на две ладони, но удар вышел таким, что дубовая основа щита треснула по всей длине, а ручка, в которую продето предплечье, отвалилась. Впрочем, египтянина это не спасло. Гелланик, известный кулачный боец, олимпионик, голой рукой вбил египтянину нос внутрь черепа.
-- Дави чумазых говноедов! -- рычали македоняне-щитоносцы.
-- Суку чалас! Улке мука! -- выли фракийцы.
-- Хтору мэт, шат абу! -- неслось со стороны египтян.
Лишённый щита и копья, Гелланик выхватил из ножен длинный изогнутый меч-копис, а левой рукой подхватил донельзя странный клинок египтянина. Тот оказался весьма увесист, раза в три тяжелее кописа. Клинок толстый, усиленный продольным ребром, немного выступающим из плоскости по всей длине. Впрочем, разглядывать некогда.
Ловко орудуя двумя клинками (хотя трофейный лежал в руке непривычно, оттягивал её, да и длиной превосходил копис) Гелланик зарубил возницу, отсёк руку ещё одному бронзовому воину. Хопешем он удары не наносил, лишь защищался.
Македоняне довольно быстро перебили египтян с разбившихся колесниц и превратили завал в баррикаду. Отсюда стрелы критских лучников и свинцовые ядра агриан начали выбивать Хранителей с пугающей точностью и безнаказанностью. Херихор, колесницы которого сбивались в кучу, ломая строй и сталкиваясь друг с другом, понял, что дела пошли совсем неважно и надо срочно устранять эту импровизированную крепость чужаков. Он остановил свою колесницу.
-- Спешиться!
Половина Хранителей осталась охранять колесницы и бить из луков, а остальные, во главе с Херихором бросились в атаку. Но прежде чем они схватились с Геллаником, на поле боя появилась новая сила.
Птолемей летел на острие клина из двухсот гетайров, прильнув к гриве своего буланого жеребца.
-- Да-а-а-а-нос[47]!!! -- орал Лагид, не жалея глотки.
-- Данос! -- подхватили гетайры.
-- Алалалай!
Птолемей видел, что оставшиеся у колесниц египтяне поднимают луки, поворачиваются от пехоты в его сторону. Надо успеть снести пеших, тогда пускай бьют в свалку.
-- Алалалай!
-- Н-на! Жри!
Копьё Птолемея ударило прямо в лицо египтянина, которому не повезло первым преградить путь Лагиду, наконечник выскочил из затылка. Птолемей рванул древко на себя, но оно сломалось. Он мгновенно перевернул его пяткой, которая была, как раз для такого случая, заменена вторым наконечником, и ударил снова. Неудачно, варвар принял копьё щитом вскользь. Конь Птолемея грудью сбил египтянина с ног и взвился на дыбы с жалобным ржанием: ещё один варвар рассёк ему шею серпом. Лагид полетел на землю. Не впервой. Извернулся, как кошка, чтобы не впечататься спиной. Сгруппировался, хотя и едва шею себе не свернул, когда задел землю гребнем шлема. Вскочил и наотмашь полоснул подбежавшего варвара, словно дубиной. Конечно, без толку, но тот замешкался и Лагид успел выхватить меч.
Гетайры, хоть и одетые в льняные панцири, обшитые железом и бронзой, все же не могли похвастаться бронёй, подобной той, что носила тяжёлая кавалерия персов, наделавшая шороху на левом фланге македонян при Иссе. И конских доспехов у них не было. Поэтому слитный залп Хранителей немало выбил людей и лошадей ещё до сшибки. Однако мощь разгона все же позволила им пролететь сквозь набегавших воинов Херихора, многих стоптав, и схватиться с колесничими. Некоторые из них попытались убраться из-под удара, но в манёвре безнадёжно уступали "друзьям".
Гетайры потеряли пробивную силу и увязли. Потери в людях от стрел египтян они понесли не слишком большие, ибо воины Херихора в первую очередь били по лошадям.
Хранители сражались безо всякого строя, просто не успели его создать. По правде сказать, в их обучении всегда предпочтение отдавалось другому виду мастерства. Разведчики, шедшие в передовых частях войска, три дня назад именно они на рассвете разгромили лагерь царя Тунипа, начав великую битву при Мегиддо. Каждый отменно стрелял, рубил хопешем или длинным прямым мечом-селкитом. Каждый надёжно защищён бронёй из маленьких бронзовых пластинок, скреплённых шнуровкой и дающих достаточную свободу движений. У всех большой прямоугольный щит. Любой из этих воинов, раз уж он попал в отряд Хранителей, отборнейших бойцов, легко справлялся в рукопашной с двумя-тремя, а то и четырьмя митанни, хатти либо фенех одновременно.
Всем хороши Хранители, и строем биться умеют, но это не главная их задача, действовать, как одно живое существо. Потому и навыки строевого боя -- постольку, поскольку. А гипасписты иначе не воюют. И как бы не трещали их щиты под ударами хопешей, они шли вперёд, переступая через трупы врагов и своих товарищей. Втянутая в свалку сотня Херихора начала нести большие потери. Гипасписты, агриане и гетайры, превосходя противника числом, заплатив многими жизнями, одолевали египтян.
Ранефер не видел всего, что там происходило, но заметил, что колесницы Херихора сбились в кучу. Прямо перед отрядом, возглавляемым Верховным Хранителем, Нахтра никак не мог остановить неудержимо прущий копейный строй. Невиданная прежде стойкость акайвашта потрясла и восхитила Ипи. Никто доселе на твердыне Геба ещё не ходил так в атаку под стрелами Хранителей. Заговорённые они там, что ли?
Подлетела одна из меркобт Херихора. Льняное платье воина все в крови, еле на ногах стоит, а возница, остановив колесницу, тут же и рухнул замертво.
-- Достойнейший, акайвашта теснят Херихора! Он просит помощи!
-- Что-о-о?! Как они смогли?
-- Они прорываются... -- прохрипел израненный воин.
Прорываются... Прямиком на Нейти-Иуни... Те встретят их, не знающими промаха стрелами, но, как акайвашта идут под смертоносным дождём, Ипи уже достаточно насмотрелся. А отборных лучников всего три сотни. Нейти-Иуни потерять нельзя.
-- Анхнасир, -- Ипи повернулся к поверенному, -- отряд Сехмет в бой. Сигнал Нахтра, я атакую копейщиков.
-- Что прикажешь делать хабиру?
-- Пусть пока ждут в резерве.
-- А Нейти-Иуни? -- спросил поверенный, -- им бить по врагу?
Ипи покачал головой.
-- Там Херихор.
-- Навесом достанут этих шакальих детей, -- предположил Анхнасир.
-- Хорошо, пусть бьют навесом до подхода Сехмет, а потом отступают на старую дорогу. Если и Сехмет не остановит акайвашта, введём в бой хабиру. Ну ведь не твари же Дуата они, -- в сердцах выдохнул Ипи, -- не бессмертные!
-- Слушаюсь!
Запели трубы. Сигнал Нахтра: "Освободи дорогу". Приказ Аннуи: "Атакуй правое крыло".
Двести шагов. Одни падают, умирают. Другие перешагивают через мёртвых и раненых, но всё равно идут. Сколько их осталось? Хватит ли сил остановить? Хватит. Но какой ценой...
Ипи решил уплатить меньшую, протёр запылённые глаза. Несколько десятков пеших Хранителей, держащих тяжёлые щиты, разошлись. Верный Анхнасир снова на его колеснице. Как три дня назад. Это придавало уверенности.
