— Держи, — сказал мне Ситников и протянул пять свидетельств. — И вот паспорт твоей Маши. Англичане сделали визу за три часа. Значит, принц Эдвард им действительно мозги вправил. Хороший у тебя друг в Англии есть, мог бы и во Франции тоже такого завести.
— А почему вы думаете, что я там дурака валял?
— Ну ты даёшь. Стоп! Это, случайно, не дочь ли президента, которая и пригласила вместе с мамой тебя на гастроли?
— Без комментариев.
— Да, силён, нечего сказать. Ну в Штатах у тебя всего один день будет, так что ничего сделать не успеешь.
— Да я и не собирался. Вы же сами знаете, что я стараюсь вообще никуда не лезть. Но почему-то всегда оказываюсь в гуще событий.
Тут в дверь постучали, вошёл фельдъегерь и спросил Кравцова.
— Это я, — ответил я и протянул удостоверение КГБ. Я знал от кого может быть этот пакет и по какому поводу прибыл курьер, поэтому это удостоверение было наилучшим из моих трёх.
Стандартная процедура с пакетом повторилась, а потом я его вскрыл. В нем лежали восемь виз иностранцев, которые вылетели сегодня из Шереметьево в разные капстраны. Да, оперативно КГБ работает. Прошло меньше четырёх часов, с того момента, как я сообщил о «мастере» Андропову, а работа проделана полностью. Но зная эту кухню, в этом деле ничего сложного не было. Все визы вылетевших находились в Шереметьево, поэтому несколько тысяч виз разделили на две части по половому признаку и женскую половину автоматически исключили из списка подозреваемых. А потом пошла кропотливая работа пограничников. Да не простых, а тоже наших, комитетовских. У них даже номер был особый — шестнадцатый. Этот номер станет скоро очень популярным после того, как выйдет на экраны фильм «Место встречи изменить нельзя». Там мой друг Владимир Высоцкий в роли майора Жиглова скажет Шарапову: «Твой номер — шестнадцатый. Так что помалкивай в трубочку…»
А кропотливая эта работа потому, что «мастер», наверняка, улетал в гриме. Мог приклеить себе бороду с усами, надеть очки, уши оттопырить и за щеки вложить поролоновые вкладыши. Я тоже стал внимательно вглядываться в фотографии на визах, потому, что моё внутреннее зрение мне здесь помочь не могло. На пятой визе-вкладыше я остановился. Вот он, голубчик. Всё вышеперечисленное присутствует, ну прямо как клоун ряженый. Только красного шарика на резинке на нос не хватает.
В этот раз фельдъегерь не ушёл, а ждал моего ответа на месте. Ситников с кем-то разговаривал по телефону и иногда бросал на меня внимательные взгляды.
— Я закончил, — сказал я фельдъегерю. — Какова дальнейшая процедура?
— Вот два конверта, — ответил тот и протянул мне малый и большой конверт. — В малый вы кладёте то, что отобрали, заклеиваете и подписываете на месте склейки. Остальные кладёте в большой пакет и туда же пакет меньшего размера. А потом своей печатью на залитый сургучом большой пакет ставите оттиск.
Точно. У меня же есть медная маленькая печать от своего кабинета на Старой площади. Мне её выдали с ключами и я носил её в качестве брелка для них. Сургуч был у фельдъегеря, так что процедура прошла без задержек. Единственно, комната наполнилась специфическим запахом, но Ситников сразу после этого открыл настежь окно. Уф. Я это делал в первый раз, но по телевизору в своём времени часто видел такое в фильмах. Поэтому и не оплошал.
— А лихо ты справился с этим пакетом, — сказал Ситников, когда фельдъегерь вышел. — Мне казалось, что ты с этой процедурой не знаком.
— В ЦК уже приходилось с этим сталкиваться, — соврал я. — Вот вам ещё одно, в виде фельдъегеря, подтверждение моим словам, что события меня сами находят.
— Ну-ну. В народе говорят: «Чья бы корова мычала…»
— А у англичан говорят: «Whose cow would low…»
— Ну да, ты же у нас теперь сэр Эндрю. Тебе виднее. А вот и Маргарет пришла.
Мы приветствовали даму стоя, но без целования рук. Она была сегодня без Брайана. Её начальник был занят и доверил вести переговоры ей одной. Я сразу предупредил её, что песня «I just died in your arms tonight» является нашим подарком для Её Величества на её юбилей. А вторая — её кавер-версия. А вот «Baby One More Time» это тоже моя и исполняет её группа «Demo», но поёт моя новая восходящая жена, тьфу ты, звезда Maria Koles. Я решил сократить машину фамилию для краткости звучания и не стал заморачиваться с придумыванием ей какого-то яркого псевдонима. Лучше просто обрезать фамилию и всё.
Мы прослушали только английские четыре песни. Маргарет сразу сказала:
— «Goodbye» и королевский подарок мы покупаем за полную стоимость. Кавер-версию берём за половину. Согласен?
— Да, — ответил я, понимая, что это, практически, одна и та же песня. — А что с песней «Baby…»?
— Предлагаю тоже половину суммы за твою обычную. Сам понимаешь почему.
— Я предлагаю другой вариант. Вы выпускаете сингл с названием нашей группы «Demo» и с именем новой певицы. Авторство музыки и текста указываете моё. Это будет смотреться очень хорошо. Вы, одновременно, откроете новую звезду, а я вам это стопроцентно гарантирую, а мы её под своим лейблом раскрутим.
— Мысль интересная. И сколько ты хочешь?
— Маргарет, ну ты же сама видишь, что песня супер. Поэтому предлагаю сто шестьдесят.
— 140.
— 150 и центом меньше.
— Ну ты и пройдоха. К двадцать седьмому, то есть к выходу вашего нового диска «Don’t cry», мы постараемся выпустить небольшую партию синглов с этой песней и начать продавать его вместе с вашей пластинкой. Только ваш логотип будет большим, а имя и фамилия певицы будут напечатаны средними буквами. И пока без её фотографии. Сделаем рисунок или какую-нибудь фотографию Лондона возьмём на обложку.
— Делай что хочешь. Я для неё напишу ещё одну песню и англичане её полюбят так же, как нас. Завтра будут ещё две песни, так что будь готова опять приехать или оставим это дело до Лондона?
— Нет. Давай лучше завтра в это же время. Мне надо баллы в глазах начальства зарабатывать. И не забудь, что завтра прилетают наши рабочие и вот тебе список с их фамилиями. Рейс прибывает из Лондона в 10:20 по Москве.
— OK. Наташа встретит и разместит их там же, где и остальные сейчас проживают. Тогда подписываем?
— Маргарет, — вмешался в разговор Ситников. — Мы просим вас выписать в этот раз два чека. Общая сумма получилась шестьсот пятьдесят тысяч. Один чек на 97.500 фунтов и второй — на остальное.
— Без проблем. Для нас главное, чтобы в контракте стояла общая сумма и были обе ваши подписи.
— И завтра мы подпишем новый райдер и контракт на наши гастроли в Лондоне, — продолжил я.
— Да, у нас, практически, всё готово.
— И сколько вы готовы нам предложить?
— Один миллион фунтов за дискотеку, триста тысяч за королевский концерт и сто за выступление в начале продаж вашего диска, как это было прошлый раз.
— Но в этот раз мы будем трижды номинанты на премию «Грэмми» и одну статуэтку точно привезём.
— Хорошо. За это добавим за концерт сто тысяч и за короткое выступление в «place of sales» ещё пятьдесят. Место будет тоже самое.
— Какую гостиница можете нам предложить?
— Я так поняла, что вы хотите что-то такое же, как в Париже. Могу предложить для вас отель «Клариджес», который был заново построен в 1894 году. У отеля 5 звезд, высочайший уровень обслуживания и почти недосягаемая репутация. В нем несколько раз останавливалась сама Елизавета II. Там есть несколько прекрасных пентхаусов.
— Согласен. Нам нужен дополнительно ещё один двухместный и один одноместный номера.
— Принято. Завтра всё этого будет. И завтра же обговорим ваше пребывание в Лос-Анджелесе. Надеюсь, в Лондоне никакой стрельбы не будет.
— Я тоже очень на это надеюсь, — сказал я и мы попрощались, довольные друг другом.
Ситников, сидящий напротив, ничему уже не удивлялся. Он молча протянул мне мой чек и сказал:
— Да, ты в лёгкую опять заработал для страны полтора миллиона фунтов и про себя не забыл.
— А совсем ещё недавно я был рад десяти тысячам рублей за концерт, правда за «левый».
