камням, постепенно набирая скорость.
Надо поскорее уйти с этого склона. Кто знает, не поползут ли сейчас и другие лавины, разбуженные своей сестренкой? Зачем снова рисковать. Второй раз я могу не успеть.
Через десять минут я оседлал склон, выйдя с каменистой покатой местности снова на покрытую снегом перемычку. Надо пройти ее и где-то там уже рукой подать до вершины.
И еще там сидят Тимофеев и Гаврилин. Замерзли уже, поди. Сидят, трут ладони друг о дружку, согревают дыханием, приплясывают на месте и матерят меня последними словами.
Мол, будь он трижды проклят, этот несносный Сохатый, решивший взобраться на спор на эту вершину. И себя тоже наверняка ругают. За то, что были остолопами и согласились участвовать в этом шоу. И теперь замерзли, как собаки.
Отстегнувшись от веревки, я ступил на рыхлый снег. Здесь, в отличие от темного склона, все было залито лучами утреннего солнца и лед предательски растаял. Я провалился несколько раз, но потом нащупал более-менее твердую поверхность и побежал через перемычку дальше.
Вон она, вершина.
«Кошки» цеплялись за фирн, я мчался дальше и дальше. С обеих сторон от меня обрывы. Склон круто уходил вниз. Одно лишнее неловкое движение и я полечу далеко-далеко, туда, где костей не соберешь.
Вот перемычка закончилась и тропу на склоне перегородил «жандарм», скала, отдельно стоящая на рельефе. Надо осторожно обойти ее и там уже можно считать себя поднявшимся на вершину.
Я осмотрелся и взял влево. Насколько я помню этот маршрут, надо идти именно в этом направлении. Веревок не было, зато здесь склон пологий и скалу можно пройти у подножия.
Хм, надежно ли лежат эти камни? И снег на них? Не слишком ли заманчиво он белеет на солнце? Слепит и манит, как магнит.
Я передохнул и внезапно ощутил, что зверски устал.
Да, так оно и есть. До этого момента мой организм представлял из себя безупречно работающую и отлаженную машину, не способную на сбои и поломки. А вот на тебе. Оказывается, и у меня есть предел возможностей.
Мышцы на ногах «забились» и превратились в тугие комки боли. Руки как будто залиты свинцом. В голове неумолчный звонкий гул, словно я нахожусь рядом с полосой аэропорта, с которого постоянно вылетают лайнеры.
Эх, лечь бы и передохнуть. И не вставать.
Я тряхнул головой, отгоняя усталость. Нельзя, Сохатый, нельзя. Потом отдохнешь. Из-за слишком быстрого подъема у меня, кажись, кислородное голодание. Небольшая эйфория и сонливость.
Спать в таких случаях запрещается категорически. Надо идти вперед, несмотря ни на что. Ну все, вперед и дальше. Невзирая на усталость.
Я пошел вперед, придерживаясь склона скалы руками. Веревок и в самом деле нет, сейчас я нарушил одну из самых базовых аксиом советского альпинизма, проходить опасные участки со страховкой. Но ведь если учитывать опыт моих многочисленных прохождения маршрутов так сказать, в стиле «фри-соло», то есть скалолазание без страховки, преодоление этого «жандарма» — это вовсе не такое уж большое нарушение.
Надо только действия максимально аккуратно и осторожно. Вопреки расхожему мнению, «фри-соло» — это вовсе не про отчаянных и отмороженных смельчаков, которым плевать на собственную безопасность и которые потеряли голову от избытка адреналина. Нет, как раз-таки наоборот.
Когда ты идешь без страховки, ты превращаешься в самого осторожного и осмотрительного скалолаза на свете. Ведь ты прекрасно понимаешь, что не имеешь права на ошибку.
Именно поэтому я сейчас походил на кота, который перебирается по крыше с одного здания на другое. Максимальная собранность и аккуратность. Расслабленность. Отсутствие паники.
Готовность посмотреть страху в глаза. Своему самому лютому страху. И конечно же, экономия времени.
Я цепляюсь за камни, иду вдоль скалы. Маршрут здесь несложный, но если мне сейчас прилетит по голове случайным камнем, то это будет очень неприятно. Наверное, на следующее восхождение надо идти без шлема, в скоростном стиле он частенько только мешает.
Ни одна рука не срывается, ни одна нога не оступается. Я быстро преодолеваю опасный участок, снова выхожу на заснеженную перемычку, иду дальше.
Прохожу около полсотни метров вверх по седловине и за камнями выныриваю на палатку. Рядом с ней никого нет. Пусто. Что такое, разве ребята не должны меня ждать? С ними все в порядке, черт подери?
Я бросился вперед, откинул полог, заглянул внутрь. Ого, какой сильный храп. Гаврилин и Тимофеев лежат в спальниках, спят, как младенцы. Надо же, какие молодцы, и это почти на 5000 км над уровнем моря. Здесь иногда просто вскипятить чайник проблема, а они заснули.
Бросился вперед, потряс их за руки.
— Эй, ребята, арбитры! С вами все в порядке?
Вполне возможно, что это не просто сон, а последствия кислородного голодания. Тогда их надо разбудить быстрее, здесь это смертельно опасно. Хотя все мы прошли акклиматизацию в альплагере Ошхамахо и слишком большого перекоса не должно быть. Разве что, у кого-нибудь из них тоже есть хроническое заболевание и он отрубился здесь под воздействием высоты. В что же тогда случилось с другим, тоже разлегся рядом за компанию?
— Вставайте, вы чего тут дрыхнете?
Вопреки моим опасениям, ребята тут же начинают шевелиться, открывают глаза, протирают их, видят меня. Тимофеев ошарашенно вскакивает.
— Ты что, уже пришел? Сколько мы так лежали? Весь день?
Гаврилин тоже поднимается. Он смотрит на меня, вздыхает, бурчит что-то под нос, задирает рукав на запястье, смотрит на часы. Потом трясет ими.
— Что за чертовщина? Сколько времени? Сейчас вечер уже, что ли?
Я качаю головой и начинаю чуток закипать. Мои результаты под угрозой. Эти балбесы вместо того, чтобы ждать меня, улеглись спать. Разве мы об этом договаривались?
— Какой вечер, сейчас утро! Вы чего завалились дрыхнуть, как сурки? Вставайте, давайте, пойдемте зафиксировать время прибытия.
Ворча и ругаясь, мы вылезаем из палатки. Ребята озираются и видят, что сейчас утро. Ничего не понимают.
— Подожди! — Тимофеев тоже очумело смотрит на часы. — Как так? Я что-то не понимаю. Ты что, пришел сюда за четыре часа? Ты во сколько стартовал, по оговоренному времени? Или намного раньше? Ты что, ушел вечером и всю ночь шел?
Я качаю головой.
— Нет, конечно. Стартовал, как и оговорено. Рано утром. Все присутствовали во время начала забега.
— Не может быть! — Гаврилин смотрит на меня, как на привидение. — Как так? Ты не мог забраться сюда за такое короткое время? Мы вчера шли весь день и прибыли только к вечеру. И то считали, что это очень быстро. Ты… Как
