кресла.
— У меня есть хорошие знакомые во Флоренции. Может, отправим Таню к ним погостить на пару годков? На всякий случай.
Я покачал головой.
— Мне придётся поехать с ней, чтобы выполнить клятву. А бросать Злобино и задуманные дела я не хочу. Марья Алексевна, а как вы посмотрите на то, чтобы спрятать Таню здесь, в России?
Хмыкнув, княгиня вопросительно подняла бровь.
— Когда вы брали её на бал, то представляли, кажется, Лариной.
— Было такое дело.
— А может, оформить её как Ларину на постоянной основе?
— Кхм. Как ты себе это представляешь?
— Семейство большое, вы сами говорили. Договоримся с кем-нибудь из них, чтобы они записали Таню как свою дочь, внучку, племянницу или дальнюю родственницу. Наверняка можно найти, кто из Лариных нуждается в деньгах и согласится провернуть маленькую аферу. Если уж тогда дворянское общество не разоблачило наш маленький обман, то теперь при поддержке кого-то из семейства тем более не догадаются. А за ценой я не постою.
Марья Алексевна махнула сложенным веером, призывая меня к молчанию. Подняла глаза к потолку и забормотала:
— Ларины… Ларины… А что, имеет смысл… Имеет… На виду искать не будут, тем более среди небогатых. С Прасковьей поговорить? Нет, болтушка, всё растреплет. Василий? У него семеро уже взрослых, там не спрячешь. Кого выбрать? Хотя… Тут и думать нечего!
Хлопнув веером о ладонь, княгиня посмотрела на меня.
— Как разберёшься с дуэлью, поедем к Фёдору Апполинарьевичу. Думаю, он мне не откажет в маленькой просьбе.
— Кто такой?
— Увидишь, Костя, увидишь. Замечательный человек и семейство такое же. А денежный вопрос я сама с ним улажу.
— Марья Алексевна…
— Сказала, сама, значит, сама. И даже не думай возражать, обижусь!
На этом и порешили, и я пошёл разбираться со скандалисткой и бузотёром.
* * *
— Рассказывайте, как дело было.
Александра молчала, тискала в руках платок и смотрела в пол. Бобров вздыхал, делал несчастное лицо и тоже не спешил открывать рот.
— Ну? Мне из вас клещами вытаскивать?
— Понимаешь, Костя, — Пётр поморщился, — я обещал Саше не распространяться об этом случае. Очень… недостойная история получилась.
Сашка шмыгнула носом и сильнее стала терзать платок.
— Пикантные подробности меня не интересуют, в общих чертах. Чтобы я знал, во что вы вляпались.
Бобров ещё немного помялся и всё-таки выдал «страшную» тайну. Деньги у Александры были, и она почтовым дормезом добралась аж до Владимира. Там на постоялом дворе с ней свела знакомство компания дворян, поначалу показавшаяся рыжей вполне благопристойной. Какие-то прапорщики и подпоручики, молодые, улыбчивые и даже галантные. Немного. Но нашей рыжей этого хватило, чтобы очароваться ими.
На этом месте Александра всхлипнула и приложила к глазам истерзанный платочек. Дальше Бобров юлил, кашлял то и дело и говорил очень расплывчато. Дворяне оказались дурной компанией и совершенно не подходили для такой скромной девушки, как Сашка. И только он спас положение — появился вовремя, чтобы не случилось непоправимое. Угрожая пистолетами и даже сделав пару выстрелов, он забрал лишившуюся чувств от «слишком крепких напитков» Сашку и вернул в Муром. Без потерь не обошлось — Боброву чиркнули по бедру шпагой, а он сломал клинок и пальцы обидчику.
Лицо Александра спрятала в ладони, а уши горели словно два красных уголька. Бобров разводил руками и говорил, что в точности выполнил моё поручение.
— Александра, я так понимаю, что вам стыдно?
— Угу, — смотреть на меня рыжая всё ещё опасалась.
— Вы сделали выводы из этого происшествия?
— Да, Константин Платонович.
— Очень хорошо. А теперь, Пётр, скажи мне, каким боком здесь сын Шереметева и почему ты собираешься с ним стреляться?
Бобров скривился, будто его накормили зелёными лимонами.
— Да случайно под руку попался. Вроде с теми же офицеришками был, но, когда я им пистолетами угрожал, его в комнате не было. Только я стал уходить, как он заходит, — Пётр сделал невинные глаза. — Совершенно без умысла, без всякого дурного намерения. Только дверь открыл, а там он. Вот по лицу ему этой дверью и попало. Нос расквасило, и я чуть-чуть добавил. Пистолем.
— Ногой ещё, — буркнула Сашка, — и словами матерными.
— Боюсь спросить, Александра, откуда вы эти слова знаете?
Рыжая отняла от лица платок и пожала плечами.
— С папенькой ездила, когда он с крестьян оброк собирал.
— Понятно.
Я встал и прошёлся по гостиной, обдумывая ситуацию.
— Как он тебя вызвал?
— Они все тоже в Муром ехали, вот и нашли меня. Прислали вызов официальный, с вензелем Шереметевых.
— Что планируешь делать?
— Стреляться, — твёрдо заявил Бобров и приосанился. — Если не убьют, Александра обещала выйти за меня замуж.
Меня такое заявление припечатало на месте. Я обернулся к Петру и пристально на него посмотрел. Ну даёт, Бобров! Не ожидал от него такого, честное слово.
— Константин Платонович, — Сашка поднялась со стула и гордо выпрямилась, — я вас очень уважаю, вы мой учитель, но я дала слово. И вы меня не отговорите!
— Александра, разрешение на брак надо спрашивать не у меня, а у вашего батюшки. Это раз. Совет да любовь, это два. А три, — я вернулся и сел в кресло, — давайте думать, как Петру остаться в живых самому и не убить молодого Шереметева.
На дуэль поехали втроём: Бобров, Киж и ваш покорный слуга. Несмотря на обиженно надутые губы, жалостливые взгляды и тяжёлые вздохи, остальным я категорически запретил даже думать об этом. Начиная с Александры, страстно желавшей наказания одного из своих обидчиков, заканчивая Ксюшкой, для которой поединок был исключительно развлекательным зрелищем.
— Скоморохов на ярмарке посмотрите, — заявил я самым строгим тоном, — а мы туда не веселиться едем.
Спасибо Тане, пообещавшей девочке прогулку по городу и поход в магазин со сластями. А то бы меня залили слезами и протёрли дырку укорительными взглядами.
Пока мы тряслись в карете, Бобров сосредоточенно хмурился и нервно хрустел пальцами.
— Расслабься, Пётр, — я похлопал его по плечу, — постараемся решить дело миром и не доводить до стрельбы.
— Не уверен, что Шереметев пойдёт на примирение, даже если я извинюсь. Вызов приносил один из его дружков-подпоручиков, а они наверняка жаждут моей крови.
— Тогда тем более постарайся не напрягаться. Перед поединком лучше выбросить дурные мысли
