class="p1">Я поднялся на второй этаж и, срывая с себя шапку, заглянул в кабинет директора. Пожилая секретарша деловито клацала на пишмашинке, выколачивая текст.
– Здрасте! – сказал я. – А можно от вас позвонить? По межгороду?
Не отрывая глаз от желтоватого листка бумаги, женщина указала на красный телефонный аппарат:
– Вон. Через «восьмерку».
Я снял трубку, и набрал номер. В ухо прорывались отдаленные гулы и шорохи, перебиваемые гудками…
– Алло? – голос Кирша показался мне надтреснутым и безжизненным. – Кто говорит?
– Это я!
– А-а, Антоша! – сразу обрадовались на том конце провода. – Как хорошо, что ты позвонил!
– Ну, как ты? – облегченно улыбнулся дедушкин внук.
– Не волнуйся! Всё в полном порядке! – бодро вытолкнула трубка.
Я замер. Застыл. Заледенел.
– А ты где? – молвил осторожно.
– В Москве! У друзей…
Смутное движение достигло слуха, и связь оборвалась. Бережно, словно дутую из тонкого стекла, я положил трубку, затыкая короткие гудки. Вежливо попрощался, и вышел.
Если бы Кирша задержали чекисты, полковник сказал бы, что он «у своих». А друзья… «Друзья» значат – враги…
Порскнула думка об ошибке. Нет… Нет. Старый, опытный разведчик-нелегал никогда бы не допустил столь грубого промаха. Стратегия и тактика выживания в тылу врага для него не скучная теория, а суровые будни. Сказано: «в полном порядке», значит, всё – провал.
Натянув шапку, я выскочил на улицу. Попутный «Икарус» довез почти до самого автовокзала.
«В местный аэропорт – уже никак, – метались мысли. – Рейс в Хабаровск – в полпятого… Нет, без двадцати пять. Да все равно не успеваю! Последний шанс – Артем. «Як-40» вылетает в шесть пятнадцать… Конечно, наши люди в булочную на такси не ездят, но куда ж деваться?»
Майонезного цвета «Волги» с шашечками выстроились в ряд, и зазывно подмигивали зелеными огоньками.
– Мне в аэропорт! – задыхаясь, я плюхнулся на переднее сиденье. – Во владивостокский!
– Парень, – брови курчавого таксиста собрали морщины на лбу, – дотуда пятнадцать рублей!
Мои руки суетливо отсчитали красненькую и синенькую. Водитель пожал плечами, и включил счетчик. Желание клиента – закон…
Зафырчав, машина мягко выкатилась на Красноармейскую, и наддала, беря разгон.
Уже за городом шофер спросил участливо:
– Спешишь? Тебе куда надо?
– В Хабаровск! – выдохнул я. – И в Москву!
– А в Хабару зачем? – подивился таксист. – Из Владика – рейс на Москву в шесть утра. А в восемь – привет, столица! Нет, если билетов нет, то, конечно…
– А из Хабаровска? – быстро спросил я.
– А там то же самое, только вылет на час раньше! Так не один ли хрен, где ночку куковать?
Хохотнув, таксист добрал скорости, а я в изнеможении откинулся на спинку. Под капот летел серый асфальт, колеса вздрагивали на снежных наметах. Дубняки, оголившиеся наполовину, уползали мимо, утягивались в зеркальце заднего вида.
– Не верю, – шепнул я безголосо, – но надеюсь…
Воскресенье, 4 ноября. Утро
Московская область, «Москва-река»-4
Воистину, «красивые самолеты хорошо летают». У меня было время налюбоваться ладным «Ил-62», пока я звонил маме на работу. Предупредил скороговоркой, и быстро повесил тяжелую трубку. Родительница только-только набрала воздуху для гневной отповеди «засранцу малолетнему», а в ухо с золотой сережкой уже тычутся обрывистые гудочки…
Правда, внутри изящный фюзеляж показался мне тесноватым – привык к пузатым «Боингам», где кресел, как в кинозале. Зато далекий гул турбин не угнетал сознание, и я, растревоженный, множащий свои страхи, заснул, аки на облацех.
Самолет будто увяз в беспросветной черноте ночи. Лишь изредка под крылом проплывали города – тлеющие угольки разворошенных костров – красноречиво доказывая: движенье есть.
Часа за два до Москвы меня разбудила улыбчивая стюардесса, объявив волнующим грудным сопрано:
«Наш самолет пролетает над газовыми факелами Уренгоя».
Спросонья я глянул в темный иллюминатор – и впрямь. Далеко внизу пульсировали оранжевым точки живого огня, подсвечивая тюлевый облачный слой.
Сели в Домодедово. Я трусцой добежал до красно-белого «Икаруса», стряхивая липкую сонливость, и занял плацдарм на переднем сиденье – люблю смотреть за огромное ветровое стекло. Не едешь, а будто летишь по-над дорогой.
Толпа авиапассажиров наскоро сориентировалась, и бросилась за мной вдогонку. Коренастые мужики с обветренными лицами и дебелые тетки, бородатые геологи и хрупкие девицы в очках штурмом взяли стылый и гулкий салон, азартно толкаясь, волоча багаж и малых детей, одуревших от впечатлений.
– Автобус следует до аэровокзала, – объявил рассеянный водитель, витавший в иных мирах, и вырулил на шоссе. Поехали!
«Икарус» разогнался, помчался, грузно покачиваясь порой, как катер на встречной волне.
«Что делать? – думал я, скользя глазами по набегавшему асфальту. – Куды бечь? Полковник Кирш – старый друг генерала Иванова, а тот – конфидент Андропова… Искать встречи с генералом бесполезно, все равно не найду, а вот с шефом КГБ…»
Организм будто сам втянул воздух, длинно вздыхая.
«Не хочу!»
Не хочу до брыканья и топанья ногами, но…
«Надо, Даня, надо!»
Суматошные мысли горячили мою бедную голову, сплавляясь в неуклюжий и бесхитростный план.
* * *
Москву я пересек под землей, в гуле и вое, в верезге реборд, а у станции «Кунцевская» поймал светло-оливковое такси, голосуя портфелем. За рулем сидел безусый парниша в кожанке и фуражке с буквой «Т», смахивая на киношного копа. Наклонясь, он блеснул хитрыми, слегка выкаченными глазами, и спросил, имитируя архиерейский басок:
– Куда тебе, чадо?
– А сам-то… – буркнул я, плюхаясь на переднее. – Мне на Рублевку!
Водила затрясся в беззвучном смехе, и рванул с места, не заморачиваясь визгом шин.
Рублевскому шоссе было еще далеко до той главной аллеи, что заложат на грядущей ярмарке тщеславия, но особнячки-усадебки уже выстраивались вдоль, пока что для сановников СССР.
Зелено… Тихо… Никто не мешает бродить по парку, вдыхая хвойный дух, и размышлять о судьбах первого в мире государства рабочих и крестьян…
Таксист высадил меня, и развернулся, махнув обратно, а я торопливо зашагал к пункту назначения – госдаче товарища Андропова. Нынче это секретный объект под плотной охраной ребяток из 9-го управления КГБ, а в будущем все желтые газетенки наперебой пичкали почтенную публику россказнями о житии генсеков. Короче, локация известна.
Пустынная дорога блестела стаявшим снегом, словно после дождя, да и ветерок поддувал сыростью. Лишь однажды мимо пронеслась черная приземистая «Чайка», закручивая тугой вихрь. Мокрые листья взлетали, мелко кружась, и бессильно опадали, а я сбавил шаг – впереди обозначился знакомый по фото высокий забор, сколоченный из досок и выкрашенный зеленой краской.
Я порскнул в кусты, оглядываясь, не зная, куда деть чертову «ручную кладь». Решился – и перекинул ее за ограду. Всё, назад дороги нет. Портфель для меня всё равно что
