— Полковник Кохновский! — обратился нарком обороны к командиру 3-ей ВДБр. — Разве у вас в бригаде есть оружие, которое не может поднять самолёт?
— Никак нет, товарищ маршал! Но запасы при отправке бригады в другой округ, как показывают учения, всё равно приходится по железной дороге везти. Я наблюдал за учениями морской пехоты и сделал предварительные расчёты. Выходит, если перебрасывать по воздуху только бойцов всех ВДбр с винтовками и пулемётами, а всё остальное получать на месте, то привлекаемых самолётов как раз хватит на десантирование в тыл врага одной из бригад со всем вооружением. А последовательными десантами можно забросить в короткий срок и все четыре бригады. Это уже корпус — внушительная сила. Ей по силам и более масштабные задачи, нежели отдельной бригаде. Можно вести речь о захвате с воздуха полноценных плацдармов для последующего наращивания сил за счёт посадочных десантов обычных стрелковых дивизий.
Видя, что лётчики-десантники будто сговорились и поддерживают друг друга, нарком перенёс тяжесть своего гнева на меня.
— Капитан Любимов, а вы что молчите? — спросил он сурово.
— Совершенно верно, товарищ маршал, принцип изначально закладывался в систему базирования морской пехоты по моей инициативе и в надежде, что будет использован и войсками, подчинёнными наркомату обороны, — подтвердил я.
— Я не об этом! Как вы здесь оказались?
— Прибыл по служебной необходимости для разговора с авиаконструктором товарищем Камовым, — не по-уставному пожал я плечами. — Откуда мне было знать, что у вас здесь мероприятие.
— Разве товарищ Камов чем-то провинился перед трудовым народом? Какие к нему вопросы со стороны НКВД?
— Совсем нет, товарищ маршал, не провинился. Просто НК ВМФ, возможно, примет на вооружение вертолёт, или как его называет конструктор, геликоптер, Братухина, который обладает потенциально большими возможностями, нежели те планеры, которые вы видите. К сожалению, эта машина, на мой взгляд, не лишена недостатков. Вот я и хотел товарищу Камову предложить подумать над тем, чтобы превратить его планер в полноценный вертолёт, применив схему с соосными несущими винтами, — стал привирать я на ходу, исходя из складывающейся обстановки. — Такая машина уже не будет одноразовой, а станет полноценным "воздушным вездеходом", способным не только доставлять десантников в любую точку в пределах радиуса действия, но и снабжать их там всем необходимым. Полезна она будет и для горных стрелков. Смотрите — последние ТБ-3 имеют целых четыре мотора Д-160-2 и тянут всего по одному планеру. А для вертолёта хватит одного-двух моторов. Бомбардировщики высвобождаются для более важных задач. К тому же вертолёт на внешней подвеске сможет поднять и перенести артиллерийские орудия и другую технику, не помещающиеся по габаритам в транспортный отсек, а планер такой возможности лишён. Вы, товарищ маршал, упрекали меня, что мало помогаю НКО, а стоит мне только заняться вашими делами, как вы сразу называете меня посторонним.
— Ладно уж вам, товарищ капитан, разыгрывать из себя пострадавшего. Зная вас, плохо в это верится, — скептически отнёсся к моей последней фразе нарком и повернулся к Камову.
— Что скажете? Чует моё сердце, капитан Любимов хитрит…
— Насколько мне известно, машина Братухина имеет свои недостатки. К тому же потенциал автожиров ещё не исчерпан. Мы очень надеемся, что НК ВМФ примет на вооружение наш новый корректировщик с предварительной раскруткой ротора, способный стартовать с места и не требующий тяжёлых катапульт, как самолёты-корректировщики иностранных флотов. В целом, товарищ Любимов, конечно же, прав. Но соосная схема — очень сложная задача, которая требует времени для её решения. Десантный автожир же — вот он. К принятию на вооружение готов.
— Товарищ Камов, кто идёт к цели — ищет пути. Кто стоит на месте — предлоги. Вижу, с предварительной раскруткой вы справились, крыльями и не пахнет, значит, механизм изменения шага винта у вас есть. Ничто не мешает надстроить его вторым этажом. Если вас пугает редуктор, то готов помочь максимально его облегчить. Арочные шестерни хорошо себя показали при модернизации автомобильных и тракторных коробок передач, в которых прежде стояли прямозубые, позволив прокачивать через них чуть ли не вдвое больший поток мощности. Могу посодействовать со станками для их изготовления именно под ваш вертолёт. Товарищ Акимов, мой ученик, у которого самые дешёвые в СССР авиамоторы соответствующей мощности, тоже, уверен, не останется в стороне и, если потребуется, внесёт в конструкцию необходимые изменения. Только работайте, никто за вас это не сделает.
— Мы, с товарищами, подумаем над этим вопросом, — с достоинством ответил Камов, невольно приосанившийся при моих последних словах.
— Товарищ маршал, комнедант аэродрома майор Кислюк! — подбежал к нам и представился Ворошилову длинный и худой как жердь авиатор.
— И года не прошло, — усмехнулся нарком. — Вольно! Свободны! Верно говорят — где начинается авиация, там кончается порядок, — сменив гнев на милость философски заметил Клим Ефремович. — Впредь, товарищ Локтионов, учтите, что на демонстрации новейшего оружия следует пропускать только лиц, список которых согласован. А не всех, кто в форме.
После этих слов маршала, про меня просто забыли и переключили всё внимание на Камова, поочерёдно подходя к нему с поздравлениями. Вот и поговорил. Но хоть так, всё равно вместо Николая Ильича мне вертолёты не сделать. А он, гений, разберётся рано или поздно что к чему. Ведь именно рациональная механика машины всегда была его сильной стороной, в противоположность Милю — гениальному аэродинамику. Впрочем, по слухам, сейчас они работают вместе, что вселяет в меня дополнительную надежду.
Для того, чтобы утащить по полям с МССЗ стальную башню высотой с семиэтажный дом, мне пришлось идти на поклон к Рожкову. Директор ЗИЛа, ещё со времён, когда я ему подсказал выполнять план не повышением выпуска машин, а увеличением их грузоподъёмности, навострился торговаться с самым придирчивым заказчиком, НКО, и корректировать планы в свою пользу так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Выпуск бронекорпусов и башен для Т-126, по прежнему, сильно отставал от плана, несмотря на некоторые положительные подвижки. Во-первых, раскрой, обработку и сборку толстой брони перенесли на сталелитейный завод "Серп и Молот". Во-вторых — Милов предложил заменить ручную сварку существующими полуавтоматами частично. Теперь кромки стыков выполнялись не плоскостью, а ребром, так, что получались скаты 30 и 15 миллиметров. Полуавтомат проваривал снаружи на большую часть глубины, работая в штатном режиме. Потом шов изнутри корпуса обрабатывался торцевой шлифмашиной и доваривался уже вручную. Такой подход заметно ускорил работы, но до полностью полуавтоматической сварки, достигнутой в случае с Т-26М, было далеко.
