– И как же ты предотвратил заговор? – Голос Чигирева дрожал от волнения.
– Я же сказал: сдал полицию революционерам. Я внедрился в подполье и помог народовольцам вычислить провокаторов. Провокаторы, когда их взяли за жабры, признались, кто заслал их. Естественно, народовольцы вскипели праведным гневом и решили отомстить. Я расширил их списки и ввел туда всех участников заговора. Пришлось долго убеждать этих ребят, что короля играет свита, и в первую очередь надо уничтожать сановников, а не самодержцев.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросил Чигирев.
– В течение нескольких месяцев в стране бушевал террор. Произошел целый ряд убийств, которые обезглавили заговорщиков‑монархистов. Во главе жандармского управления встал провинциальный генерал, который понятия не имел о существующем заговоре. Честный служака, верный царю. Он в два счета вычислил революционное подполье и накрыл его. Волки пожрали волков, ну а я со спокойной совестью вернулся сюда, домой.
– А в том мире что было дальше? – снова спросил Чигирев.
– Александр Второй процарствовал еще семь лет, – ответил Басов. – Повторно женился, был счастлив в браке и в конце концов скончался от воспаления легких. За это время были благополучно созваны две Думы, законодательство претерпело серьезные изменения. Когда к власти пришел Александр Третий, правительство в России избиралось уже Думой. Царский двор попытался реставрировать самодержавие, но у императора хватило ума отмежеваться. В итоге у абсолютистов ничего не получилось. А вот Николай Второй оказался глупее. В тысяча восемьсот девяносто восьмом году он предпринял попытку распустить Думу и ликвидировать конституцию, но в итоге был низложен, а на престол взошел Михаил. Японскую войну Россия провела так же неудачно, но, не в пример нашему миру, это дало импульс к реформам и не вызвало революции. В итоге Первую мировую Россия встретила с куда более боеспособной армией и развитой экономикой. По окончании войны она усилила свои позиции в мире.
– Так, значит, революции не было вообще? – спросил Чигирев.
– А зачем? – вопросом ответил Басов. – Из котла спускали пар в течение тридцати лет. Земельный вопрос был решен еще до Русско‑японской войны. Социальные гарантии рабочим и трудовое законодательство установлены в тысяча девятьсот девятом. После Первой мировой правительство предоставило автономию Польше и Финляндии. Уже после Второй мировой они стали самостоятельными государствами, но сохранили очень хорошие отношения с Россией. В шестидесятые‑семидесятые годы тем же путем прошла Прибалтика. Соответственно не было и потрясений в девяностых годах двадцатого века. Уже к началу двадцать первого в самостоятельное плавание ушли среднеазиатские республики.
– Значит, империя все же распалась, – заметил Чигирев.
– Всему свой срок, – ответил Басов. – Любая система развивается по своим законам, и все, что рождается, должно когда‑то погибнуть. Здесь распад империи произошел без крови и великих потрясений. Это уже немало.
– Погоди, значит, монархия сохранилась? – воскликнул Крапивин. – Ты мне говорил, что это отжившее явление.
– Я этого не говорил, – возразил Басов. – Я говорил, что для двадцатого века прогрессивным является создание гражданского общества. Монархия ему мешает, только если настаивает на священном праве монарха распоряжаться жизнями своих подданных. Заметь, я не сказал, что будущее человечества – во всеобщей демократии. Мы обсуждаем конкретную ситуацию на определенном временном отрезке. А сам по себе институт монархии вполне может существовать. Более того, эта система значительно устойчивее, чем республиканская. Если у монарха, конечно, хватает ума стоять над схваткой и выступать третейским судьей. Между прочим, в России монархия вполне отвечает представлению народа о власти. Если она помогает обществу развиваться в нужном направлении, то ничего плохого в этом нет.
– Выходит, "Царствуй на славу нам"? – усмехнулся Крапивин.
– Примерно. В конце концов, республиканская форма правления может оказаться не менее реакционной. Задача – не отстроить какую‑то конкретную систему, а помочь обществу развиваться. Та форма, которая встанет на пути прогресса, будет сметена. Так была уничтожена монархия в семнадцатом и власть КПСС в девяносто первом. Пусть будет монарх, если это обеспечит стабильность и поможет людям договориться. Правда, в тринадцатом году спасти монархию было уже невозможно, к этому моменту она себя дискредитировала. Я ни в коем случае не утверждаю, что Россия может существовать только с монархом. Тот вариант, который я показал, – это просто небольшой эксперимент, чтобы показать основные принципы вмешательства. Во‑первых, только кратковременное воздействие. Если народ надо тащить куда‑то за уши, значит, он просто не готов к переменам. Во‑вторых, не надо рваться на высшие должности. Там все силы начинают отдаваться борьбе за власть, и совершенно не остается возможности решать поставленную задачу. Тех же целей можно достичь и находясь в тени. И третье, главное: никакого насилия. Все должно происходить естественно. Все препятствия должны сокрушать силы, действующие внутри системы. Если их нет, значит, время преобразований еще не настало. С этим надо смириться. Впрочем, об этом вы не знали, поэтому периодически и пытались пристрелить кого‑нибудь из исторических деятелей. – Басов насмешливо посмотрел на Чигирева и Янека. – Когда ты, Сергей, стал действовать, направляя других, то добился успеха. Но как только залез на вершину власти, сразу был убит. Впрочем, тебя извиняет то, что ты действовал методом проб и ошибок. В любом случае результатом я доволен. Считайте, что дипломная работа зачтена.
– Дипломная работа? – Чигирев подозрительно посмотрел на Басова. – Ты хочешь сказать, что мы проходили какую‑то подготовку? Обучение?
– Разумеется. Все эти события нужны были, чтобы подготовить вас к одной работе.
– Подготовить?! – вскричал Крапивин. – Как все это понимать?
– Очень просто, – невозмутимо ответил Басов. – То, что в разных измерениях существует множество миров, вам уже доказывать не надо. Вы это видели. То, что существуют более и менее благоприятные варианты развития для каждого из них, вы тоже выяснили экспериментальным путем. То, что есть люди, которые могут свободно передвигаться по мирам, вы видите на моем примере.
– И давно у тебя эти способности? – сквозь зубы процедил Крапивин.
– С две тысячи второго года, с поездки под Псков, – пояснил Басов.
– И что же там произошло? – подозрительно прищурился Крапивин.
