Бои в новом городе, на заводах и в порту продолжались до глубокого вечера. Всякий раз, прорывая очередную линию баррикад, штурмующие упирались в новую, а возможностей отсечь и окружить неприятеля, из-за плотной застройки было мало, поэтому тот всякий раз, услышав что шум боя сместился в тыл, успевал бросить рубеж и отойти. К счастью склады "итальянского сектора" в порту, с оружием, амуницией, боеприпасами и продовольствием, противник взорвать не успел или не сумел, их всего лишь подожгли. Проводники из испанских коммунистов, уроженцев Кадиса, оказавшиеся в эпицентре событий, сумели мобилизовать горожан на борьбу с огнём на опасном объекте, темпераментно объяснив в двух словах, чем грозит городу взрыв. Десятки людей с вёдрами, мужчины и женщины, черпая воду прямо в море, не обращая внимания на недалёкий бой, бросились тушить обнесённые колючей проволокой ангары. Дело могло бы кончиться печально, если бы поджигатели точно знали, где и что в этих ангарах лежит и запалили бы самые дальние от города, на молу, окружённом со всех сторон водой. Именно в них было сложено всё стреляющее и взрывоопасное. Но, наверное, стремление выжить пересилило желание сделать пакость противнику, поэтому до дальних складов никто не побежал, подожгли ближайшие, со жратвой и обмундированием. Дыму много, толку мало, потийцы взяли богатейшие трофеи.
К исходу 7-го марта около двух сотен оставшихся в живых защитников вытеснили за старую крепостную ограду цитадели и, честь по чести, помянув про безвыходное положение, предложили сдаться. Итальянцы, а их на этой тыловой позиции оказалось абсолютное большинство, не раздумывая, капитулировали. Им умирать не было никакого резона, по опыту знали, что их пленных соплеменников обменивают и скоро они будут среди своих. А вот националисты, три-четыре десятка самых отпетых сторонников Франко, замаравшихся, как потом оказалось, в пытках и расстрелах, понимая, что их не простят, решили сражаться до конца. Взводом против бригады города не удержать, они это прекрасно понимали, поэтому под покровом ночи тихо ушли в форт Сан-Себастьян, попасть в который можно было только по узенькому, простреливаемому насквозь, мостику, слишком узкому для танков. Не удовлетворившись этим обстоятельством, они и эту единственную дорожку на сушу из окружённого со всех сторон морем форта пытались взорвать. Но, как и в случае со сладами, только показали, что подрывники из них откровенно паршивые. Зато, своим отступлением они спасли от разрушения жемчужину испанской архитектуры эпохи колониального расцвета — старый Кадис. Кузнецов, сей новоявленный Дрейк, не пожелал терять людей только ради того, чтобы выковырять паршивцев из их скорлупы. Но и оставлять их там было нельзя. В форте было достаточно лёгких старых пушек, которые могли вести огонь через амбразуры по фарватеру и препятствовали тралению. Поэтому он приказал ввести в дело все четыре трофейные 240-миллиметровые гаубицы Ордонес образца 1891 года в Роте, как раз напротив форта Сан-Себастьян. Обслуживали их, под строгим присмотром, пленные из состава береговой артиллерии, частью с этой же батареи, частью с других. За два дня, неспешно расстреляв весь свой боекомплект, эти орудия превратили в развалины древнюю крепость то ли семнадцатого, то ли восемнадцатого века, похоронив под каменными обломками её защитников.
Неприятности Франко этим не ограничились, поскольку путь в другой крупный порт на южном побережье, Альхесирас, лежал через Херес де ла Фронтера, занятый республиканскими десантниками. Что толку в хорошей гавани и причалах, если оттуда трудно что-либо вывезти по суше? Более того, такой же в плане многочисленности и боеспособности, гарнизон этой крепости выделил из своего состава сводную роту и отправил её на выручку Кадиса. Не знаю, на что рассчитывал комендант, но столкновения на перевале с разведвзводом даже не советских, а испанских морских пехотинцев, вышедших в поиск на юг, в сторону горной гряды, эта сборная солянка не пережила. Произошло это восьмого марта. А девятого, продвигаясь по прибрежной дороге на юг, 2-й батальон Потийской бригады захватил узел береговой обороны в Террифе, который контролировал своими 15-дюймовыми пушками, такими же, как на английских линкорах "Куин Элизабет", Гибралтарский пролив.
Прямым последствием десанта в Кадис было и то, что сражение под Гвадалахарой закончилось, по сути, так и не начавшись. Итальянский экспедиционный корпус, получивший болезненный пендель в самое уязвимое место, снялся с фронта и поспешил на юг, отбивать своё добро. Для того, чтобы организовать контрудар, ещё до прибытия на новый южный фронт рагацци, у Франко ушло десять дней от начала операции республиканцев, чему немало способствовала советская морская авиация, с первого дня наносившая удары пикирующими бомбардировщиками по путям сообщения, железнодорожным станциям и мостам. Цели выбирались, по возможности, не слишком сложные и защищённые, чтобы дать вновь прибывшим экипажам поосмотреться, втянуться в боевую обстановку. Прикрытие им, а также чистое небо над Кадисом, обеспечивали И-18 с Балтики, до сих пор не имевшие себе равных на этом театре военных действий.
На завоёванном плацдарме тоже не теряли даром время. Долорес Ибаррури лично прибыла в Кадис и своей твёрдой рукой взяла власть, введя осадное положение и под этим соусом реквизируя у буржуев, не желающих сотрудничать добровольно, частную собственность в виде заводов и фабрик, работа которых могла быть использована в целях обороны. Конечно, были недовольные, но гораздо больше было тех, кто вставал под ружьё в ряды коммунистических бригад. Независимо от политических убеждений и предпочтений. Просто именно коммунисты, в противовес всем остальным, показали себя реальной силой, способной не только обороняться, но и бить мятежников. Помог в деле мобилизации и сам Франко, который сгоряча уже успел объявить всех кадисцев предателями. Поэтому от добровольцев, понимающих на собственном опыте, что их ждёт, если "власть в Малиновке" сменится, не было отбоя. В оружии, благодаря итальянским, да и немецким тоже, запасам и арсеналу Сан-Фернандо, не было недостатка, поэтому силы республиканцев на плацдарме за те же самые десять дней выросли вчетверо. Было две потрёпанных бригады — стало восемь. И это был ещё не предел по людским ресурсам. Конечно, качество этого воинства было далеко не таким, как у регулярных войск, но подпираемое сзади огнём крейсеров Кузнецова, береговыми батареями и выведенной в резерв Потийской бригадой, оно было вполне способно держать фронт. Что и продемонстрировало в ходе первого штурма Кадиса националистами. Подробностей этого дела я не знал, раненых бойцов и командиров, в нём участвовавших, ещё не успели эвакуировать в Союз, соответственно мне не от кого было получить "добровольный отчёт" в планируемую книгу боевого опыта.
