— I навошта мы тут упiраемось, таварыш лейтенант? — спросил он командира расчета, который одной рукой упирался в орудийный щит и старался рассмотреть в ночной поземке неровности льда. Получалось это не очень, уже дважды орудие застревало в наносах и один раз чудом не опрокинулось, когда левый край саней наскочил на высокий заструг, а правый ухнул в какую-то ямку.
— Акула, не бухти! Надо, значит! — раздался сзади голос артиллерийского сержанта Петра Данильченко.
— Та не, я панимаю, што нада, — не панимаю толька, што нада.
— Сержант, ты если бухтишь, — так хоть понятно выражайся! — не оборачиваясь бросил лейтенант.
— Ну, нам нада фiна падразнiць цi нам яго нада насмяшыць? С саракапяткi по лiнкору далбаць — звону мно-о-о-га будзе. А толку мала…
— Решили, что в случае, если наших заметят на подходе, когда уже назад поздно, — будем бить по зениткам «Вани-Мани», в упор только они и смогут достать… А ты меня уже достал, не отвлекай, будь человеком! — добавил лейтенант споткнувшись.
«Што значыць — мама у фiлармонii настаунiчае, другi б так паслау…» — со смесью уважения и непонимания подумал сержант Акулич.
— Эх, хорошо, что Б-4 не знайшлi у гэтым выпарi…
— Слышь, акула болотная, — отозвался идущий сзади Петр, — на хрена тебе эта дура?!
— Гйта ж як-нияк любiмая машынка нашего командзiра! — продолжал в меру сил развлекаться морпех, стараясь отвечать покороче, на выдохе, чтоб не сбить дыхание.
— Это которого?! — Петр опасливо покосился на лейтенанта.
— Да не, не вашага, а таго маера з Брыгады. Страсть у яго, кажуць, к этой штуке, шчэ с лета.
— Кончай трепаться! — пресек лейтенант явное с его точки зрения нарушение субординации в виде шуточек над вышестоящим командиром.
Бойцы торопливо курили в рукав, укрывшись за орудийным щитком и нагло злоупотребляя отсутствием лейтенанта. «Ваня-Маня», как последняя сволочь, покачивался в дрейфе у дальнего края канала, и что делать дальше — было совершенно непонятно. Выяснять эти непонятки и ушел лейтенант-артиллерист.
— Так, планы поменялись. Большую дичь так просто не достанешь, будем брать ледокол. Есть мысль — захватить, раз уж рядом шастает, и уже с него лезть дальше. Возле орудия остаемся втроем, справимся. Остальные — в распоряжение морпехов. Сержант Акулич!
— Я!
— Проводишь бойцов к своим, они правее метрах в ста.
— Есть!
Осип бежал по палубе ледокола, выискивая противника. ППС висел на плече, придерживаемый левой рукой, в правой — пехотная лопатка (говорили, что заточить и использовать ее в рукопашной посоветовала снайперша из Бригады. Тоже интересно, молодая еще женщина, а капитан и Герой. И ТАКОЕ, говорят, с ножом вытворяет…). На лопатке прихватывало морозцем сгустки крови — какой-то финн не вовремя высунулся из надстройки, ну и получил по шее. Шустрые, как понос, но бестолковые на корабле бойцы спецгрупп НКВД зачем-то ломанулись «до кочегарки». «Эх, — подумал Акула, — нашто полезли?! Там ничего не слыхать с палубы, закрыли бы двери, ломом подперли… А так — побьють кочегаров, а уголек кидать нас поставят!»
Мысль была прервана громким выстрелом совсем рядом, в ночной тишине показалось — та самая сорокапятка шарахнула. Правая рука потяжелела, лопатка, звякнув по палубе, выпала из разжавшихся пальцев. Сержант успел увидеть в узкой щели между котельным вентилятором и надстройкой смутно белеющее лицо, винтовку — и не задумываясь, из неудобного положения рубанул с левой руки очередью из ППС.
«Мать тваю! Скончылася цiхая работа! — подумал морпех, запуская левую руку за пазуху и пытаясь нащупать рану. — Трэцця дырка за вайну, каб iм павылазiла!»
…Командир морпехов, стоя на палубе, отдавал распоряжения своим бойцам:
— Да, и кто-нибудь, снимите наконец эту тряпку долбаную! — он указал на финский флаг на мачте.
— А что поднимать? — растерянно спросил из темноты кто-то неразличимый в черном бушлате.
— Как что? Конечно… Вот же мать его етить! О, майор! У тебя случайно флага не завалялось? Парочки флагов… — уточнил кап-три, задумчиво глядя через плечо командира на ледокол.
Бондаренко не менее растерянно глянул на морпеха:
— Я думал, корабли — это по твоей части…
Офицеры пару секунд растерянно смотрели друг на друга и… рассмеялись.
— Ну, не обратно же отдавать по такому поводу! Найдем что-нибудь подходящее! — решил Букварь. — Да, и финские тоже на портянки не рвите, пригодятся. Не для музея, так хоть для отчета.
— Стоп, на каждом корабле должен быть ящик с сигнальными флагами. Там же и флаги основных морских держав лежат, за какой-то надобностью, — вспомнил командир морпехов. — Только не спрашивай, на хрена, я все-таки не моряк, а пехота, хоть и морская. Правда вот, будет ли у финнов советский военно-морской?
— Ничего, будет транспортный линкор Доброфлота. В самом крайнем случае — выберем самый большой и красный из сигнальных. Осталось только найти ящик с флагами на этом плавучем ящике.
* * *
— Что, орлы, вернули стране имущество? — встретил Мындро вернувшихся в Круглую башню офицеров.
— Как это «вернули»?!
— Ледокол. Называется «Апу» — помощь.
— Да уж, помог старичок, — откомментировал Букварь морпеху.
— А до того, как его в 22-м финнам по договору отдали, — плавал у нас, под именем «Аванс»!
— Дааа уж, поворот сюжета… Ну ничего, аванс вернули, неустойку содрали — осталось уволить к чертовой матери фиников с этой войны!
— Ну, насчет неустойки это вы, товарищ майор, погорячились — одного «Вани-Мани» для полной компенсации маловато будет, ну да это не нам решать…
Змей
В городе нам особо повоевать не довелось. Так, снесли пару домов и все.
Потом, после зачистки, мы были выведены в резерв командира бригады и разместились в домике неподалеку от штаба.
В тот день я решил сделать Тэнгу маникюр, в смысле когти подстричь. Я уже заканчивал, когда в домик ворвался Саня. Глаза его блестели фанатическим блеском.
— Змей! — с порога крикнул он. — Пошли Ваню-с-Маней на абордаж брать!
— На абордаж? Хм, — меланхолично ответил я. — А зачем нам при этом Ваня?
— Тьфу, блин, — ругнулся Букварь, — я про броненосец говорю!
Ночь, тишина, свежевыпавший снег хрустит под ногами, белые тени скользят в темноте.
Тэнгу почти не видно на снегу, несмотря на палевый окрас.
Черная дымящаяся полынья, и наша цель в трех сотнях метров от берега.
Но вдоль кромки льда идет ледокол, на него и прыгают первые абордажники и мы с Тэнгу. Штурмовой вариант АВТ-41 очень удобен в тесноте. Правда, пострелять и подраться мне не удалось, все закончилось слишком быстро. Ледокол полным ходом идет к броненосцу, там уже забеспокоились, и со скрежетом притирается к борту.
