Братья за последнее время очень сильно возмужали, превратившись из тощих нескладных подростков, в статных молодцев, напропалую волочившихся за юбками и уже отметившихся в парочке ссор с последующими поединками. Прямо на глазах мужают оболтусы. А ведь с того момента, как мне их представил Ле Гранье, покойный шут покойного владетеля Бургундии, прошло всего-то ничего времени. Хотя чему я удивляюсь, пацаны пережили со мной немало… Стоп, опять в воспоминания ударился? Старею что ли?
— Чего хотели? — прогнав сентиментальные мысли поинтересовался я у своих пажей.
— Сир… — немного помявшись спросил Луиджи. — Дозвольте нам отлучится до вечера.
— Дозволяю… — я оправил перед зеркалом берет и добавил: — Долги позакрывайте. Завтра отбываем и вернемся в Гент очень нескоро. Марш…
— Сир, дозвольте поинтересоваться, о каких долгах вы ведете речь?.. — настороженно поинтересовался Пьетро.
— Долги чести, сердечные долги и наконец, черт побери, долги ювелиру, которому вы задолжали по полфлорина. Времени на все про все, у вас ровно до вечера. Свободны…
— Ваши приказания для нас закон…
Отправив пажей, я немного постоял перед зеркалом, остался довольным своим видом и приказал подавать лошадь. Мне тоже надо разобраться со своими делами, прежде всего здесь, в Генте, а значит, еду к…
Взобравшись в седло и тронув жеребца с места, я невольно задумался. Мергерит Йоркская… Последняя жена, а нынче вдова моего покойного сюзерена великого герцога Карла Бургундского, родная сестра короля Англии Эдуарда IV, и просто чарующе красивая и умная женщина. Порой, я даже не знаю как выразить свое отношение к ней. Смерть мужа, герцогиня перенесла стоически, правильно расставила государственные приоритеты, сосредоточила усилия на браке своей падчерицы с Максимилианом, сыном Фридриха, кайзера Священной Римской Империи и добилась его, послав подальше Всемирного Паука[6] с его семилетним отпрыском, дофином[7] Карлом. Выполняя предсмертную просьбу ее мужа, я все это время был рядом с герцогиней, подставлял свое плечо и даже стал в некоторой степени ее карающей дланью. Нас до сих пор объединяют некие дела и замыслы, но сейчас… сейчас все изменилось. Но об этом немного позже…
Я привстал на стременах и осмотрелся. Обычно, в качестве эскорта, я беру копье конных жандармов[8], но сегодня не взял, ибо уже в отставке, да и пажей отпустил, а Клаус, мой оруженосец, в отпуске, на побывке в поместье унаследованным от покойной матери. Тук тоже в отлучке, отправился по моему поручению, а так при службе, командует ротой лейб-гвардии. Моей бывшей ротой. Впрочем, с гвардией все очень неоднозначно, похоже, Максимилиан все будет менять под себя, так что очень скоро грядет реорганизация. Но это меня уже не касается. Впрочем, Логана тоже, он, как и я, выразил желание покинуть службу и заняться вплотную своими владениями. И женушкой, могучей красавицей Брунгильдой. Никак не может Уильям ван Брескенс смириться с отсутствием наследника мужского пола. Впрочем, Брунгильда в тягости, донашивает последние деньки, может и осчастливит супруга отпрыском. Да и моя Матильда обещается в скорости разрешиться. Но и об этом не сейчас. Так, приехали…
Проехал герсу[9], бросил поводья слуге и взбежал по лестнице. Майордом уже ждал меня, молча повел по узким коридорам и передал в руки статс-даме у личных покоев герцогини.
— Жан… — стройная и пышная блондинка, с едва различимой улыбкой присела в книксене. — Ее высочество вас уже ожидает.
— Спасибо Анна… — мы с Анной де Стутевилл давно перешли на неформальное общение и наедине не утруждались титулами. — Я смотрю, вы хорошеете не по дням, а по часам…
— Ах Жан, вы меня вгоняете в краску… — статс-дама притворно смутилась. — Боюсь даже представить, что будет, когда ваша изощренная лесть воплотится в нечто большее… — она тихонечко хихикнула и показала на дверь. — Идите уже…
Герцогиня придерживая портьеру рукой смотрела в окно, яркие солнечные лучи создавали вокруг ее фигуры призрачный сияющий ореол и мне на мгновение даже показалось что Мергерит парит в воздухе. Услышав шаги за спиной она медленно развернулась…
— Барон…
— Ваше высочество, — я поклонился и в который раз невольно залюбовался Мергерит. Герцогиня удивительно молодо выглядит для своих тридцати лет, возможно благодаря стройной худенькой фигуре, столь необычной для этого времени и просто завораживала своей холодной красотой. Мраморная кожа, классические, очень правильные черты лица, чувственные, ярко очерченные губы и большие, с легкой раскосостью и оттого очень красивые изумрудные глаза. Порой, мне кажется, что они живут своей жизнью на полностью лишенном эмоций лице. И сейчас в них читается… Радость? Радость от встречи? Или мне так просто хочется? До конца не уверен, эта женщина великолепно умеет скрывать свои мысли и чувства.
— Все прошло без осложнений? — герцогиня присела в кресло из эбенового дерева и показала мне на второе, напротив себя. — Присаживайтесь и рассказывайте.
— Даже не знаю, как благодарить вас, ваше высочество, за помощь. Все устроилось как нельзя лучше.
Герцогиня кивнула и сама разлила шербет по бокалам из червленого золота.
— Жан… — она в первый раз за все время назвала меня по имени.
— Ваше высочество? — честно говоря, я оказался немного обескуражен. И не только, столь вопиющей фамильярностью, абсолютно не присущей герцогине, сколько улыбкой Мергерит. За время нашего общения, такого еще не случалось ни разу. Нет, она, конечно, улыбалась, но улыбка всегда была лишь мимолетной и едва заметной тенью на лице.
— Мегг… — спокойно заявила герцогиня не переставая улыбаться. — Когда мы наедине, я желаю, чтобы вы меня называли Мегг… можно Мегги…
— Ваши желания для меня закон Мегг… — я сделал легкую паузу и повторил имя: — Мегги…
— Закон? — с легким сомнением переспросила Мергерит и отпила из бокала. — С какой это стати? Впрочем, насколько мне доносят придворные дамы, вы известный льстец, так что неудивительно.
— Я дал вам повод сомневаться в моей преданности? — с показной обидой поинтересовался я.
И насторожился. Нет, подобного потепления отношения я ожидал уже давно, но пока остается непонятным, к чему ведет свою партию герцогиня. Она чертовски умна, значит это все неспроста.
— Нет! Я никогда не сомневалась в вас, Жан! — с чувством заявила герцогиня. — Но для меня вы всегда оставались загадкой. И ваше отношение ко мне… тоже… — неожиданно выпалила она и даже опустила на лицо вуальку в желании скрыть смущение.
