— С добрым утром, Виталий Родионович! — Весело поприветствовала меня хозяйка дома.
— Здравствуйте, Заряна Святославна. — Я вежливо приподнял шляпу.
— Вы никак в присутствие собрались?
— Служба, есть служба. — Кивнул я.
— Так нам по пути! Забирайтесь в сани, ваше благородие… ох, простите, теперь уже высокоблагородие, не так ли? — Улыбнулась Смольянина. — Я как раз на Торговую сторону еду, к старому другу — недругу по садоводческим делам нашим, так и вас до канцелярии довезу.
— Благодарю за предложение, Заряна Святославна, с удовольствием им воспользуюсь. Только одна просьба… Не могли бы мы обойтись без титулования, ваша светлость? — Ухмыльнулся в ответ я, усаживаясь в сани. Хозяйка только головой покачала.
— И как прознали-то, Виталий Родионович? — Спросила она под перезвон бубенцов и звонкий цокот копыт покатившей тройки.
— Так ведь сами знаете, где служу. Чему ж удивляетесь? — Развел я руками. — Да и когда судебные протоколы читал, по делу Ловчина, обратил внимание. Ваш титул там упомянут… Только одного не могу понять, с чего вы его скрываете?
— Вот уж ничуть не бывало. — Ответила Смольянина. — Не напоминаю лишний раз, это верно. Но уж точно не скрываю.
— А что ж так? — Удивился я. — Вроде не водится такого обычая за титулованными-то дворянами? Вот помнится, и противник мой по хольмгангу, своим боярским званием немало козырял.
— Ох Виталий Родионович, так то ж поместные бояре, а Смольянины, дворяне из жалованных, да не по земле, а по заводишку уральскому, малому, да серебряным рудникам, предком моим найденным. И не так давно то жалованье было. Так что, хоть род наш и графским величается, а вспоминать о нем, старые роды боярские не любят. Опять же и титул наш из новых… — Со вздохом, взялась за мое просвещение, Смольянина.
— Вот кстати, Заряна Святославна… — Заинтересовался я. — Я в Хольмграде человек новый, да и допрежь с такими материями не сталкивался, может, объясните неучу… как же так вышло-то, с титулами? Тут и бояре и бароны. С чего вдруг?
— С удовольствием отвечу, Виталий Родионович. Тут вы правы, негоже дворянину, пусть неподтвержденному, титульному да личному, таких вещей не знать. Стыдно. Тут вас, только ваше заморское происхождение и извиняет. — Согласилась Смольянина. Ну да, заморское… а что еще она могла предположить, не зная моей реальной истории? Я, правда, ни о чем подобном не распространялся, но Заряна Святославна, женщина внимательная и выводы из увиденного делать умеет… Ну да пусть так. К тому же, её домыслы вполне сочетаются с придуманной для меня князем Телепневым «легендой»…
— Слушаю вас, со всем возможным вниманием. — Улыбнулся я.
— Хорошо. — Кивнула Смольянина, на мгновение задумалась, словно стараясь сформулировать мысль почетче, и заговорила, — до Олега Строителя, прадеда государя нашего, таковых титулов на Руси не водилось. Но уж больно любил государь всё на западный манер делать. Поначалу, поговаривают, хотел и бояр, в баронов да графьев переиначить, но не вышло. Еще бы! Половина из них по крови, Хельговичи[2], да Гостомысловы[3] с Гедеминовичами, а вторая половина, свои роды к хану Чингизу, да князю Булану[4] возводит. Невместно им, видите ли, с европейскими малоземельцами равняться. Про князей и вовсе молчу. Вон, однофамильцы ваши, какую бузу подняли. Конечно, не в одном звании там дело было… Но и без него не обошлось. Четыре года у низовских имения пылали. От Киева до Твери, пока государь их пушками вразумлял. Вразумил, конечно, знатно. Так что и по сию пору о князьях Старицких ничего не слышно, но и сам государь от своей затеи отступился. Только тем и ограничился, что титулами дворянскими стал новых людей жаловать. Офицеров выслужившихся, заводчиков, иной люд, что Руси пользу знатную принес, как тот же Ломоносов, или Кулибин, к примеру. Тут уж боярам возразить нечего было, но любви к новым титулованным, это, само собой, не прибавило. Ну и зависть, опять же. Взять хоть Демидовых, соседушек наших уральских… Уж куда как богаты, на работах до сорока тысяч людей держат, и сами, хоть из новых титулованных а любого боярина с потрохами купить могут, ежели не князя. И плевать им на все местнические, да лествичные склоки. Ну как таким не позавидует какой-нибудь боярин, у коего кроме земли с парой тысяч арендаторов, да громкого имени, предками прославленного и нет ничего более?
— Да уж. Есть чему завидовать, да волком смотреть. — Хмыкнул я. — Кто ж им мешает тем же самым заняться?
— Так, говорю же, Виталий Родионович, им сие нев-мест-но. — Улыбнулась Смольянина. — Ну как же! Не боярское то дело, из-под земли железо выковыривать… Верите ли, и по сей день многие из них так считают… Ох, что-то я вас совсем заговорила. Вот уж и Словенская набережная. Ну, не буду вас задерживать…
Я поблагодарил Смольянину за помощь и весьма интересный рассказ и выбрался из саней, остановившихся у ворот, при въезде на территорию Особой канцелярии.
— Да, Виталий Родионович, сделайте милость, коли встретите Меклена Францевича, попеняйте ему, что совсем забыл про нас. Уж который день, от него ни слуху ни духу. — Попросила меня хозяйка дома.
— Непременно, Заряна Святославна. Хорошего вам дня. — Кивнул я, и Смольянина, махнув мне на прощание рукой, укатила по каким-то своим делам.
Поприветствовав охранителей в холле канцелярии, я, прежде всего, направился к адъютанту Телепнева. После давешней поездки в Архангельск, мы с Вентом Мирославичем стали довольно дружны, в основном на почве увлечения ротмистра техникой, правда, по большей части, её летающими образцами. Впрочем, «сухопутные пароходы», также не оставляли Толстоватого равнодушным, а узнав, что я всё еще не расстался с желанием обзавестись самобеглым экипажем, он принял самое деятельное участие в моей затее.
— Здравствуйте, Виталий Родионович. Снова пришли наших охранителей по залу раскидывать? — Едва я появился в приемной, ротмистр поднялся мне навстречу. Обменявшись приветствиями и пожав друг другу руки, мы одновременно опустились в кресла.
— Не только, Вент Мирославич, сегодня мне и самому на занятиях несладко будет. — Улыбнулся я.
— А, Тихомир… — Понимающе протянул ротмистр.
— Он самый. — Со вздохом кивнул я, и перешел к более интересной теме, ради которой, собственно и поднялся в приемную князя, вместо того чтобы прямиком направиться в зал. — Вент Мирославич, вы, помнится, обещали мне устроить встречу со знатоком производства накопителей с Хольмского завода…
— Помню-помню. Есть у нас на примете один такой умелец. Незаурядного ума исследователь, знаете ли. Гордей Белозорич Горбунов, изобретательнейший человек. Я к нему нарочного с просьбой о встрече отправил. — Кивнул секретарь. — Думается, к обеду он как раз обернуться успеет.
