Нападающие уже не церемонились: грамотно окружив передовую группу итальянцев, перекрестным огнем быстро их всех уничтожили и резво двинулись к кораблю, где еще четверо оставшихся пловцов легендарной 10-й флотилии МАС готовились подороже продать свои жизни коварным англичанам. Почему англичанам, они сами объяснить не могли, просто в этом не сомневались, обнажив ножи, смело бросились в атаку, не увидев, как снизу к ним на перехват уже всплывают еще двое пловцов с необычными дыхательными приборами и смертоносным подводным оружием в руках. Снова водную толщу пересекают линии выстрелов, дергающиеся и замирающие тела, и если б не слабое освещение, люди на палубе яхты поразились бы тем, как у бортов покраснела вода. Вытянутые как спицы пули подводного оружия настигают последних охранников итальянского лидера Бенито Муссолини и, обменявшись знаками, шестеро пловцов, заменив места только что уничтоженных людей, замирают под самым днищем. Старший из них, что-то показывает жестами и, дождавшись команды, резко выныривают на поверхность. Синхронно закинув крюки и откинув тяжелые вне водной среды дыхательные приборы, заскакивают на палубу снося с ног двоих офицеров стоящих на палубе и врываются в салон. Именно в этот момент легкий английский крейсер, имевший название "Ливерпуль", получив в борт две торпеды, вспыхивает огромным шаром огня, видимо сдетонировали боеприпасы. Волны Средиземного моря быстро сомкнулись над истерзанными обломками, скрывая очередную тайну Второй Мировой войны.
На итальянском крейсере ревет сирена, но никто пока ничего не понимает. Все только видели, как на борт яхты заскочили боевые пловцы, и в свете наступающего рассвета с такого расстояния трудно было определить свои это или чужие, тем более подрыв английского крейсера и был задуман на случай попытки захвата Дуче.
"Раймондо Монтекукколи" стал набирать ход, забирая вправо, стараясь максимально быстро приблизиться к яхте, но на это понадобилось несколько томительных минут. К всеобщему удивлению и радости экипажа, на палубе появился сам Дуче в сопровождении двух пловцов и замахал рукой, показывая, чтоб итальянский крейсер оставался на должной дистанции.
Стоящий рядом с диктатором боевик на корявом итальянском языке прокомментировал происходящее:
- Вы правильно сделали, господин Муссолини.
Тот проскрежетал зубами, но сдержался и только коротко бросил:
- А у меня и моей страны что есть выбор, господин пришелец?
- Выбор есть всегда, вопрос в другом, насколько он верен. Только это вы будете обсуждать уже с другими людьми, в нашу задачу входило просто организовать вашу встречу.
- У вас это неплохо получилось.
Майор Дегтярев, одобрительно поглядывал на своих бойцов, только что быстро и профессионально расправившихся с итальянскими боевыми пловцами и захвативших яхту с итальянским диктатором и специальным посланником Уинстона Черчилля. Судя по захваченным документам, англичанин как раз и должен был настучать Муссолини, что русские получают помощь из будущего и этому нужно сообща помешать.
Олег Дегтярев обратился к стоящему на коленях с заведенными руками за головой Боргезе и коротко дал ему команду:
- Передайте на крейсер, чтоб сохраняли спокойствие, сейчас должен появиться Чрезвычайный и Полномочный представитель правительства СССР.
После того, как на итальянский корабль было передано сообщение, майор достал радиостанцию и, отжав тангенту, коротко проговорил:
- Этап первый выполнен.
Никто ему не ответил, но буквально через несколько секунд в десяти кабельтовых от яхты, море вспучилось, и на поверхность вылетела невероятная по своим размерам субмарина, поразившая всех своим видом, включая Бенито Муссолини. Он заворожено смотрел на эту картину и, повернув голову и взглянув на своего конвоира - командира боевых пловцов и только уловил в его глазах насмешку. Ему удалось сдержать свой темперамент - перед глазами до сих пор стояли фотографии, сделанные в 1945-м году, где он и его любовница, изуродованные до не узнавания, висят подвешенные за ноги в Милане…
Мерно стучали колеса поезда, отбивая привычный ритм, заставляя возвращаться воспоминаниями в далекое детства, когда отец еще служил на севере, и мы каждое лето отправлялись в отпуск к родственникам в Крым. Именно эта память о том беззаботном времени частенько не давала скатиться в бездну отчаянья из-за сложившейся ситуации.
"Н-да, вляпался я знатно" - грустно вздыхая про себя, ворочался на своей полке, стараясь принять удобное положение и не напрягать поврежденное осколком плечо. Рядом, на нижней полке вагона снова начал громко стонать, крутиться и вызывать на помощь "вертушки", похожий на мумию из-за большого числа намотанных бинтов Ненашев. Лежащий в нашем закутке майор-танкист опять что-то стал бурчать о странных "вертушках" и "градах", и кряхтя спустившись на пол, накинул на плечи простую солдатскую шинель, хромая отправился к тамбуру на перекур. Несмотря на ожог и дикую боль в пробитом осколком плече, я старался наслаждаться чистотой и покоем, точнее его подобием, насколько это возможно в таких условиях. Начальник санитарного поезда, уносящего нас на восток, подальше от линии фронта, отличался прямо таки патологической тягой к чистоте и нещадно гонял медсестер и санитарок за любую антисанитарию.
Питание было вполне сносным, и я даже умудрялся получать наслаждение от супа из пшенного концентрата и какого-то суррогатного чая, напоминающего по вкусу заваренные опилки. На фоне невероятных приключений последнего времени, эти несколько дней спокойствия и чистоты, позволили восстановиться психике и просто элементарно выспаться. Неподдельно душевное отношение персонала к раненным в первое время заставляло напрягаться, как-то на фоне лечебных заведений нашего времени все это выглядело натянуто, но потом уже всей душой поверив в реальность происходящего, стал просто наслаждаться обстановкой. Будучи ограниченно "ходячим" больным, через силу, прохаживался по вагону, сторонясь, пропуская мимо себя спешащих по делам медсестер, врачей и санитарок. Я не курил, но частенько сам зависал в тамбуре, наслаждаясь неторопливыми разговорами с так сказать, местными натуральными раненными.
Меня интересовало все, что можно было накопать по состоянию на фронте, и особенно пытался отследить реальные изменения по сравнению с известной историей моего мира. Вагон у нас был смешанный, но так получилось, что тут собрался преимущественно командирский состав и на правах равного, я мог расспрашивать и получать вполне достоверную информацию на тактическом уровне.
