И, разумеется, не подвел и сам корабль. Такого чудесного фрегата, устойчивого на волне и послушного рулю, у сэра Джейкоба не было никогда. Даже повреждения были, в сущности, минимальны. В трюмах открылись небольшие течи, да были частично повреждены рангоут и такелаж. Лишь последнее изобретение человеческой мысли – навесной гальюн под бушпритом – оказался разнесенным вдребезги. Восстановить его во время плавания было невозможно, и для отправления нужды пришлось вернуться к устоявшимся за века способам: или болтаться над бездной на узкой доске, или корячиться на фальшборте, нависая задом над водой.
Не слишком большая цена, когда многие насквозь просоленные морем моряки успели попрощаться с жизнью и пожалеть о том злосчастном дне, когда решили покинуть берег. В тот казавшийся бесконечным вечер и такую же бесконечную ночь многие уста вперемешку с привычными ругательствами шептали нескладные, но искренние молитвы и обещали что угодно тому, кто избавит их от ярости стихии.
Ныне же, когда море почти утихло, молитвы забылись и лишь ругательства сыпались по-прежнему. Под их неумолкающий аккомпанемент матросы на ходу восстанавливали рангоут, меняли изодранные паруса, вычерпывали остатки воды из трюмов (течи законопатили первым делом) и разглядывали все еще хмурое, без единого просвета небо и пустынный до безобразия горизонт.
«Морской вепрь» стойко перенес бурю и спас почти всех доверившихся ему людей. Троих так и не досчитались. Скорее всего, их смыло волной во время ночной катавасии, да еще один сорвался с реи на палубу и теперь доживал свои последние часы в носовом кубрике.
Но, разумеется, не эти четверо горемык были причиной недовольства сэра Джейкоба. Матросом больше, матросом меньше – какая разница? Чего-чего, а людей найти не проблема. Немало их ошивается по портовым кабакам, пропивая последние пенсы и мечтая снова набить карманы звонкой монетой. Сэр Джейкоб быстро забыл о жертвах стихии.
Гораздо хуже было другое: ураган разметал его эскадру, и теперь только дьяволу и Господу известно, куда подевались два фрегата и три бригантины, еще вчера пахавшие океан рядом с «Морским вепрем».
Одна только «Летящая стрела», восемнадцатипушечная бригантина с отличным ходом, полностью оправдывающим ее имя, отправилась на разведку еще до шторма и успела скрыться в безопасной бухте на каком-то безымянном островке. Сейчас она тихо покачивалась в трех кабельтовых от флагмана – на удивление целая и даже слегка франтоватая.
Два вымпела из семи… Без боя, из-за какого-то каприза погоды…
А ведь, как сообщили сэру Джейкобу верные люди, со дня на день из испанских колоний должны были отправить в метрополию полмиллиона песо. Специально за деньгами прибыл восьмидесятипушечный галион «Санта-Лючия», да и в сопровождение ему могут выделить один, а то и два корабля. Поганые католики стали слишком осторожны и не хотят рисковать, когда речь идет о золоте. Никак не желают понять своими тупыми головами, что деньги нужны не только их паршивому королю. Например, он, сэр Джейкоб Фрейн, найдет им гораздо более достойное применение.
Проклятый ураган! Сэр Джейкоб не сдержался и ударил кулаком по столу. Даже один галион – крепкий орешек. Маневренности у него маловато, но пушек больше, чем у двух фрегатов. Всей эскадрой с ним управиться можно, да только где она, эта эскадра? «Вепрь» и «Стрела» – пятьдесят восемь пушек, почти все они малого калибра. А если «Лючия» пойдет в Испанию не одна? Не лезть же очертя голову на два галиона?!
Но что скажет лорд Джулиан, узнав, что такая знатная добыча ускользнула?
При мысли о лорде Джулиане сэр Джейкоб заскрежетал зубами. Пока благородный лорд получает свою часть добычи, он покрывает капитана «Морского вепря», и разговоры о так называемых бесчинствах джентльменов удачи остаются лишь разговорами без последствий. Да и другие пэры, прикарманив кое-какие суммы, на вест-индские дела предпочитают смотреть сквозь пальцы. Даже родовое имение сэра Джейкоба не конфисковано и продолжает приносить пусть небольшой, но верный доход.
Но попробуй не заплати! Живо спустят на тебя пока что мирно попивающих на берегу джин британских адмиралов, и тогда – суд и неизбежная петля. И это ему, представителю древнего славного рода!
Три тысячи чертей! Можно подумать, легко болтаться по волнам, всякий раз гадая, удастся ли завладеть добычей или вдруг сам превратишься в нее? Испанцы и французы – противники серьезные. Наверняка они спят и видят, как пучина с их помощью проглатывает вставшего им поперек горла сэра Джейкоба со всеми его кораблями.
Сны в руку. Даже «помощи» врагов не потребовалось. Утром марсовые заметили в воде обломок мачты, какой-то бочонок, куски дерева…
Тьфу! Сэр Джейкоб плюнул на ковер. Сиди здесь и гадай: какой из его кораблей уже покоится на дне морском? А может, и не покоится? Вдруг команда рубила мачты и бросала груз за борт, стремясь облегчить терпящее бедствие судно? Или же эти невезучие вообще не из его эскадры? Мало ли кораблей шляется по архипелагу? Почитай, все известные нации: англичане, голландцы, французы, испанцы, португальцы…
Нет, все-таки намного легче лезть в пасть дьяволу, идя на абордаж, чем вот так болтаться в полнейшей неизвестности!
– Джордж! – рявкнул сэр Джейкоб. – Джордж! Три тысячи чертей!
– Сэр? – Джордж, здоровенный негр, раб и слуга капитана, осторожно просунул голову в каюту.
– Тебя что, до второго пришествия дожидаться? – гнев сэра Джейкоба искал выход. – Оглох совсем, акула тебе в глотку?! Вот прикажу пару раз протянуть под килем, сразу научишься являться по первому зову! Совсем распустился, мерзавец черномазый!
– Но, сэр, я как только услышал… – пробормотал Джордж. – Я и стоял здесь, за дверью…
– Ах, ты стоял! – Сэр Джейкоб подскочил к рабу и, размахнувшись, врезал ему так, что Джордж отлетел к переборке. – Сейчас лежать будешь, скотина!
Нога в тяжелом ботфорте крепко впечаталась в лицо негра, и оно немедленно окрасилось кровью.
– Рома! Живо! – Сэр Джейкоб повернулся и нетерпеливо зашагал взад-вперед по роскошно отделанной каюте.
– Слушаюсь, сэр! – шевельнул распухшими губами Джордж.
Сэр Джейкоб схватил налитую чарку и одним духом осушил ее. Его взгляд коснулся ковра, куда упала капля крови с разбитых губ негра.
– Подлец! – От удара в живот здоровенный слуга согнулся пополам. – Так ты мне еще и ковер испортил! Боцман!
Не предвещавший ничего доброго рев капитана был, наверное, слышен за милю. Не прошло полминуты, как в каюту влетел старший боцман фрегата Хэнк Арчер – низкорослый, но необычайно широкоплечий мужчина лет сорока. Слишком длинные относительно роста мускулистые руки и низкий покатый лоб делали его весьма похожим на обезьяну. Хэнк мог запросто свалить одним ударом быка, но перед разъяренным капитаном дрожал, как сопливый юнга.
