— И среди них были шурави.
— Шурави? — заинтересовался эмир — как ты это понял?
— Они говорили на языке шурави. Я немного знаю этот язык.
— Да… — подтвердил второй моджахед, вставший на джихад в восемьдесят четвертом и еще живой — Абу прав, это были шурави.
— Сколько было шурави? — поинтересовался эмир
— Четверо, эфенди. Четверо шурави, один амрикай.
— Они выставили посты?
— Да, эфенди — сказал другой боевик, чьтя борода не могла скрыть ни чудовищный шрам ни пустую глазницу (результат ракетного удара шурави) — один из них постоянно дежурит на крыше. Прикажете атаковать ночью?
Эмир Муса напряженно думал. С одной стороны — пятеро кяффиров есть пятеро кяффиров. Кяффиры предали их, те, кто им поверил — полег в Афганистане. Правильно говорится — не берите друзей из кяффиров, они друзья друг другу. Но с другой стороны полковник Рушани связан и с силами ООН и с оставшимися на службе военными частями. За него вписывались серьезные люди, он и рад бы им отказать — да не мог. А в нынешних условиях беспредела — это серьезно и беспредел — он в обе стороны работает. Если раньше какие-то переговоры вели — то сейчас подтянут артиллерию и накроют снарядами.
— Я слышал, что они собираются идти к русским?
— Это так, эфенди…
— Не нужно ничего делать. Те, кто идут на сторону шурави — обычно не возвращаются. Аллах покарает кяффиров руками шурави, одни неверные будут убивать других неверных, на радость нам, правоверным.
— Иншалла…
— Дать им проводника, эмир? — поинтересовался один из моджахедов
— Дай. А лучше — иди сам и посмотри, что они будут делать. Амрикаи — умные, но мы будем использовать их для того, чтобы сокрушить шурави. А потом — мы принесем Аллаху оставшихся амрикаев.
— Аллаху Акбар!
Проводник пришел на другое утро, они договорились обо всем за столом. К их удивлению — это был один из тех муджахеддинов, с которыми они вчера преломили хлеб. У него на ногах были русские десантные полусапоги, что выдавало опытного проводника — все проводники носили русскую обувь. Он был одет как моджахед, на поясе — рация, за спиной — длинноствольный Энфильд, по виду совсем новый, индийского завода в Ишрапуре. Моджахеды все больше переходили на него — требует куда меньше боеприпасов, чем Калашников, стреляет намного дальше и кладет наверняка и насмерть…
Он уселся на тоненьком, замызганном ковре, который ему смогли предложить в гостевом доме, благодарно, обеими руками принял чашку чая.[1]
Аллах свидетель, не далее как позавчера вечером я видел в Карачи Абу-хана… — начал разговор полковник — и он сказал мне, что на этой стороне границы нет лучше проводника чем ты, Мирам-эфенди. Он сказал, что ты подобен тени, исчезающей с рассветом
— В сущности, Абу-хан весьма польстил мне, и пусть Аллах сделает меня достойным тех слов, которые обо мне сказаны. Но я и в самом деле — не раз ходил через границу.
— Не ставя под сомнение ваши слова, эфенди, позвольте поинтересоваться, надежны ли ваши люди на границе, не сдадут ли они нас шурави?
— Мои люди… — проводник то ли засмеялся то ли закашлялся — разве не сказано, что не стоит брать друзьями кяффиров и не стоит иметь никакого общения с кяффирами, если не хочешь стать как они. Мои друзья — это винтовка которая всегда при мне и вот это покрывало. Больше у меня нет друзей ни по ту, ни по эту сторону границы.
Полковник подлил чая себе и гостю, чтобы выиграть немного времени и прикинуть, что к чему. Корви напряженно слушал.
— Вы предлагаете идти через границу тропой?!
Караванщик скептически хмыкнул
— Конечно, это для настоящих мужчин, и если вы не чувствуете в себе силы пройти тропой шайтанов…
Подполковник Корви подумал, что он ослышался
— Прошу прощения, возможно, я что-то не понял. Вы предлагаете пройти границу нелегально, караванной тропой, как раньше?
— Именно так, эфенди. — улыбнулся караванщик на наивный вопрос неверного — я ходил на ту сторону уже десятки раз и до сих пор жив.
— Но как же русские самолеты?
— Самолеты? Шайтаны?
— Они зовут их шайтанами… — сказал полковник Рушани — самолеты, изрыгающие смерть по ночами и забирающие души правоверных, после них не остается ничего даже чтобы просто предать земле. Это шайтаны…
— Все очень просто. Нужно идти днем…
— Днем?!
— Да, днем. И со скотом. Русские знают о том, что с этой стороны такие же пуштуны, как и с той стороны. Они знают о племенах, которые кочуют по обе стороны границы. Они не хотят, чтобы пуштуны объявили им джихад и поэтому не нападают на тех, кто идет со скотом в одиночку или небольшой группой. Они знают, что на этой стороне мясо ценится куда дороже, чем на той. Если не нести с собой никакого оружия, которое будет видно сверху — можно будет пройти.
— Видно сверху? С вертолета?
— Не знаю, эфенди. Есть маленькие самолеты, они летают только днем, их все больше и больше. Если ты идешь с оружием — скоро появятся небесные колесницы шурави.
Скорее всего, беспилотники, это соответствует информации РУМО о резкой активизации русскими работ в этой области. Как мы — над тропой Хо Ши Мина. Умно, умно…
— Какова вероятность досмотра? — спросил Корви и, видя что проводник не совсем понимает пояснил — вертолеты, уважаемый. Русские вертолеты. Они могут прилететь?
Караванщик прожал плечами
— Могут, эфенди.
— И часто они прилетают?
— Все в воле Аллаха, эфенди. Меня обыскивали семь раз и ничего не нашли. Надо нести немного товара для шурави. Одежду, платки, какие-нибудь женские украшения — шурави, да покарает их Аллах, почему то любят их. Оружие нужно оставить.
— А как же. Мы идем на ту сторону не для прогулки, уважаемый
— Купите на той стороне. Не может быть, чтобы там не продавали.
Глушители сделаны съемными, они подойдут на любую модель Калашникова. Пистолеты… черт с ними, оставить. Надо спрятать глушители, но их и спрятать и выбросить — куда проще.
Но если караван покажется подозрительным, русские вышлют досмотровую группу на вертолетах и обнаружат четверых бывших сослуживцев — тогда…
Кранты тогда…
Пакистан, пограничная зона
23 июня 1988 года
Вышли в ночь. Проводник купил стадо овец в окрестностях. Овцы были тощими, вонючими, на вид не стоящими и цента. Но других в этих местах не было.
Тропа прихотливо вилась между холмами, кустами и валунами, путь шел вниз — местность к афганской границе здесь понижалась, чтобы на той стороне перейти в пустынную зону. Проводник шел молча, казалось небыстро — но по ночи тренированным советским солдатам, ставшим перебежчиками и изменниками Родины — приходилось поспешить, чтобы попасть в ногу. Все дело в том, что в горах они привыкли ходить под ноги, опасаясь мин. Проводник же знал, что эта тропа безопасна и шел не таясь.
