– Да за водичкой свернул… Понимаешь, забыл с утра долить.
– Эх, слышал бы тебя наш старшина Дормидонт Кондратьевич! Ты б у него за такие слова до конца службы из нарядов не вылез… Что, радиатор течет?
– Да есть маленько.
– Так делай!
– Извини-прости, некогда сейчас – страда, а шоферов у нас мало.
– Некогда ему… Давай тут покрутим… о-оп!
– А ты, Радик, где служил-то?
– В Заполярье.
– А я на Дальнем Востоке, в Хабаровске. Давно демобилизовался?
– Весной.
– А я осенью. Ха! Извини-прости, ты когда хоть такие патлы успел отрастить? И, главное – зачем? Ты, может, этот – стиляга, что ли?
– Сам ты стиляга! Просто… просто я это… в самодеятельности участвую.
– Ого! И я! У нас целый народный хор есть и этот… оркестр русских народных инструментов. Один Кольша-гармонист чего стоит, хоть, между нами говоря, и пьяница. А вот еще с ним случай был…
– На десять ключ есть?
– Да был. Вон тут где-то.
– Подержи… Ага… Теперь попробуем завести.
Двигатель завелся сразу, заурчал, заработал, к вящей радости шофера Сереги, который, похоже, водила был тот еще.
– А ну, погазуй! – махнул рукой Радик. – Погазуй, говорю… Ага… Ну, все, кажется. Едем.
– Едем! – радостно отозвался водитель. – Извините-простите, доставлю в лучшем виде! Вам куда? В станицу?
– В станицу, – улыбнувшись, молодой человек помог забраться в кабину супруге и уселся рядом. – Куда же еще-то?
– Ой! – поправив на голове венок, засмеялась Хильда. – У тебя, милый, нос и щеки – в грязи испачкались, дай-ка, вытру.
– Ха, вытру, – переключив передачку, усмехнулся Серый, грязный не менее, а быть может, и более. – Тут бензином надо.
Оставляя за собой столб густо-желтой пыли, грузовичок бодро покатил по грунтовке.
– Хорошая машина, – снова принялся нахваливать водитель. – Я вот в армии на сто пятьдесят первом ЗИСе ездил, ну, ты знаешь, «утюгом» еще их прозывают.
– У нас называли – «колун». Только сто пятьдесят седьмой… и не ЗИС, а…
– Так вот, я и говорю – вездеход якобы! Заедешь куда в грязь – нипочем сам не выберешься, задние-то колеса – двойные, им колею заново пробивать, забьются всякой хренью, тьфу! Вот шестьдесят третий газон – куда лучше.
– А этот, я смотрю, в неплохом состоянии.
– Так всего-то восемь лет машине!
– Сколько-сколько?!
– О! – вместо ответа, водила кивнул в окно. – Вот и приехали – вон она, станица!
Хильда с Родионом давно уже с любопытством пялились в окошки. Станица оказалась довольно большой и выглядела, как и должно, наверное, выглядеть любому сельскому поселению без всяких урбанистических выкрутасов. Основу всех местных строений составлял обширный частный сектор – беленые мазанки с живописными садиками, кроме того, на главной площади, где наконец остановилась машина, располагались с полдесятка двухэтажных домов, облицованных разноцветной штукатуркой. Над входом в каждый из них имелась вывеска, на том здании, возле которого сошли пассажиры ГАЗона, было написано…
Родион не успел прочитать.
– Здравствуйте, граждане! – прозвучала четкая фраза. – Кто такие будете?
Милиционер!
Родион вздрогнул, хотя никаких причин опасаться милиции не имел, просто… Просто милиционер – именно милиционер, а не «господин полицейский» – выглядел как-то… по опереточному, что ли. Словно бы и не настоящий – в синих галифе и ослепительно белом кителе, в такой же белой фуражке. Между прочим – при кобуре и густых черных усах.
– Здравствуйте, гос… товарищ старший лейтенант, – посмотрев на погоны, Родион приветствовал представителя власти на армейский манер. – Мы… с супругой – туристы, вот, заблудились, отстали от своих.
– Одеты вы странно, – задумчиво промолвил милиционер и, искоса взглянув на водителя, ухмыльнулся. – А вы, товарищ Шматко, почему не на колхозном поле?
– Так, извините-простите, в город ездил, агронома отвозил. У меня и маршрутное задание есть, вот…
Серега – как показалось Родиону, несколько суетливо – вытащил из кармана замасленной спецовки сложенный вчетверо листок.
– Та-ак… – милиционер внимательно вчитался. – Все есть – печать, подпись – директор МТС товарищ Райский. Лично к вам, товарищ Шматко, у меня претензий нет. А вот у директора МТС – найдутся! Он тебя уже часа три дожидается, костерит, почем зря.
– Дак это… сломался немножко – чинили.
– Это ты начальству своему расскажешь. Давай-ка, Серега, езжай!
– Да-да, – поспешно убрав маршрутный листок, водила запрыгнул в кабину. – А как же…
– А с этими гражданами я разберусь, не сомневайся.
– Да, да, мы уж тут теперь сами, – улыбнулся Родион. – Спасибо, Серега, что подвез.
Махнув рукой Сереге, милиционер обвел молодых людей долгим подозрительным взглядом:
– Туристы, говорите? Ну-ну… идемте-ка, граждане, со мной! Посмотрим, какие вы туристы.
– Да-да, конечно, – взяв супругу под руку, молодой человек улыбнулся. – Товарищ старший лейтенант, нам бы позвонить…
– Позвоните, – положив руку на кобуру, представитель власти подкрутил усы. – Или я за вас позвоню… куда следует. Ну, шагайте же, чего встали? Не вздумайте только бежать… пуля догонит.
– Это шутки у вас такие?
– Шутки, шутки. Во-он к тому крылечку шагайте.
Хильда с любопытством крутила по сторонам головой, но покуда ничего не спрашивала – терпела, как и обещала, старательно скрывая удивление. Кстати, Родион тоже оказался удивлен ничуть не меньше, во все глаза рассматривая прохожих: пожилых женщин в ситцевых платьях, платках и каких-то непонятных чоботах, вежливо кивнувшего милиционеру велосипедиста – молодого белобрысого парня в белой, с выпущенным поверх пиджака воротником, рубашке, и – несмотря на ощутимую жару – в кирзовых сапогах.
– Здравствуйте, товарищ Лапиков!
– Здорово, комсорг!
– На собрание завтра приходите, не забудьте.
– Не забуду, – старший лейтенант махнул рукой. – В клубе будет?
– В правлении. Вечером, поздно. Повестка дня – «О повышении темпов уборочной».
– Хорошо, буду.
– Хэй, хэй! – из какой-то улочки вылетала вдруг босоногая ребятня, гоня перед собой большой обруч. – Здрасьте, дяденька участковый!
– Здорово, хлопцы. Куда так спешите?
– На пришкольный участок, а потом – на ток.
– Молодцы! Правильно, нечего в страду бездельничать… как некоторые турысты. Вон, по крылечку поднимайтеся. Вы, гражданочка, пока, вот туда, в уголок, присядьте. А вы, молодой человек – сюда, перед столом. Ну-с…
Усевшись за конторский стол возле массивного сейфа, старший лейтенант подвинул к себе листок бумаги и, взял в руку какую-то совсем уж антикварную ручку с пером, спросил:
