— К слову о влиятельных особах... — Баррас вернулся в кресло. — Не относится ли к их числу и наш молодой гений, генерал Бонапарт? Может, это и не мое дело, но вся эта история с Жозефиной... Я знаю, что вы дали ей фигурку Кролика.
— Я? — Колиньи беспечно пожал плечами. — Может быть, и я. Это было давно, все тысячу раз переменилось. Жозефина теперь принадлежит Бонапарту. Я счастлив, что вы не совершили никаких глупостей в этом отношении. Что же до самого генерала, то да, теперь он весьма влиятельная особа. Все переменилось. И в связи с этим, у меня есть к вам дело, или, точнее, вопрос. Теперь, когда заключен мир почти со всеми врагами, и лишь Британия не смирилась со славой французского оружия, что собирается предпринять Директория?
«А все же ты работаешь на англичан! — ворчливо подумал Баррас. — Я с самого начала это подозревал. Ротшильды те же... Связи, коммерция... Сукно! Вопрос лишь в том, только ли на англичан ты трудишься, знают ли они о других твоих хозяевах, что это за хозяева, и в каких ты отношениях с Бонапартом. Нет, это не вопрос, это гроздь вопросов, на которые ты не станешь мне отвечать, будь ты проклят!»
— После заключения мира с восточными врагами, то есть с Веной и Санкт-Петербургом, Республика может сосредоточить все силы на борьбе с Англией, — вслух сказал он. — Это непросто, их флот в настоящее время значительно сильнее нашего, но теперь у Франции развязаны руки и недалек тот час, когда британский лев лишится своей славы. Мы рассматриваем возможность атаки как на колонии Британии в Вест-Индии, так и...
При слове «лев» у Колиньи блеснули глаза, и весь он подался вперед, будто намереваясь услышать от Барраса нечто важное. Директор осекся. Спустя секунду черты лица странного коммерсанта разгладились и он усмехнулся.
— Простите, мсье Баррас, мне показалось, будто вы сказали... Неважно, я устал сегодня! Наш генерал Бонапарт сам неутомим, словно Пчела, и других умеет загрузить работой по горло.
Колиньи замолчал, в упор, рассматривая Барраса, но тот выдержал взгляд. Он совершенно не понимал, куда клонит этот авантюрист.
— Да, так вы говорили про возможную атаку на Вест-Индию... — Колиньи сложил руки на коленях и мягко улыбнулся. — Вы бы еще про Ост-Индию вспомнили. Адмирал Нельсон будет просто счастлив, встретиться с французским флотом в океане и утопить его вместе со всей армией и пушками. Он, знаете ли, может. Да и мало ли поражений уже имели французы в Вест-Индии? Нет, вы не пошлете туда армию. Даже чтобы убрать Бонапарта из Парижа.
— Я не решаю, куда посылать армии! — хмуро отозвался Баррас. — Это решают все члены Директории, а потом утверждает Конвент.
— Я знаю! — отмахнулся Колиньи. — Что вам надо, то Конвент и утвердит. По крайней мере, пока Бонапарт не решит иначе, да? Или пока наш друг не набрал еще достаточно сил? Вот что, Баррас, есть еще один вариант, который вы не могли не рассматривать.
— Атаковать английские колонии в Вест-Индии с суши? — Баррас поморщился. — Это невозможно. Да, магараджи обещают нам помочь, они ненавидят англичан, но мы едва-едва заключили мир с Австрией и Россией! Они не пропустят нас через свою территорию. Остаются турки, но они...
— Хватит молоть чушь! — повысил голос Колиньи. — Ирландия!
Баррас допил коньяк и поставил бокал на стол. Он, намеренно не упомянул о плане высадки французских войск в Ирландии, считавшимся особо секретным. Конечно, не от таких пройдох, как Колиньи. План был, пожалуй, наиболее самоубийственным. Местное население, безусловно, поддержит французов в первое время, но Лондон не простит такой выходки. Острова святы для англичан, это их и только их вотчина. Добравшись до Вест-Индии, даже потеряв по дороге армию, Наполеон мог бы еще вернуться во Францию — хоть через весь континент, переплыв на каноэ Тихий океан и проехав потом всю заснеженную Россию. Но из Ирландии ему возврата не будет, англичане лучше потеряют обе Индии, чем «зеленый остров». Даже если Бонапарт останется жив, он сгниет в английской тюрьме.
— Очень рискованно, — проговорил Директор. — Англичане пристально следят за нашим западным побережьем, и хотя Бонапарт провел там ряд успешных подготовительных операций — это очень рискованно. Не оторвавшись от кораблей Нельсона, мы не имеем шансов. Можно тайно создать флот в Марселе, — Баррас решился выдать этот секрет, уж очень было интересно, чего хочет Колиньи. — Можно попробовать создать флот в Марселе, но Нельсон легко перекроет Гибралтар, и тогда бой придется принимать там, в проливе, хорошо знакомом англичанам.
— Да, но если бы мы смогли обмануть Нельсона, заставить его отвести корабли от пролива и проскользнуть, он уже не смог бы догнать эскадру. Ветра в это время года нам благоприятствуют, если не мешкать, конечно. Я говорил об этом с Бонапартом, он обещал подумать.
— Мне симпатичен ваш план, — Баррас машинально потянулся к бокалу, но отдернул руку. Не время пить, принимается очень важное для него решение. — Но я так понимаю, что в этом плане заинтересованы...
— Вы! — Колиньи встал и навис над Директором. — Вы заинтересованы, Баррас, а еще некоторые очень влиятельные особы! И вы сделаете так, что Конвент примет соответствующее решение. А я сделаю так, что эскадра пройдет Гибралтар!
— Если войска погибнут там, едва отплыв от наших берегов — меня сметут, — мрачно заметил Баррас. — И вы знаете, что это означает в теперешней Франции.
— Я полагаю, вам найдется теплое местечко у тех, кто сегодня похож на врага, а завтра станет лучшим другом!
Колиньи вышел, а Баррас схватил бокал и жадно понюхал. Пить нельзя! Надо все обдумать.
— Зачем, зачем англичанам нужно, чтобы Бонапарт прямо с армией явился в Ирландию? — пробормотал он. — Они этого хотят, или какие-то «влиятельные особы»?.. Во что ты ввязался, Поль? Где тебя похоронят?
Раскланиваясь с многочисленными знакомыми, Колиньи покинул здание Конвента и с преувеличенной бодростью зашагал по улице. Ему нужно было немного пройтись пешком, чтобы успокоить стучащее сердце. Он тоже боялся, смертельно боялся. И было что-то еще, в чем охотник за предметами боялся признаться сам себе. Неужели ему было стыдно? Колиньи предавал не раз и не два, работа шпиона не позволяет жить иначе. Но даже у итальянских наемных убийц существует свой древний кодекс чести.
«Он стал мне дорог... — Колиньи надвинул шляпу на глаза, зорко вглядываясь в лица прохожих. Теперь удара можно ждать в любой момент. Но он уже забыл, когда жил иначе. Всерьез тревожило другое. — Проклятый предмет! Наверняка, это его воздействие. Лев... А может быть, Пчела? Главное, чтобы не Кролик, ха-ха. Не смешно, Джакопо, не смешно. Только бы все получилось. Пусть они затравят его как зверя в Ирландии, пусть Нельсон или кто-то другой получат своего Льва. Ради этого предмета они не то, что ирландцев вырежут всех до единого, они и англичан отправят вслед за ними! Ну и пусть, я устал играть с Наполеоном. Он хитрее меня, видит насквозь, и рано или поздно насадит на штыки своих гренадеров, как бабочку на булавки. Леопард не спасет от роты солдат».
