– Русские все-таки, – после нескольких минут размышлений произнес полковник. – Теперь я понял, где я уже слышал этот акцент.
– Я вам этого не говорил, – с показной веселостью поднял руки Смит. Впрочем, глаза его оставались серьезными. – Есть еще вопросы ко мне? Или вы узнали все что хотели?
– Вопросов ворох, однако, не нужно быть секретным агентом ГПУ, – с русским выговором произнес название спецслужбы полковник, – что бы понять, что ответов я на них не получу.
– НКВД, сейчас функции тайной полиции, разведки и контрразведки в СССР исполняет НКВД. Но да, это ничего не меняет. Все что я мог сказать, я уже сказал. Поэтому позвольте откланяться.
Смит достал портмоне, бросил на стол пару бумажек, встал из-за стола, надел шляпу и, наклонившись к де Голлю произнес:
– И последнее, это мой подарок Франции и вам лично от меня. – Смит понизил голос, – Обратите внимание на парашютные десанты и меры борьбы с ними, это очень важно. А тот план, который прилетит на самолете бельгийцам – дезинформация. Удачи, она вам понадобится.
Часть I
Глава 1
Окрестности города Бохольт, Германия 10 мая 1940 года
На востоке медленно разгорался рассвет. На смену ночной тьме из-за горизонта неторопливо выползали первые лучи солнца.
Лейтенант Курт Мейер нервно курил сигарету за сигаретой, порой бросая короткие взгляды на циферблат часов.
– Четыре часа, господин гауптман, пора, – наконец произнес лейтенант.
– Да Курт, – отозвался стоящий рядом офицер, командир таковой роты и непосредственный командир лейтенанта Мейера, – вы правы, поднимайте людей, командуйте построение, нужно сказать напутственное слово.
Тихо матерясь, зевая и почесываясь, на улицу высыпали поднятые в постели танкисты. Десять минут на короткий утренний туалет, далее не менее короткий завтрак, построение, напутственная речь командира танковой роты гауптмана Мюллера и вот уже экипажи торопливо занимают места в своих боевых машинах.
Тем временем часы показали без пятнадцати пять.
Взревели моторы и машины начали выстраиваться в походную колонну. Место лейтенанта Мейера как командира второго взвода второй роты находилось в самой середине батальонной колонны.
С дороги съехали в начале шестого. До границы с Голландией оставалось не больше километра, когда поступил приказ развернуться в боевой порядок. Над головой послышался шум моторов. Курт в который раз за сегодняшнее утро бросил взгляд на часы. Без пятнадцати шесть. Пора.
– Двигай, – высунувшийся из люка по пояс взводный пару раз хлопнул ладонью по броне башни. – Вперед, наша цель вон те крыши на пригорке. Динксперло, – по слогам произнес он трудновыговариваемое название голландской деревушки, расположенной прямо на границе с Германией.
Бодро наматывая сочную весеннюю траву на гусеницы. Не встретив никакого сопротивления войска, пересекли границу. Народ, разбуженный грохотом десятков проезжающих вокруг и сквозь деревню танков, испуганно выглядывал из окон.
За несколько минут проскочив деревню, так и не встретив ни одного солдата противника, взвод лейтенанта Мейера остановился для того, что бы сориентироваться на местности. О том, что бы останавливаться в первом же населенном пункте не могло быть и речи. Такой ерундой танковые войска на занимаются. Это работа пехоты, которая двинется во втором эшелоне и будет зачищать за танкистами оставленные хосты.
Солнце меж тем уже полностью вышло из-за горизонта.
Над головой в сторону на этот раз Германии пролетела пара истребителей. Один из них отчаянно дымил, второй же, видимо, его сопровождал.
– Однако нас похоже ждет теплый прием, – пробормотал лейтенант.
Сверившись с картой, Курт наметил направление движения и раздал указания командирам танков.
Следующей целью движения было селение с не менее зубодробительным названием Бринденбрек. Затем следовало оседлать шоссе и скорым маршем двигаться в сторону Дутинхема. До него по шоссе было порядка двадцати километров. И по плану, к полудню тридцать третий танковый полк должен был его занять, что в целом казалось вполне выполнимой задачей.
Однако как это и бывает, неприятности начались почти сразу.
Шоссе, к которому вышли у Бриденбрека, через два километра пересекало неглубокий и неширокий, заросший всякой зеленой растительностью канал. Мост, перекинутый чрез безымянный канал, был едва ли четыре метра в длину и был вполне себе цел и не вредим. Однако в отличие от восточного его берега, на котором едва зеленело свежими всходами поле, западный берег густо зарос кустарником и деревьями, формируя неширокую лесополосу. Что ждало на том берегу, было не понятно.
Ожила рация:
– Курт, – слегка искаженный помехами прозвучал голос гауптмана, – первым через мост пойдет третий взвод, ты встань на расстоянии метров в семьсот и прикрой ребят на случай каких либо неприятностей.
Расположившись на пригорке, лейтенант напряженно рассматривал в бинокль густые заросли на противоположном берегу. Однако, если там кто-то и был, то он себя никак не проявлял.
Вот первая машина осторожно въехал на мост, секунда, другая и танк принял в сторону, освобождая проезд следующему панзеру.
Мост рванул, когда на нем находился третий по счету танк. Силой взрыва его опрокинуло, и он боком ушел в воду. В тот же момент в двух сразу в двух местах сверкнули вспышки, и четвертый танк третьего взвода окутался дымом и встал. Пятый отделался разбитыми катками, хотя сложно понять как со ста метров – практически в упор – можно было выстрелить столь неудачно.
Те же два танка, успевшие пересечь мост, развернулись было в сторону выдавших свое местоположение орудий, однако вокруг них из все тех же кустов появились голландские пехотинцы, резво забросав панзеры противотанковыми гранатами
Все это Курт наблюдал уже в прицел танкового орудия. Скомандовав осколочные, он широкой очередью полоснул кусты, надеясь хоть как-то отвлечь засевших там голландцев от танкистов третьего взвода, которые могли еще быть живы. Сверкнула еще одна вспышка – у правого борта земля взорвалась фонтаном, а по броне стукнули осколки.
На этом, впрочем, засада и закончилась. Взвод из пяти Pz.2 расколошматил полосу зелени на сотню метров вправо и влево от взорванного моста буквально за минуту. Оба орудия успели сделать еще по выстрелу – ни одного попадания – и заткнулись навсегда. Разгоряченные и разгневанные почти мгновенным уничтожением первого взвода, танкисты выпустили по две кассеты каждый, после чего от орудий, как и от прислуги, мало что осталось. Весь бой занял едва несколько минут.
– Господин гауптман, – Курт вызвал по рации командира, – произошло боестолкновение, третий взвод при пересечении моста попал в засаду. Четыре танка потеряны безвозвратно, у одного повреждена ходовая. Силами моего взвода противник был уничтожен. Противник потерял два противотанковых орудия и до взвода солдат.
– Черт побери, – голос гауптман а Мюллера звучал в крайней степени раздраженно. – Как это произошло?
После более подробного описания короткого боя встал вопрос – что делать? Без пехоты и саперов преодолеть даже такой узкий – казалось бы переплюнуть можно – канал не представлялось возможным. Саперы же, двигаясь своим ходом могли добраться только через пару часов, что на корню срывало график продвижения танкового батальона.
– Смотри, – наконец, после нескольких минут размышлений и совещаний, – наконец решил Мюллер, – этот канал тянется на северо-восток всего на километр-полтора. Мы обойдем его с той стороны. Берешь свой взвод и идешь первым. Смотри только не подставляйся, не лезь в кусты, там, как оказалось, могут сидеть голландцы. Потери четверти роты в первый же день наступления мне более чем достаточно.
Обход канала полями занял еще почти час. Стрелки часов неумолимо подбирались к девяти.
Выбравшись на шоссе, рота продолжила свой путь, практически не встречая сопротивления. Лишь раз, они наткнулись на взвод голландских солдат спешно окапывающихся, в попытке перекрыть шоссе. Однако четвертый взвод, шедший во главе колонный в качестве передового охранения, не снижая скорости, развернулся в боевой порядок и смял заслон в считанные секунды. На этот раз обошлось без потерь.
