рискуем. Чтобы ты не психовал, поясню, проблем быть не должно. Золото продаем надежным людям, я их знаю давно. Оно уедет на Кавказ, частично будет переплавлено, частично продано коллекционерам. Страхуемся во время сделки только потому, что у кого-то башня может упасть. Деньги от сделки ожидаются огромные. Но, как там у русских говорится? Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
— Подожди, — нахмурился сын. — А тебе не кажется, отец, что этого бандита к Ашоту в тюрьме банально подвели? Как-то это подозрительно всё. Выскочил как чёрт из табакерки, рассказывает такие интересные вещи, сделки крупные через нас проводит.
— Не кажется, — покачал головой патриарх. — Ты же знаешь, я умею разбираться в людях. Есть некоторые непонятные моменты, но пока я Михаилу верю. Но это не значит, что расслаблюсь. Буду продолжать за ним внимательно наблюдать и периодически проверять. Не волнуйся, всё под контролем.
— Ой, смотри, папа, — вздохнул Ерванд. — Может твой Миша хороший человек. Но чужой. Я ему не доверяю. Может всех нас под монастырь подвести. Сам понимаешь, ему о нас знать лишнего не надо.
— Ты меня учить вздумал? — усмехнулся Левон. — Я всех коммунистических вождей пережил, начиная со Сталина. Всякое было, но тюрьмы избежал. Именно потому, что разбирался в людях, никогда не ждал, когда за мной придут, а всегда действовал. Даже внуки всего не знают, чем занимался, через что прошел. Сейчас сижу перед тобой, наслаждаюсь солнцем на веранде в окружении цветущего сада. Хорошо пожил, оставил на земле большое потомство, посадил дерево, построил дом. Мои родные устроены, прилично зарабатывают и всем обеспечены. А ты поучать меня вздумал. Не много на себя взял, сынок?
— Прости, папа, — виновато опустил глаза Ерванд. — Просто переживаю за Ашота. Они всё-таки рисковым делом занимаются. Всякое может быть.
— Понимаю, — кивнул патриарх. — Но учти, Ашот уже совсем взрослым стал, настоящий мужчина.
Старик тепло улыбнулся, вспомнив внука, и продолжил:
— Нельзя парня постоянно прятать за маминой юбкой и за спинами родственников. Он тогда сам как женщина станет — слабым и беспомощным, не подготовленным к трудностям. При любом серьезном испытании сломается как спичка. Но это не значит, что я не позаботился о внуке. Ты только из республики приехал, поэтому не в курсе. Я с Ашотом в Одессу нашего Гурама отправил, на всякий случай. И инструкции ему дал, как действовать в любой ситуации. Так что, не беспокойся, сын, повторяю, всё под контролем. А с Мишей наш Ашот может многого достичь. У этого парня стальная хватка и отличная деловая сметка. Они уже солидные деньги зарабатывают. А будут ещё больше. Если так и дальше всё пойдет, твой сын и мой внук в будущем станет одним из богатейших людей страны. Я не шучу.
— Дай бог, отец, — Ерванд подхватил двумя пальцами ножку бокала, пригубил вино и отсалютовал отцу фужером. — Дай бог.
* * *
Просторная комната отличалась спартанской обстановкой. В углу сиротливо стоял небольшой шкаф с сияющими пустотой книжными полками. На потертом паркете раскинулся старенький тряпичный коврик. Середину помещения захватил круглый стол. На массивной столешнице гордо возвышалась бутылка «Пшеничной». Рядом примостились самодельная пепельница из консервной банки и тарелка, заполненная нарезанными кружочками солёных огурцов и ломтиками розовой вареной колбасы. Парочка стульев по бокам была небрежно отодвинута в стороны, на третьем сидел хозяин, с интересом рассматривающий стоящего перед ним гостя.
Пауза затягивалась, заставляя посетителя нервничать. Здоровенный бугай явно чувствовал себя не в своей тарелке: переминался с ноги на ногу и виновато отводил взгляд от болезненно худого мужчины с седой шевелюрой. А тот, в свою очередь, рассматривал визави с примесью легкой брезгливости — как какого-то особенно мерзкого таракана.
— И шо вы имеете мне сказать, Фима? — наконец прервал молчание хозяин.
Синие от наколок пальцы криминального авторитета нетерпеливо постукивали по столешнице, выбивая барабанную дробь.
— Они ушли. Положили наших и свалили, — обреченно выдохнул амбал в спортивном костюме «адидас».
— Фима, ты, мне тут бледный вид и розовые щечки не изображай, — угрожающе прошипел седой. — Я думал, ты — путевый бродяга. Старый стал, ошибся. Ты таки беспонтовый поц.
Здоровяк втянул голову в плечи и молчал, опустив голову.
— Не делай мне нервы. Ты же не целка на первом свидании. Колись, какие косяки упороли? Почему на въезде их не хлопнули? Тебе же Боксер на блюдечке всё принес, весь расклад дал. Мог же барыг с баблом тепленькими взять. Как можно было так лохануться, шоб твоя мама всю жизнь на одну пенсию жила?
— Так они на других тачках приехали, Кащей, — промямлил амбал. — Пацанов на всех дорогах расставил. Местных предупредил, чтобы приглядывали. Баблом зарядил чуток, чтобы резвее бегали. Пообещал лавухи прилично замаксать, если срисуют. Номер «шестерки» дал. А эти фраера на «ниве» и «рафике» приперлись. И чуть другим составом. Кто же знал?
— Кто же знал, что ты у мамы таким шлемазлом вырастешь, — передразнил здоровяка седой. — А на обратном пути что произошло? Ты же рубашку на своей волосатой груди рвал, что нашел отморозков, и они сделают всё как надо. Этим оторванным, даже не западло было погоны мусорские натянуть, чтобы барыг пощипать. И опять облажался.
— Барыги со стволами оказались, — пробубнил Фима. — И вторую машину, пропедалили, лоханулись. Они же везде на «рафике» ездили, шмотки загружали. А «ниву» мы не срисовали. Там бойцы со стволами были, «бобик» протаранили и шмалять начали. Двоих наших положили. Один башку раскроил, пока машина кубарем летела, ещё парочку задело, хорошо, смогли своим ходом свалить. И вообще, не такие уж они и простые. Заправляет там расписной, из сидявых. И корефан его тоже в мастях. Так что может быть и не барыги это вовсе. А братва тертая.
— Не гони беса, — поморщился седой. — Какая, нахрен, братва? Никто из бродяг и воров заниматься этой темой не будет. Снять лавэ с барыг — да, это без базара. Правильная тема. А самим шмотками торговать —
