ты тогда хочешь?
— Ты бы мог это как-то по-другому описать.
— Как, например? — Гомер недовольно посмотрел на Ахиллеса.
— Например, они выкрали её тайком, пока меня не было, — Ахиллес почесал зачаток лысины на своей голове.
— Нет! — жестко ответил поэт.
— Но, Гомер?
— Я сказал, нет! Это важный эпизод поэмы, и я не пойду против своей совести. Не буду писать то, чего не было и очернять Агамемнона воровством.
— Эх, — вздохнул разочарованный Ахиллес и отхлебнул вина. Но напиши хотя бы, что я был в гневе, что ли?
— А вот это можно:
У кораблей Ахиллес быстроногий лежал,
о Брисеиде горевал, он в гневе был и вспоминал,
как стены Фив и Лирнесс разрушал,
чтоб получить добычу.
Как Эпистпофа и Минета побеждал,
двух копьеносцев, сыновей Евена,
что сыном был Селепа.
Но скоро встанет он и вырвется из горя плена!
— Мне нравится, — примирительно сказал Ахиллес. Чувствуется, что я затаил обиду, но ещё встану и отомщу. И упоминание о победах совсем не лишнее.
— Я рад, что помог тебе, — облегченно сказал Гомер, поняв, что ему не придется переписывать значительную часть поэмы.
— Спасибо тебе, друг мой, спасибо. Ты не только увековечил мою память, а сделал её светлой для потомков, передав меня таким каков я есть на самом деле, — поблагодарил друга уже изрядно захмелевший герой троянской войны.
— Не стоит благодарностей, друг мой, — совсем уже расслабился, также подвыпивший поэт.
— Только вот Патрокл, — не глядя Гомеру в глаза проговорил Ахиллес.
— А с Патроклом то, что не так? — насторожился, успокоившийся было, поэт.
— Ты написал:
Проник он тайно, но решимо, пока отсутствовал там друг,
чтобы одеть его доспех прекрасный,
и в битву вырваться в нём вдруг,
как Ахилесс,
в момент ужасный, троянцев разметать вокруг,
и корабли спасти ахейцам.
— Да, Патрокл тайком одел твои доспехи и привёл мирмидонцев на помощь. Атака была отбита.
— Всё было не так, — возразил Ахиллес, заново наполняя чаши.
— Не так? Это же все знают. Почему, не так? — обескураженно спросил поэт.
— Патрокл, бы никогда не сделал ничего у меня за спиной, — Ахиллес посмотрел в глаза Гомеру. Это я разрешил взять ему мои доспехи, за что до сих пор себя виню. Нужно было наплевать на клятву и самому вступить в бой. К сожалению, многое понимаешь только спустя годы. Но я говорил ему, только помоги отбить нападение. Не нужно было затевать новую битву, а тем более идти к стенам Трои. Он меня не послушал, поэтому погиб.
Гомер громко вздохнул, он понял, что ему всё же придётся переписать часть поэмы.
— Друг мой, тебе тоже жаль Патрокла, — Ахиллес поднялся и приобнял Гомера. Ничего, ничего. Но нужно как-то всё это исправить.
Гомер на мгновение задумался, а затем произнёс:
В доспехи Ахиллеса облачиться,
просил Патрокл друга своего,
чтобы троянцы ошибиться могли,
приняв Патрокла за него.
— А затем, я понял, что ещё немного и троянцы сожгут корабли, — кивнул Ахиллес. И я разрешил ему одеть мои доспехи. Клятва, клятвой, а на чём домой возвращаться, скажи, пожалуйста? Они могли сжечь все наши корабли.
Гомер продолжил сочинять:
Патрокл должен отличиться,
внезапно понял Ахиллес,
Аякс не сможет сам отбиться,
мешает громовержец Зевс.
А корабли уже пылают,
ахейцы к морю отступают.
Вскочил на ноги он, хватая
рукою меч свой за эфес,
и протянул его Патроклу,
«Спеши, мой друг богорожденный,
одень доспехи и спеши,
ты станешь мной, непобежденный,
пожар на кораблях туши!
Быстрей в доспехи облачайся,
пока я войско соберу!»
— Именно так и было, — закивал Ахиллес и погрузился в воспоминания, подняв взор к потолку. Пока он одевался, я собрал людей.
— И мирмидонцы, жаждя боя,
вкруг Ахиллеса собрались,
О, как же этой битвы все эти люди заждались!
Их поведёт Патрокл быстрый,
а бой уже сейчас пьянит.
Гомер закончил, и комната погрузилась в молчание. Каждый думал о своём. Ахиллес вспоминал Патрокла, а Гомер думал, что завтра на свежую голову нужно всё перепроверить, чтобы избежать противоречий в поэме. Затянувшееся молчание робко нарушил Ахиллес.
— Знаешь, Гомер, — медленно и задумчиво протянул он. Я всё думаю о Гекторе.
— Что ты думаешь о Гекторе? — подозрительно спросил Гомер и икнул.
— Мы победили троянцев. Я убил Гектора. Правильно?
— Убил, — подтвердил поэт и снова икнул.
— Перестань, пожалуйста, выпей вина с водой, — сказал Ахиллес.
— Мне кажется уже достаточно, — возразил, икнув, Гомер.
— Ладно, как знаешь. Только вот мы победили, а ты возвеличиваешь побежденных, в лице Гектора.
— Послушай Ахиллес, — поморщился Гомер, тебе вообще в моей поэме хоть что-то нравится, ты хоть чем-то доволен?
— Конечно, — искренне возмутился Ахиллес.
— Что?
— Например, вот это:
Приам престарелый, годами усталый
на башне стоял,
перед стенами Трои он видел героя,
им был Ахиллес богу равный,
который крушил строй троянских сынов,
купаясь в лучах своей славы,
царь видел, как строй задрожал, побежал,
осел он на камни и зарыдал.
— Понятно, — проворчал себе под нос Гомер.
— Какие строки, какая в них сила и страсть, — мечтательно сказал Ахиллес. Крушил троянских сынов! Но, давай, вернемся к Гектору.
— Хорошо, вернемся к Гектору, — устало согласился поэт.
— Гектор если и не затмевает меня, то по крайней мере кажется равным мне.
— Но это противостояние! Твой враг должен быть достоин тебя!
— Ты, конечно, прав. Но нельзя, чтобы он был такой же мужественный и благородный, как я. Вдруг он кому-то понравится? И даже, как жертва, больше, чем я.
— Но ты же его убил, победил? Что ты ещё хочешь? — удивился Гомер.
— Измени его образ в поэме.
— Что? Я не понимаю тебя.
— Сделай его не привлекательным, например, трусом.
— Но он же не был трусом, — возразил Гомер.
— Возможно. Но мы победители! Мы пишем историю. Если мы захотим, чтобы он был трусом, то он таким и станет в глазах потомков.
— Подожди, — поэт пытался прояснить путающиеся от выпитого мысли. Мы напали на Трою, разрушили город, ты убил Гектора, а теперь ещё хочешь исказить память о нём? Я ничего не упускаю?
— Я должен быть главным героем, он не может быть равным мне во всём, — продолжал давить Ахиллес.
— Но ты победил и вернулся домой, а он погиб и остался погребен. Что тебе ещё нужно? — продолжал сопротивляться Гомер.
— Сделай его трусом!
— Я не могу, это же неправда!
— Ты сам творец своей поэмы, что ты напишешь, то и будет правдой на века!
— Ну, хорошо, — сдался под напором Ахиллеса Гомер, — ты никогда не отступаешь Ахиллес. Что именно я должен сделать?
— Помнишь, как мы встретились с Гектором перед схваткой?
— Конечно, это же я написал:
Стоял он напротив Пелида, сама
