Диван почему-то жесткий. Внутри меня будто кто-то скручивает в рог, мне холодно и жарко одновременно. Почему-то очень важно сказать, что нельзя Курсанину находится рядом с Хрущевым. Нельзя и всё... Почему же....
'А как раз в канул Лёниного дня рождения, - я сижу за семейным столом и слушаю открыв рот, - рядом с Хрущевым взорвался снаряд. Вот у меня два осколка в спине с тех самых пор и остались. Закрыл я тогда его...'
В канул Лёниного... Старший брат - Леонид Николаевич, погиб в начале августа под Киевом... погиб... родился... когда же он родился? Почему мне сейчас это так важно...
Человек в очках расплывается. Пытаюсь и ему сказать, но горло пересохло. Мне так холодно, что я сворачиваюсь на диване в клубочек и умоляюще смотрю в его глаза...
- Вызовите скорую! И сержанта Курсанина тоже в изолятор!
Да, правильно. Почему-то мне это кажется самым правильным решением... День рождения Лёни... 23 ноября....
Потолок белый... Однозначно! И стены тоже белые. Ага, я в больнице! Прекрасные дидуктивные способности у тебя, Никушка! Хочется даже расмеятся!
- Как вы себя чувствуете?
Поворачиваю голову. Сиделка. Немолодая женщина.
- Нормально... кажется.
- Поставьте градусник.
- Ага. Спасибо.
- Держите его, крепко. А я пойду врача позову. Хорошо?
- Конечно, идите, - соглашаюсь я. Врач это хорошо, по крайней мере, узнаю, что со мной.
Но вместо врача первый врывается мой ненаглядный Ярошенко. Живет он здесь, что ли?
- Как вы?
Если каждый будет приходить с этим вопросом, возьму и напишу плакат над головой: 'Самочувствие в норме! Не сдохла!'
- Что со мной?
Алексей, видно с перепугу, темнить не пытается:
- У вас резко поднялась температура. Почти до 41. Два дня держалась. Какая сейчас?
Вынимаю градусник.
- 36,6.
- Вот и хорошо!
- Я бредила?
Он улыбается:
- Нет, только кричали, что кровать жесткая. Пришлось во всей больнице искать мягкую кровать. Самым мягким оказался диван главврача. Вот вас сюда и перенесли. И вы сразу уснули...
- Однако, прикол... - удивилась я. В детстве мама мне как то рассказывала, что когда я сильно болела, я прыгала по диванам и искала мягкое место, а потом подгребала под себя подушки и засыпала. Но чтобы сейчас... видно нехило меня скрутило!
- А что он?
Ярошенко понял сразу.
- У него тоже, как ни странно поднялась температура. Небольшая, правда. До 38. Врачи пока решили подержать его в изоляторе. Да и товарищ Берия тоже лично курирует этот вопрос.
- Какой вопрос?
- О том, все ли попаданцы так реагируют на своих родственников. И не опасно ли это для обеих сторон.
- Э, погодите! Может это только у меня такая реакция. Или просто перенервничала. Психанула сдуру - вот и получила!
- Не беспокойтесь! Будем просто осторожнее. А пока, вам бы отдохнуть. И врачи вон тоже говорят, что у вас общая усталость... Поспите.
Я хотела возразить, но глаза слипались по-настоящему. Спать, спать... Последняя здравая мысль - 'интересно, а Хрущев уже уснул... вечным сном?'
...Там где можно настроить замки иногда хватает одной хижины. И вообще все сложное - это упрощеное до немогу обыденное. Вот и в этот раз. Наше совместное заболевание объяснялось на удивление просто. Я с самого июня держала себя в ежовых руковицах - ни дня отдыха, ни секунды расслабления. Жила, можно сказать, на износ. Все боялась не успеть, не доделать, не вспомнить. Спала по 4-5 часов в сутки, а тут еще разговор с Берией - накрутила себя дальше некуда. Вобщем - увидела деда и шок. Организм просто не выдержал очередного "сюрприза" и пошел в разнос...
А деда - так еще банальнее. Он уже второй день ходил с гриппом, правда боялся показать, что ему хреново, вот и решил "переходить" болезнь. А тут, как его насильно в госпиталь засунули, это и обнаружили. Ничего, вылечили. А за "героизм" в нахождении больного в пенатах Лубянки еще и вставили - чтобы другим не повадно было от врачей ныкаться.
Правда, вот кому не повезло от этого дурацкого стечения обстоятельств, так это Никите Сергеевичу. Поймал он все таки свои два осколка, что в моем времени дед носил. Вот так... Просто стечение обстоятельств - как просто....
А-1
Сегодня Берия был в обычном костюме, а не в привычной в последнее время военной форме. В приемную он вошел один. Охрана, как обычно осталась соседней комнате. Вряд ли что-то может угрожать Народному комиссару Внутренних дел в стенах его родного ведомства. Тем более, что после того случая с убийством Кирова в Смольном, охрана важных государственных объектов стала осуществляться гораздо серьезнее.
- Лаврентий Павлович - секретарь встал из-за стола и протянул наркому тонкую серую папку - Это материалы по Ивановой Нике Алексеевне. Ее Ярошенко доставит минут через десять.
- Хорошо, как приведут, сразу ко мне - с этими словами он скрылся в своем кабинете.
Сев в любимое кресло, Берия открыл папку и принялся за чтение личного дела. - 'Хорошо, хорошо. Кто бы мог подумать, женщина, а такая подготовка, что любому мужику завидно станет. Да и Ярошенко о ней исключительно высокого мнения, а это дорогого стоит. Старинов в своих отчетах хвалил, Карбышев ходатайство о награждении подписал, хотя он на всех сразу подписывал. И немудрено, они его из плена вытащили. Ладно, посмотрим, как ты вживую выглядишь, товарищ 'Иванова'. С этой мыслью он отложил папку в сторону и принялся за документы, которые достал из сейфа.
Дверь приемной распахнулась, и в дверном проеме показался сержант в форме ГБ.
-Товарищ капитан - было видно, что он очень взволнован.
- Что случилось, нападение? - секретарь Берии моментально вытащил из-под стола ППД и направил его на дверь.
- Нет, женщине плохо. Мне старший майор Ярошенко приказал это вам передать.
- Как она - уже спокойнее переспросил капитан, убирая пистолет-пулемет обратно под стол.
- Пока не понятно. Ей стало плохо, сейчас уже, наверное, врач подошел - переводя дыхание, выговорил сержант.
- Хорошо, передай товарищу старшему майору, пусть он сразу перезвонит сюда.
- Есть - приложил руку к шапке сержант и исчез за закрывающейся дверью.
Секретарь поднял трубку телефона и через секунду услышал гудки вызова.
- Слушаю - произнес Берия.
- Лаврентий Павлович, Ивановой плохо стало. Там сейчас Ярошенко этим делом занимается. Как только что-то прояснится, я вам сразу же доложу.
- Хорошо - нарком повесил трубку.
- Вот такие они, эти женщины. Только подумаешь об уровне боевой подготовкеи, а она хлоп в обморок, прямо как институтка какая-то. Правильно Иосиф Виссарионович говорил: 'Нечего бабам на войне делать, их дело детей рожать, а не под пулями ползать'. Ладно, вернемся к ней позже - сказал нарком, убирая серую папку в верхний ящик тумбочки.
