– Почтенный Гонсало пребывает в серьезном расстройстве, – заметил оживившийся при этих словах алькальд. – Ведь теперь вы наверняка возьмете все заказанное вами в качестве выкупа.
– Простите, не понял. С уважаемым господином Гонсало я не ссорился и не вижу ни малейших причин его обижать. Все ему заказанное будет оплачено в тех размерах, как мы и договаривались. Более того, если он поспособствует скорейшему появлению у меня на борту лошадей и кошек, которые действительно пойдут в качестве возмещения ущерба, и лично проследит за качеством животных, то я готов как-то компенсировать его беспокойство.
– Разрешите немедленно передать ему эту радостную весть, то есть отправить сообщение с моей шлюпкой?
– Да, разумеется, сходите, распорядитесь, а я пока набросаю договор о заключении перемирия.
Распечатанный в двух экземплярах договор был подписан доном без особых возражений, и его в основном интересовал сам документ. Если он написан от руки, то почему так аккуратно, а если отпечатан, как книга, то почему так быстро?
– У нас очень высокое качество образования, – несколько туманно пояснил я. После чего мы наконец перешли к главному вопросу. То есть чем и как я утопил галеон.
– Настоятель говорил что-то невразумительное о яйцах какой-то птицы, – заметил дон.
– Не какой-то, а ледяной. Это буквально кошмар нашего континента! Только с появлением мощной артиллерии мы смогли наконец-то дать достойный отпор этим тварям.
Дальше последовал краткий, но полный драматизма рассказ о свойствах описываемого объекта.
В моей интерпретации ледяная птица оказалась прожорливой скотиной высотой до семи метров в холке. Она развивала скорость до девяноста километров в час по ровному месту, поэтому убежать от нее было совершенно невозможно. Спрятаться тоже затруднительно, потому что своим клювом она легко разбивала не только лед, но и гранит. Основной рацион твари составляли люди, мамонты и белые медведи. Полярными жабами ледяная птица брезговала из-за их отвратных вкусовых качеств. Пингвинов не любила из-за привычки этих птиц селиться около воды, но при случае не отказывалась закусить десятком-другим зазевавшихся особей. Дрессировке не поддавалась абсолютно.
После рассказа дону было показано яйцо. С вытаращенными глазами посмотрев, как оно засветилось всеми цветами радуги, алькальд уверился в полнейшей правдивости моих описаний и даже припомнил, что среди моряков вроде ходила легенда о чем-то подобном.
Но дона интересовал и другой вопрос – каким образом наша надувная лодка, а теперь, как выяснилось, и корабль могут двигаться сами собой. К ответу на него я подготовился еще на Чатеме, так что сейчас смог полностью удовлетворить любопытство коменданта.
Может, конечно, возникнуть вопрос – а на кой хрен? Но тому имелись две причины. Первая состояла в том, что долго скрывать способность наших кораблей двигаться без парусов все равно не получится, даже если мы этого и захотим. А тогда вступит в действие вторая причина – ведь паровые двигатели уже есть! Пусть и очень несовершенные. Но, получив стимул, наверняка кто-нибудь догадается малость усовершенствовать ту же пароатмосферную машину Ньюкомена и поставить ее на корабль. А оно нам надо? Поэтому я решил изначально перенаправить мысли наших возможных последователей в более перспективном направлении. Ибо со многих точек зрения турбина куда совершенней поршневого двигателя.
Я быстро достал все необходимое для показа. Начал с парового котла грамм на триста, сделанного из листовой меди. Положив в топку под ним несколько кусочков сухого спирта, поджег его.
– Что это? – спросил дон, имея в виду сухой спирт.
– Белый уголь, – пожал плечами я. – В отличие от черного, он почти не дымит и куда легче разжигается. Правда, для его добычи приходится рыть более глубокие шахты.
Тем временем вода в котле закипела, и пар начал со свистом вырываться из узкого штуцера. Я поднес к нему маленькую жестяную турбинку на проволоке. Она завертелась.
– Видите? Выходящий под давлением пар может совершать работу. Но сейчас очень много энергии тратится зря. Однако с этим нетрудно справиться.
Далее был извлечен второй экспонат – маленькая трехступенчатая турбина с корпусом из стеклянной трубы для наглядности. Выходной конец вала был снабжен пластмассовой шестеренкой. При помощи шланга я подключил котел к турбине и подбросил сухого спирта. Турбинка завертелась.
– Теперь практически вся энергия пара тратится на вращение, не расходуясь понапрасну, – пояснил я своему зрителю. – И ее можно использовать для движения корабля.
Я затушил топку, шприцем долил воды в котел и установил котел и турбинку на модель лодки. Модель имела винт с большой шестерней на валу, и маленькая шестеренка турбинки вошла с ней в зацепление.
– Пройдемте на палубу, – предложил я дону.
Там уже стояла надутая лодка «Солано», наполненная водой. То есть имелся бассейн для демонстрации плавающей модели. Я снова разжег топку, подождал, пока закрутится турбинка, теперь через понижающий редуктор вращающая винт, и опустил кораблик в воду. Он бодро поплыл по лодке и вскоре ткнулся носом в ее противоположный край. Сидящий там Кикиури развернул модель, и она вернулась к нам.
– Вот так и работают наши двигатели, – пояснил я, доставая модельку из бассейна. Будем надеяться, что дон хорошо запомнил все показанное. Впрочем, я и дальше не собирался делать тайны из своего паротурбинного кораблика. Пусть те, кому не жалко денег и сил, на здоровье пытаются повторить этот механизм. Самое интересное, что у них получится работающее изделие. Правда, работать оно будет очень плохо и совсем недолго.
После демонстрации достижений судомоделизма мы вернулись в мою каюту и продолжили беседу, теперь уже на зоологические темы. Я объяснил, что у нас есть очень интересные и полезные животные, но не такие, как в более северных землях. И вот, значит, его величество Илья Первый распорядился попробовать развести овец, свиней, коз и лошадей. Потому как мамонтов в Австралии осталось совсем мало. Лошадь, конечно, намного мельче, но что уж тут поделаешь.
Однако тут выяснилось, что дон Себастьян не только ни разу не видел мамонта, но даже и не представляет себе, что это за зверь. Пришлось достать картинку и показать. На лице коменданта отразилась напряженная работа мысли.
– У нас есть похожие животные, – сообщил он мне. – Правда, они поменьше ваших мамонтов, но намного крупнее лошади. И даже, насколько я знаю, размножаются в неволе. Вот только шерсти у них нет. Называются слонами.
– Как интересно! – изобразил неподдельный восторг я. – Мы тоже про них слышали, но не знаем, где они водятся. А насчет шерсти – не страшно, некоторое мамонты в зрелые годы тоже лысеют, совсем как люди. Тогда мы просто одеваем их в шубы и валенки, а в особо сильные морозы повязываем шерстяные платки. Так что наша империя очень заинтересована в приобретении слоновьей молоди. За каждую особь мы готовы давать примерно такой камень.
