Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

— Адъютант твой спит прямо на рабочем месте. Загонял ты, друже, парней до полного изнеможения. Виданное ли дело, прямо с телефонной трубкой в руке заснул…

Тарханов снова дернулся, и опять Вадим движением ладони велел ему не суетиться.

— Сиди. Поручик ни при чем, любой бы на его месте заснул. И ты тоже. К служебной дисциплине это отношения не имеет. Игорь меня не выпускал, но и свободу мою никак специально не ограничил. Сказал только, дословно: «Я поеду домой, отдохну и, возможно, напьюсь. И ты отдыхай, Вадим Петрович, а завтра в районе обеда встретимся и уточним позиции». Ни слова о том, как именно мне позволено отдыхать и что при этом я не должен покидать отведенного мне помещения, сказано не было. Слово чести!

— А ключи от «комнаты отдыха» он тебе тоже оставил?

— Про ключи как-то разговора не возникло. Мы на более интересные темы говорили. Да, чтобы у нас с тобой недоразумений не возникло, а то ведь ты человек при службе и «должон присягу сполнять», никаких обвинений мне не предъявлено, и все, что было, — это обычная чекменевская дипломатия. То он тебя хоронит, то имена нам меняет, и все такое прочее… Я бы тебя сейчас пригласил в свой номер, там бы посидели, поговорили, только пока не нужно, чтобы наш командир знал слишком много и сразу. Единственная уступка служебному долгу, о которой я тебя прошу, — до нужного момента не докладывай Чекменеву, что наша встреча и беседа имела место. А я, в благодарность, немножко помогу с проблемой, в которой ты сейчас завяз. Выведу тебя на головку заговора против князя…

— А ты-то каким краем? Тебя же здесь вообще не было. И все же как ты из камеры вышел и до меня без проблем добрался? Опять те штучки?

— В какой-то мере те, в какой-то — другие. Очень мы с тобой в интересные дела попали, и, если жить хотим, выбираться из них придется вместе. Доставай из сейфа свой коньяк, разговор сложным будет.

— А тебе не хватит? — Тарханов чувствовал по запаху, что выпил сегодня Вадим прилично, один ли или в компании с генералом.

— Когда хватит, я лучше тебя знаю. Доставай, доставай. А Татьяна твоя сейчас где?

— При чем тут?.. Ну, дома, спать уже, наверное, легла, — он бросил взгляд на темного дерева напольные часы в углу. Маленькая стрелка перевалила за одиннадцать.

— Вот чтобы тебе спокойнее спалось, желательно ей уехать, в тот же Пятигорск, не позднее завтрашнего утра. Родители, к примеру, заболели, или младший брат женится, или сестра родила. Причем уехать лучше всего на машине. Поезд, самолет — не тот вариант.

— Может, хватит загадками говорить?

— Кто же говорит? Просто выяснять ситуацию мы будем достаточно долго, за полчаса и с одного раза ты во все аспекты не врубишься. Мне намного больше потребовалось, не считая еще нескольких месяцев «предпродажной подготовки». Поэтому некоторое время тебе придется верить мне на слово и некоторые действия совершать «втемную». Как я твои команды на перевале выполнял.

Если б я тебе тогда через слово кричал: «А это почему, а это зачем, и вообще как можно стрелять в людей, которые нам пока еще ничего плохого не сделали?!» — где бы мы сейчас были? Согласен на такие условия, продолжим. Или я вернусь в свои апартаменты, а ты позвони Чекменеву и доложи о факте моего визита…

— Да ну тебя на хрен, Вадим! — Тарханов резким, почти забытым со времен полковых пьянок жестом выплеснул в рот полстакана предназначенного для совсем другого обращения напитка. Нервно нашарил папиросу, глубоко, со всхлипом, затянулся. — Там одно, здесь другое…

Ляхов с тонкой, «негодяйской» усмешкой постукивал мундштуком своей папиросы по крышке коробки. Его посудина стояла нетронутой.

— Так я что, пойду, да?

— Да сиди ты, мать твою… — Тарханов прекрасно понимал, что друг поставил его в безвыходное положение выбора между личной честью и присягой.

— Так присягу ты не Чекменеву давал, — с удивительной проницательностью пришел ему на выручку Ляхов. — Мы с тобой даже и князю в должности Императора еще не присягали, а исключительно Державе Российской. Каковой наша помощь именно сейчас как никогда требуется.

— Ладно, гори оно все огнем! Что я должен Татьяне сейчас сказать? И при чем тут она вообще, хоть это объясни, а то ведь я тоже умею бывать нервным!

— Она лично — почти ни при чем. Но вокруг нее вяжутся совсем нам не нужные схемы. Нет, правда, времени у меня совсем на долгие объяснения! Только пока она здесь, тебе не работой, тебе совсем другим заниматься придется. Заложник она, понимаешь? Не знаю чей, но заложник. Уберем ее отсюда, выведем из игры хоть на время, у нас с тобой свобода маневра появится…

Тарханов провел ладонью по вспотевшему лбу. Он и сам все время что-то такое, не совсем нормальное вокруг жены ощущал, то интуитивно, то по ее случайным словам, то по не совсем адекватному поведению. Да что он, и там, в «потусторонности», не чувствовал постоянно, насколько естественна Майя и как не по обстановке напряжена Татьяна? Поначалу, конечно, такое может показаться и обычным. Когда берешь женщину с большим и не с тобой приобретенным жизненным опытом, не следует слишком удивляться, что она не такая, как тебе воображалось. Но и определенные границы тоже существуют.

А Ляхов, будто не заметив его реакции, продолжал совершенно спокойным тоном:

— А ей так скажи. Что обстоятельства, ваши личные, а также государственные интересы требуют, чтобы она немедленно собрала самые необходимые вещи, а в семь, скажем, ноль-ноль, а еще лучше — в шесть ты подашь к крыльцу автомобиль, который и отвезет ее в гости к маме. Недельки на две. Причем желательно, чтобы, пребывая в Пятигорске или его живописных окрестностях, она сильно не афишировала происшедшее с ней после отъезда в Москву, особливо — знакомство с высшими лицами Империи и свои нынешние титулы.

Неплохо бы, конечно, приставить к ней для присмотра и поддержки толкового офицера… Нет, я имею в виду офицера исключительно того же, дамского пола… Если у тебя есть совершенно надежная кандидатура… О! — тут же восхитился он собственной сообразительности. — Майя! Она сто лет уже мечтает посетить Кавказские Воды. И веселее им вдвоем будет, и от назойливости аборигенов отбиваться сподручнее. А компаньонку им я сам подберу. И начальству не заложит, чего от твоих сотрудников все равно ждать можно, при всей личной преданности, и… Ну, про «и» я тебе тоже потом расскажу. Звони.

Подчиняясь веселому, но весьма агрессивному напору товарища, Тарханов снял трубку.

— А если вдруг она тебя сразу не поймет — мне телефончик передай…

Действительно, разговор у Сергея с женой получился трудный. Ляхов мог об этом судить со своей стороны, слыша лишь половину диалога. И в какой-то момент потянулся через стол и взял трубку из руки Тарханова.