– Зачем?
– Нет, вовсе не для того, о чем ты подумала. А затем, чтобы она привела меня с обличительным материалом к врагу народа, возможно, к Берии, а возможно, и к нескольким Бериям.
– Прости, пожалуйста, меня, я неопытная девчонка, а ты такой сильный. Вот и… Но я готова выполнять все, что будет приказано. А если откровенно, кто ты по званию? Я же вижу, что не сержант?
Я признался, что я капитан СВПК СССР и попросил ее:
– Но это не должно повлиять на наши отношения. В крайнем случае, сейчас, при выполнении очень ответственного государственного задания. Хорошо?
– Слушаюсь, товарищ капитан!
– Ну, вот…
– Нет, нет, я пошутила. Я все равно очень счастлива, что судьба свела меня с тобой, хотя бы по службе.
Тронулись. Выехали на Симферопольское шоссе и потихоньку поехали, наблюдая за пешеходами. Проехав перекресток в Подольск, оставив автомобиль на обочине, мы прошли, как и ранее, по улицам Подольска. Вернулись к автомобилю, поехали дальше, вглядываясь в прохожих и проезжающие автомобили. Поехали в Семеновское, сделав круг, вернулись в Москву. В Москве же нам сказали, что видели Бреун в Семеновском, там, где дача Берии. И главное то, что она уехала на простом пассажирском автобусе в сторону Шараповой Охоты. Эти новости для меня были неожиданны. Но мы и на второй день, и целую неделю ездили по этому маршруту, и все оказалось зря.
Время бежало. Уже наступила зима, а эта Бреун все ускользала. В субботу, двадцать четвертого января пятьдесят третьего, помню, было холодно. Я поехал один в Лапасню, сошел на платформе и направился в город. Почему-то захотелось побывать у церкви, где похоронена семья А. С. Пушкина, побыть здесь и потом поехать в воинскую часть, к которой был приписан и которая находилась рядом с дачей Берии. Но не успел я перейти мостик и пройти мимо поста ГАИ, как передо мной нарисовалась Хелен Бреун с офицером связи. Бреун первая кинулась ко мне со словами:
– Вот, судьба! Как ты здесь оказался?
Я вроде бы опешил и не поприветствовал ее спутника. Тот, неловко потоптавшись, сказал:
– Да, старый друг лучше новых двух! Галочка, я пойду?
– Она ему сказала:
– Спасибо за помощь, идите, до свидания.
Мы же пошли в Чеховский ресторанчик, покушали. Я ей рассказал, что уже почти три недели, как служу здесь. Отсюда не очень далеко, а сейчас приехал в увольнение, чтобы посетить могилу родных А. С. Пушкина. А откуда ты шла с этим связистом?
– Мы шли по тротуару, хотели пройти вверх до автобусной остановки. Я хотела ехать в Москву. А где твоя воинская часть? – спросила меня Бреун. Я ей начал рассказывать как первоклассник:
– Вот, если сесть в электричку и ехать в Серпухов, то через одну остановку «Луч» будет Шарапова Охота. От этой станции иногда ходит автобус в Михнево, через Семеновское.
– Семеновское? – громко она перебила меня.
– Не доезжая до Семеновского километра два или три. Там надо сойти, и – километр пешком до нашей части. Я всего-то один раз так ехал, а сегодня хотел второй раз поехать, но судьба – я встретил тебя. Я же не могу тебя оставить одну.
Поедем вместе в Москву.
– О, какое счастье, сколько не виделись и здесь встретились. А я, как уехала из Грузии, так и живу у тети в Москве. А тебе нельзя перебраться в Москву? Вот бы было настоящее счастье!
– Это было бы хорошо, но эта мечта не осуществима, я всего-навсего сержант.
– Нет, нет, мы теперь всегда будем встречаться, – говорит она.
– У меня в Москве тоже есть родные, но я еще после перевода сюда у них не был, но хочу побывать. А насчет встреч – обязательно надо встречаться. В Казахстан не собираешься?
– Откровенно говоря – не очень хочется. Тем более после Москвы ехать в эту дыру! Тетя обещает устроить меня на работу в Москве, сейчас пробивает мне прописку. А как же сегодня, если ты меня проводишь до Москвы, где будешь ночевать?
Я ей показал свое увольнение на двое суток и сказал, что потому и собирался поехать к родственникам в Москву:
– Вот разговариваю с тобой и глазам своим не верю – ты ли это? Ты давно познакомилась с этим связистом?
– Да нет, только сегодня, вместе ехали в электричке. Я хотела ехать в Серпухов, а он рядом сел. Слова, слова, а сошли здесь, в Лапасне.
– А где он служит, в какой части?
– Я у него не спрашивала, он мне совершенно не понравился: плечи узкие, по¬ гоны висят, прямо не смотрит.
Так мы с ней проговорили до самого вокзала. Взяли билеты на электричку и по¬ ехали вместе в Москву. На следующий день, двадцать пятого января пятьдесят третьего, мы договорились встретиться в одиннадцать часов на Красной площади, у входа в Музей В. И. Ленина. Она опять привязалась и даже стала упрашивать меня, чтобы я ее познакомил с родственниками.
Я узнал, когда у Сластениных никого не будет дома, и решил познакомить ее с закрытой дверью. Это было уже в начале февраля. Приехали мы к дому, где жили Сластенины, зашли на второй этаж и давай звонить. Один звонок, второй, третий – нет. Звоню соседям, вышла хозяйка, поздоровались. Я спросил:
– Где эти хозяева?
Валентина Ивановна, соседка, ответила:
– Валя в школе, Полина на работе, а Сергей Нестерович с женой уехали к Бирюковым. Он спрашивал про вас: «Что-то племянник не заезжает?»
Я ей сказал:
– Передайте им привет, скоро заедем.
Итак, наши встречи продолжались. Встречались мы с Бреун почти каждый день. Все чаще бывала она у Лаврентия Берии: на работе и на даче. Завозились, как осиный рой, «околобериевские» прислужники-прихлебатели: Чичерия, Либерман и прочие антисоветские, антинародные, проплаченные Западом боевики-предатели. Сегодня таких называют террористами. Хотя это слово в то время не было столь модным, как сегодня, но те субчики были ничуть не лучше нынешних террористов, взрывающих школы с детьми. Так же не щадили ни детей, никого, даже мать родную за деньги не пощадили бы.
В поведении Бреун стала просматриваться настороженность и неаккуратность, по¬ этому все чаще я стал прочитывать инструкции короткого содержания, идущие через нее от Аллена Даллеса. Она все чаще стала заходить в посольства Англии, США и Норвегии. Быстренко и Литовченко доложили, что через посольство Норвегии Бреун получила почту и сразу поехала на дачу Берии. Ее встречали на даче Либерман и Леселидзе. Хелен Бреун хотела успеть везде и выполнять свои прямые обязанности шпионки, из-за которых она проходила и огонь, и медные трубы и не хотела оставлять без внимания меня, на самый трудный случай своего провала. Я вел себя с ней также свободно, даже флегматично, и она теряла над собой контроль, срывая некоторый раз свой выход на связь в нужное время с Берией и его подручными.
