Вскоре изувеченные тела пришельцев были сложены в аккуратную поленницу на отмеченном месте. Фридрих еще раз, но уже с гордостью осмотрел творение собственных рук. Ему не терпелось испробовать лабиринт в деле.
— Забирайте снаряжение, — подгонял он соратников, — и становитесь друг за другом…
— Может, сначала отдохнем? — попытался остановить учителя Зиверс.
— Там будем отдыхать, — буркнул старик, не принимая всерьез предложение Вольфрама. — Повторяю, идем друг за другом! Шаг в шаг… Давайте, на всякий случай, привяжемся, друг к другу веревкой, — вдруг предложил он. — Пойдем в единой спайке, чтобы нас не разбросало. Лучше держаться вместе!
Возражений со стороны Виллигута и Зиверса не последовало. Наконец обвязанная прочным нейлоновым шнуром троица переступила границу рукотворного лабиринта. На этот раз во главе маленькой колонны семенил профессор. В руках он сжимал небольшой бубен из хорошо выделанной кожи, на котором выбивал замысловатую дробь.
— Слушайте ритм! — предупредил он. — Старайтесь слиться с ним, дышите, шагайте, живите в этом ритме!
Старик вел колонну в бессмысленном на первый взгляд нагромождении камней лишь одному ему известной дорогой. Они колесили по поляне вот уже несколько минут, но ничего примечательного не происходило. Неожиданно профессор заложил крутой вираж, и троица оказалась возле груды мертвецов, сложенных в центре поляны.
— Трупы светятся! — Виллигут, замыкающий цепочку, слегка толкнул в спину Зиверса, привлекая его внимание к необычному феномену.
Неподвижные тела выглядели действительно странно, признал Зиверс. Бледные прежде лица мертвецов позеленели и едва заметно мерцали. От пирамиды тел в воздух поднималась изумрудная дымка, постепенно накрывающая поляну. Многочисленные деревья окружающего леса смазались и потеряли четкость, словно изображение в расстроенной линзе фотообъектива. Вскоре они совсем исчезли, а маленький отряд старого профессора двигался в густом изумрудном тумане, который поглотил даже звуки. Лишь нервная дробь бубна продолжала звучать в головах путешественников. Туман уплотнился настолько, что стал сковывать движения людей. Путешественники двигались, словно в густом киселе, каждый шаг давался им труднее, чем предыдущий. Зиверс чувствовал, что его силы стремительно тают, во рту ощущался солоноватый привкус крови. Голову сжало тисками, а в глазах потемнело. Он сбился с ритма и оступился, споткнувшись об камень лабиринта. Последнее, что он почувствовал, прежде чем потерял сознание — как сдирает кожу на его лице грубая ткань рюкзака Виллигута.
28.06. 2005 года.
Дальний Восток.
Россия. Тереховское Охотоведническое
Хозяйство.
Мерзкие исчадия преисподней рвали на части его безвольное тело, а он был не в силах даже пошевелить руками. Он мог лишь кричать, зная заранее, что никто не придет ему на помощь. Твари тоже это знали и не спешили, упиваясь безнаказанностью. Размазывая темную тягучую кровь Вольфа по своим бледным, обезображенным смертью лицам, они довольно урчали. Одна из тварей ухватила когтистой лапой руку егеря, приподняла её повыше и с хрустом принялась отгрызать пальцы. Пес закричал, забился в истерике — никогда еще он не испытывал такого животного ужаса, даже когда попал в плен к виртуозам в области пыток китайцам.
— Мы пожрем твое теплое тело, Пес! — урчали твари, сдирая с него кожу. — Мы поглотим твою душу, Вольф! Вольф… Вольф… Вольфыч! Вольфыч, мать твою! Да очнись же ты, наконец!
От полновесной пощечины голова Вольфа дернулась, и он выпал из кошмарного сна. Раскрыв глаза, Вольф увидел занесенную для повторной пощечины здоровую Пашину ладонь и резко вскинул вверх левую руку, блокируя удар. Правой рукой егерь инстинктивно саданул бугая под дых. Паша охнул и сложился пополам, уткнувшись посеревшим лицом Вольфу в живот.
— Ты… чего… — хватая ртом воздух, прошипел Паша, — сдурел?
Пес небрежным движением оттолкнул бугая в сторону и уселся на лежанке.
— Какого хрена?! — выругался он, заметив багровый солнечный диск, готовый вот-вот скрыться за горизонтом. — Сколько же я спал? Ты как? — Вольф повернулся к Паше. — Не сильно я тебя?
— Бывало и хуже, — философски ответил Паша, потирая ушибленное место. — Ты чего с цепи сорвался?
— Сон плохой. Кошмар, — Вольф внутренне содрогнулся, вспоминая, как хрустели костяшки пальцев под острыми зубами твари. — Паша, объясни мне, что происходит? Как мы могли проспать до самого вечера?
— Вольфыч, я сам ничего не понимаю! Едрен батон, как же чердак трещит, — пожаловался Паша, — словно «паленой» водки вчера обожрался! А ведь пили только фирменную конину… Я минут двадцать назад проснулся! Башка не варит! Коньячку стопку принял — слегка полегчало. Огляделся, а в домике кроме нас с шефом нет никого! Петра Семеныча тряхнул — а он даже ухом не ведет. Я, было, подумал, что он кони двинул. Нет, дышит! Я тогда к окошку — а на дворе-то уже вечереет! Тут ты заорал, словно тебя на куски режут! Я на улицу… Ты орешь благим матом, а не просыпаешься! Пришлось мне тебя того, реанимировать. Ты уж не серчай — перетрухал я!
— Да ладно! — отмахнулся Вольф, хотя отбитые щеки до сих пор пылали. Видимо дело не обошлось одной пощечиной, а рука у Паши оказалась тяжелой.
Вольф потер пальцами виски, и терзавшая его головная боль слегка притихла.
— И где, черт возьми, наши иностранцы?
— Джип здесь.
— Это и я вижу, а сами-то они где?
— А это что такое? — Вольф обнаружил на предплечье среди многочисленных укусов мошкары болезненную припухшую ранку. — На комариный укус не похоже, на чирей тоже.
— Да это же след от укола! — догадался Паша. — Я год в «дурике» санитаром работал, такого добра насмотрелся!
Он судорожно скинул футболку. На его левой руке обнаружился точно такой же след от инъекции.
— Писец! — выругался он. — Вот и ответ на твой вопрос. Нам с тобой вкатили хорошую дозу снотворного, или какого-нибудь наркотика! То-то башка так трещит! Вот твари!
— Кто? Да и зачем вся эта суета с нашим усыплением?
— Не знаю, Вольфыч. Кроме немцев залетных больше некому! Давай Петра Семеныча растолкаем, — предложил Паша, — может он в курсе всех этих заморочек.
С Петром Семенычем Паша с егерем возились больше получаса. Лупцевать своего босса по щекам Паша побаивался. А ну, как рассердиться, и прогонит на хрен из конторы? А своим местом Паша дорожил. В конце концов, Вольф окатил толстяка холодной водой из ковша. Петр Семеныч недовольно завозился на кровати, но глаза так и не открыл. После второго ковша Петр Семеныч с трудом разодрал припухшие слипшиеся веки. Его взгляд был мутным — Петр Семеныч до сих пор не мог прийти в себя.
— Шеф, шеф, — затараторил Паша, — вы как?
Петр Семеныч провел ладонью по мокрому лицу:
— Вы что творите, засранцы? Что за дурацкие шуточки?
Постепенно к Пашиному боссу возвращался начальственный тон. Босс приподнялся с подушки, но тут же со стоном рухнул обратно, схватившись руками за голову.
— Паша, — раздраженно бросил он здоровяку, — мы чего вчера пили?
— «Хэнеси», — тут же отозвался Паша.
— Ты его что, на рынке брал?
— Петр Семеныч, — обиженно засопел Паша, — там же, где и обычно! У Левандовского. Продукт качественный, голову даю!
— Сдалась мне твоя голова! Тут своя на куски разваливается! Дай мне упаковку «алкозельцера». Там в рюкзаке… в кармашке.
— Не поможет, Петр Семеныч.
— Это еще почему?
— Нас какой-то гадостью ширнули! Если поищете внимательно, то обнаружите такой же след от укола.
Паша продемонстрировал шефу след от иглы.
— Вот дерьмо! — сморщился Петр Семеныч, обнаружив ранку.
— Как думаете, кто бы это мог сделать? — подал голос Вольф.
— Да кто угодно! Врагов у меня хватает! — буркнул Петр Семеныч. — Только понять не могу, зачем меня усыплять? Пришили бы, да и дело с концом. В тайге и не найдет никто… Стоп, а где немцы? — Петр Семеныч наконец заметил пропажу гостей. — На улице? Их тоже того… ширнули? Как же я им все объяснять-то буду?
— Их нигде нет, — виновато произнес Паша. — Пропали!
— Пропали? — Петр Семеныч, не смотря на головную боль, подскочил с кровати. — Их похитили! Конкуренты! На чем их увезли?
— Петр Семеныч, — Паша схватил шефа за плечи, — успокойтесь! Сейчас мы с Вольфычем осмотрим окрестности. Если найдутся какие-нибудь следы… Пойдем, Вольфыч!
— Стволы возьмите, — посоветовал Петр Семеныч, — вдруг эти гады где-то рядом!
Оставив матерящегося сквозь зубы Петра Семеныча в избушке, вооруженные Вольф с Пашей принялись методически обшаривать окрестности в поисках каких-либо следов злоумышленников. Во дворе ничего обнаружить не удалось, и Вольф перенес поиски в лес. Вскоре он понял, что никаких посторонних злодеев не было. Единственные следы, которые удалось обнаружить егерю, вели прочь от избушки в тайгу. Принадлежали они небезызвестной троице, о чем Вольф тут же сообщил Паше.
