На адъютантов и парнишку троица сотрапезников уже не обращала малейшего внимания, сразу сосредоточившись на шашлыках и холодных закусках. Не потому, что им сделано было внушение, а потому что не привыкли считать халдеев за людей. Да и ко всему прочему, все трое оказались пакри. К огромному сожалению Киллайда:
«Да, такими не покомандуешь… Вот уж, подобралась компашка! Сразу четверо в одном помещении!.. Да на третьем посту — двое… Надо драпать отсюда, пока меня не разоблачили!..»
Не успел. Вроде уже и коробки с посудой связали, и проверили, нести ли удобно, когда полковник прожевал кусок мяса и пристально уставился на парня:
— А ты кто такой? — спросил он вроде как без угрозы в голосе.
Но именно в этом кажущемся безразличии и таилась главная опасность. Всё-таки министра окружали натуральные зубры из СМЕРШа, который он возглавлял во время войны. То есть, вылавливать шпионов и предателей у них было в крови заложено, на генетическом уровне. Наверняка некоторые посыльные из Арагви, или ещё откуда, сюда захаживали порой, но вот слишком юный парнишка явно не вписывался в нужные критерии.
Пришлось Киллайду жёстко гасить в себе завывшее сиреной ощущение опасности, и с притворной растерянностью коситься на старшего лейтенанта:
— Да вот… дядя Серёжа приказал прийти. Э-э-э… забрать посуду.
Таким образом он переводил стрелки на младшего адъютанта, который уже находился под полным контролем. И тот не подвёл, приняв главный удар на себя:
— Да Федька это, дальний родственник. Устроил его бегать на посылках, пусть пацан заработает.
Вроде полковника такой ответ удовлетворил. Он подвигал многозначительно бровями, принюхался ко второй порции спешно налитого коньяка, и пробормотал:
— Кажется мне, что часть тарелок этот пацан до ресторана так и не донесёт… Хорошо устроился!
И выпил напиток залпом, словно водку. Старый генерал после этого опять развеселился, выдав нечто из раздела искривлённой философии:
— Вот никак не могут наши люди без пинка под зад честно работать. Хе-хе! Верно про таких шустрых говорят: сколько волка не корми, а у слона ноги всё равно толще!
Тут и сам Абакумов весело хохотнул. Но глянул при этом на старшего лейтенанта вполне поощрительно. А потом и ладошкой махнул по-барски в сторону постороннего человека, мол, вали отсюда. Но только «посыльный» вздохнул свободнее и ухватился за обвязку верёвок, как всё испортил въедливый капитан:
— А что это за родственник у тебя появился? — видать биографию своего младшего коллеги знал от А до Я. Ещё и ненавидел, скорей всего, или недолюбливал: — Откуда? Если они у тебя все в войну погибли.
— Да вот, отыскался один, — выкручивался старлей. — Повезло, можно сказать! — но, несмотря на бодрый голос, выглядел он неважно. Побледнел, лицо покрылось бисеринками пота, глаза потускнели, утратив живость и блеск. Всё-таки внушение, ломающее силу воли и резко переворачивающее сознание с пластами памяти, не проходит безнаказанно для психики. — Всего несколько дней как… Через Красный Крест нашли… Ага!
— А почему мне не доложил? — капитан строго поджал губы. — Да ещё и сюда умудрился непроверенного человека приволочь?!
Теперь уже и все трое сотрапезников перестали жевать, уставившись на провинившегося служаку. Всё-таки Лубянка! Несмотря на некоторые перекосы на местах и использование служебного положения высшим командованием, свои секреты здесь хранить умели. Про режимность всего объекта — иупоминать не стоило.
Пусть и крайне нежелательный, но критический момент наступил. Следовало кардинально решить вопрос со всеми присутствующими, и самому уходить. Тем более что по итогам выкачанной информации, отождествление министра на этом этаже и отсутствие кого бы то ни было в соседних кабинетах, позволяло надеяться на лучшее. Выстрелы на ближайшем посту вряд ли услышат, при плотно закрытых дверях. А они — закрыты!
И события понеслись вскачь. Правда, младший адъютант начал грамотно, отвлекая на мгновение внимание от себя, левой рукой указывая на столик с посудой, стоявший у противоположной от него стены:
— До вон же фотография, где я с Федькой!
Все четыре пакри непроизвольно повернули голову в указанную сторону, и этого хватило старлею, чтобы выхватить пистолет из кобуры и открыть стрельбу. Как бы не хихикал недавно старый генерал, но стреляли обитатели Лубянки великолепно. Первая пуля попала в лоб капитана, хотя тот и держал уже в руке своё оружие. В самом деле, правильная оценка — самый опасный в компании и ловкий. Был…
Вторым пострадал генерал, получивший пулю в висок. Потому что он перекрывал биссектрису стрельбы, загораживая полковника. Увы, тот тоже оказался слишком молодым, шустрым и великолепно подготовленным бойцом: просто откинулся вместе со стулом назад, попутно доставая и свой пистолет. И открыл стрельбу ещё в процессе падения. Но первые две выпушенные им пули, не попали в цель. Его младший коллега сделал два подшага влево чуть раньше, уклоняясь сам и ловя на мушку падающее тело, и тоже успел выстрелить два раза.
К сожалению, второй его выстрел из этой двойки, совпал с третьим из пистолета капитана. Попадания получились взаимными. Но капитан умер сразу, ему пуля попала в горло, пронзила мозг и вылетела за левым ухом. Старлею как бы повезло, его ранило в правую часть груди, пусть и пробив лёгкое. При оказании должной помощи его можно было спасти. Но в любом случае он уже не боец, свалился под стенкой, уронив оружие, и затих, изредка постанывая.
Так что с самим Абакумовым пришлось сражаться Шульге-Парксу. Но, буквально за пару секунд до этого, под начавшуюся стрельбу, мемохарб быстренько наложил на своё лицо иллюзию иной личности. Причём решил попробовать на себе образ фантастического в данное время персонажа, этакого представителя явно иной цивилизации, с выпуклым лбом, громадными глазами, практически без носа и с маленьким ртом. Именно такими стали рисовать инопланетян в некоторых заокеанских комиксах. Подобная иллюзия должна была помочь по нескольким направлениям.
Иначе говоря, на руководителя безопасности СССР кинулось некое чудовище, с точки зрения простого обывателя.
Несмотря на свою меньшую массу тела, Киллайд сшиб довольно легко министра со стула и даже сумел пресечь попытку выхватить оружие, выбив его далеко в сторону. А вот дальше пришлось изворачиваться, запустив все свои физические возможности по максимуму. Будь на месте мемохарба любой иной человек, не справился бы, сам остался бы лежать на полу изломанной куклой. Настолько силён, проворен и технически грамотен в элементах противостояния оказался недавний руководитель СМЕРШа. Недаром про него ходили противоречивые легенды. Мол, Виктор Семёнович может обезоружить и зафиксировать любого шпиона в мгновенье ока. И это, несмотря на кулинарные роскошества, употребления алкоголя и тренировочные послабления для себя, которым он предался в последнее время.
С частью, сил и умений Киллайда хватило, чтобы не столько убить противника, сколько придушить его до полусознательного состояния и в этом состоянии жестко зафиксировать. К сожалению пакри могли сопротивляться любой боли, о какой-то активной, скоростной пытке не могло быть и речи. А для какого-то задушевного разговора не было времени. Ну и обстановка не располагала к лишней праздности.
Но хоть один вопрос, или хотя бы два, очень хотелось задать министру. Не факт, что ответит. Особенно учитывая те пытки, которые он перенёс в будущем, не сломившись при этом и никого не оговорив из своего окружения. Что прихвостни Сталина от него ничего не добились, что клика Хрущёва-Маленкова-Булганина нужные признания из него не выбили. Инвалидом сделали, полным, но так и не сломали. Ещё и удивлялись его живучести, уводя на расстрел.
Но попробовать всё-таки стоило. Встряхнув своего пленника, и дождавшись понимания в глазах, Шульга самым дружеским, спокойным тоном поинтересовался:
— Виктор Семёнович, а вот ответь мне чисто так, по-человечески: с чего это вы так взъелся на честных фронтовиков, которые стали вполне справедливо заводить дела на разных грабителей, воров и предателей?
