а вернулась в неё после долгого отсутствия. Уж очень много я разговаривал о ней с Гомоновой. Слушал рассказы Людмилы Сергеевны о том, какая Светочка была добрая, умная и красивая. По большому счёту, моя институтская кураторша не слишком приукрашивала достоинства своей старшей сестры. Назвать Свету Пимочкину уродиной, злой или глупой у меня бы язык не повернулся — только по-детски наивной.
Интуиция подсказывала, что у меня были сейчас хорошие шансы закрутить со Светкой роман. В теле Комсомольца добиться от Пимочкиной взаимности было бы даже проще, чем в моём прошлом. Вот только встречаться с девчонками несколько месяцев до первого поцелуя я не собирался (ни с кем!). Тем более что ради стипендии отличника решил приналечь на учёбу (может и воскрешу в памяти какие-то из полученных в прошлой жизни знаний, но с некоторыми предметами придётся помучиться — с теми же немецким и историей КПСС).
Играть в любовь со Светой я не буду — с этим я определился быстро. Потому что комсорг не виделась мне в эротических мечтах и фантазиях. Сцены восемнадцать пляс с её участием показались бы мне пошлостью и извращением, пусть Светлана и была одного возраста с Нежиной, чьи «достоинства» я с удовольствием разглядывал. Но и умереть Пимочкиной я не позволю. Ведь вполне возможно, что я потому и оказался в теле Комсомольца — чтобы спасти Свету и не позволить первого мая взорваться той бомбе.
Мелькнула мысль о том, что новая жизнь для меня — сродни чистилищу (не зря же я очутился именно здесь и сейчас: так уж получилось, что именно в этом времени я мог в Зареченске «кое-что исправить»). Но я отмахнулся от неё: так недолго и забиться в религиозном экстазе. Не помнил, чтобы получал задания или план мероприятий на новую жизнь. Но точно понимал и то, что до двадцать пятого января тысяча девятьсот семидесятого года одна цель у меня точно есть — уберечь от маньяка Свету Пимочкину.
Я поймал очередной кочан капусты, но вместо того, чтобы уложить её на заметно подросшую кучу в кузове, вдруг залюбовался профилем Альбины Нежиной. Рассматривал девицу без стеснения, открыто, с вызовом… который Королева снова проигнорировала (по-прежнему меня не замечала). Солнце светило мне в лицо, окутывало волосы Альбины золотистым ореолом. Я рассматривал Нежину точно красивую открытку — сам при этом воскрешал в памяти всё, что знал о возможных убийцах Пимочкиной.
Младшая сестра Светланы проделала большую работу по сбору информации, которая помогла бы найти Светиного убийцу. Она изучила биографии всех известных преступников, проживавших в Зареченске в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов. Пыталась понять, кто из них скрывался за маской того самого непойманного маньяка: ведь убийца мог попасться и на другом преступлении. Гомонова выясняла, кто из преступников хотя бы в теории мог быть причастен к смерти её старшей сестры.
Людмила Сергеевна определила, что из всех изученных ею кандидатур на роль «маньяка с молотком» больше прочих годились трое. По ряду причин каждый из них мог оказаться «тем самым». И в то же время ни один из них не подходил на роль убийцы Пимочкиной со стопроцентной вероятностью. Информацию об этих личностях она собрала в отдельные папки. Я не раз держал те папки в руках. И до сих пор помнил, что было на них написано: «Комсомолец», «Гастролёр» и «Каннибал».
Тело Александра Усика оказалось на удивление выносливым. Парень явно раньше не проводил всё свободное время в библиотеке своей школы-интерната. С погрузкой капусты я справился не хуже других. И уж точно не ударил в грязь лицом в глазах Королевы (но если судить по её поведению, то я из грязи и не выбирался). Для меня работы в колхозе во второй трудовой день завершились на железнодорожной станции, где мы перегрузили капусту в вагон. Мои отношения с Альбиной Нежиной так и не сдвинулись с нулевой точки. Я и не ставил перед собой цель вскружить девчонке голову. Хотя признал, что её общество мне приятно.
Вечером, после ужина, я избавился от опеки комсорга (предварительно выпив несколько отваров и закусив их гематогеном). Сослался на усталость (Пимочкина отчитала старосту, за то, что тот заставил больного работать), улёгся на кровать. Но не прислушивался к многочисленным разговорам вокруг, не интересовался игрой парней в карты, отказался от красного вина (не представляю, где Аверин его откопал). И не вспоминал обтянутые тонкой тканью ягодицы Альбины Нежиной (если только… совсем чуть-чуть: позволил себе пару коротких фантазий). Основной моей темой для вечерних размышлений стали те самые папки Людмилы Сергеевны Гомоновой.
* * *
История Комсомольца в прошлой жизни заинтересовала меня меньше прочих. Парень представлялся мне малолетним психом, слишком импульсивным для того, чтобы оказаться неуловимым «маньяком с молотком». Не знаю, к кому он пытался залезть под юбку, но сделал он это очень уж неуклюже, раз расплатился за свой поступок комсомольским значком. Он мог бы убить Светлану Пимочкину. Из мести. Но я до сих пор сомневался, что Усик позарился бы на трёх других тёток. Тем более что в день убийства одной из них у Комсомольца было «железное» алиби — это признала даже Людмила Сергеевна.
И всё же Александр Усик был тем ещё говнюком. Чем дольше я о нём думал, тем больше находил в парне странностей. Эта дурацкая будёновка в рюкзаке… для чего ему понадобилась? Память о ком-то? Или была дополнением к той книге, что лежала на его кровати под подушкой? Парень воображал себя Павкой Корчагиным? Эдаким пламенным революционером, убеждённым комсомольцем? Я выяснил, что о фильме «Как закалялась сталь» с участием Владимира Конкина пока никто из студентов не слышал. А вот Василий Лановой уже успел покрасоваться в будёновке на больших экранах.
Отметил, что изредка посматривал на своих нынешних одногруппников и гадал: кто именно пришёл в тот злополучный день на первомайскую демонстрацию. Кого убила бомба Комсомольца? Славку Аверина или Пашку Могильного? Или Олю Фролович? А может, Альбину Нежину? Кто из этих парней и девчонок получил ранения? Кому обиженный на комсомол Саша Усик сломал жизнь, сделав инвалидом? Я посмотрел на свои тонкие пальцы. Подумал, что в чём Комсомольцу не откажешь, так это в сообразительности. Обычному человеку не так просто раздобыть компоненты для взрывного устройства — тем более, сироте студенту первокурснику.
Но если сообразительность помогла Усику остаться непойманным «маньяком с молотком», то Свете Пимочкиной теперь некого было опасаться. Тело Комсомольца перешло в моё владение.
