его дышать картофельным паром при простуде.
— Ты бы, Стёпа… Ой, извини, Николай Николаевич, всё отвыкнуть не могу.
— Да ничего, Глафира Андреевна, можно и так, и так.
— Ты бы в горячей ванной полежал, — сжалилась над Николаем пенсионерка из второй комнаты. — Лучше, конечно, было в баньке попариться, но раз нету её, и ванна подойдёт.
— Только хуже будет, тётя Глаша. Проверял, знаю. А вы горчичниками не богаты?
— Горчичниками? Нет, давно уже все на свой ревматизм извела. А вот горчичный порошок где-то ещё был.
— Не одолжите? Очень немножечко, чайную ложечку, и это уже хорошо, — с трудом улыбнулся Демьянов, процитировав неизвестную ещё здесь песенку Винни-Пуха.
Интересно, а саму эту книжку уже написали?
— Шутник, — тоже улыбнулась пенсионерка. — Сейчас поищу.
— Если найдёте, тогда я у вас ещё и тазик позаимствую, чтобы ноги в нём распарить.
Вот так и дождался Юрку: с ногами в горячей воде с горчицей, с кастрюлькой свежесваренной картошки на коленках и полотенцем на голове (чтобы драгоценный картофельный пар без дела не улетучивался).
— Вот тут лекарства, — зашуршал он пакетиком обёрточной бумаги. — Специально спросил в аптеке всё самое лучшее от простуды. А вот тут продукты: сыр, мясо, колбаса, консервы, макароны, картошка, лук, чеснок, чай.
Об пол грохнула банками авоська.
— Торопишься? — заметил Демьянов взгляд Юрия на часы.
— Да понимаете… Позвонила Нина из Коврова. Ну, та с которой я на встрече Нового Года… Это…
— Ты ж говорил, что не помнишь, с кем лобызался.
— Я не помню, она помнит. В общем, она и Кира, чертёжница, в командировке в Москве. Договорились встретиться возле ГУМа. Чтобы определиться, куда я их вечером, после службы, свожу. Мне всё равно почти по пути…
— Да иди, иди. Разве ж я против? Девчонкам привет передавай и извинения за то, что не смогу к вам присоединиться.
Почти ничего из «самых лучших лекарств от простуды» Николай не знал. Кроме, пожалуй, витамина С. Хорошо, что аптекарь, помимо названий на пакетиках с таблетками и порошками, ещё и написал, что от чего, и как принимать. Да только не очень-то это помогло: сопли текли, голова разваливалась от боли, появился кашель. А к вечеру вообще развезло. До галлюцинаций. И не каких-нибудь, а эротических.
Мерещилось Демьянову, что рядом с ним та самая Кира с завода Дегтярёва. Лежит он на кровати почти голый, а она его гладит. То ко лбу прикоснётся, то мягкой, прохладной рукой по груди проведёт, по животу. И так хорошо ему становится от её прикосновений. Приложила руку к переносице, и сразу тепло стало расходиться в этом месте, аж припекает. Но лучше всего, когда она ему попить даёт: вода из рук Киры такая вкусная. «До чего спермотоксикоз человека довести может! — мелькнуло в голове. — Выздоровею, и надо срочно эту проблему решать».
Из забытья он вывалился среди ночи. С трудом сорвал с себя мокрую, пропитавшуюся по́том простыню, скинул ноги на пол. И… увидел дремлющую на стуле девушку, закутавшуюся в его одеяло.
Скрип пружин разбудил её.
— Проснулись? Как себя чувствуете? — вялым голосом произнесло видение.
А действительно, как? На голову как будто свинцовую папаху надели. Нос… Нет, из носа, вроде, не течёт, хотя и пазухи побаливают, и внешняя сторона ноздрей. Ну, это понять можно: стёр он их своим «платком» из шеинской майки. Колючий комок где-то на стыке трахеи и бронхов никуда не делся, но, кажется, так сильно, как было во второй половине дня, не дерёт. Кожу на груди печёт, и на ней отпечатались красные прямоугольники.
— Жить буду. А ты как тут оказалась? — узнал Николай в «галлюцинации» всё-таки Киру.
— Я настояла, чтобы Юра нас с Ниной сводил вас проведать. Приходим, а вы тут без сознания лежите. Ну, я Юрку с Нинкой отправила закупать необходимое для лечения, а когда они принесли, осталась за вами ухаживать. Не всё, конечно, нашли, Кое-что у соседей пришлось спросить. Водой с уксусом обтирала, чтобы жар сбить, подслащённой водичкой с витамином С поила, горчичники ставила, нос варёными яйцами грела. А вы всё никак в себя не приходили, только бредили. Мне даже страшно за вас стало. Только часа два назад успокоились, и я поняла, что вы просто уснули.
— А который час?
— Половина пятого утра.
— С ума сойти! Это что же получается? Я больше двенадцати часов в отключке был? Господи, что я несу? Как же ты на работу пойдёшь, спасительница? Сама ведь после такой «весёлой» ночки — никакая!
В свете зажжённой настольной лампы лицо Киры порозовело от комплимента.
— Так завтра же… Ой, уже сегодня — выходной. Нам с Нинкой только послезавтра в наркомате надо с утра быть… А что такое «сепрмотоксикоз»? Болезнь какая-то? Вы, когда бредили, всё его поминали.
Теперь пришла очередь Николая краснеть.
— Можно сказать, и болезнь. Отравление мужского организма собственной спермой от долгого полового воздержания. Негативно сказывается на мозговой деятельности: все мысли вокруг одного и того же вертятся.
— Я что-то подобное и представляла, — прыснула Кира. — Судя по вашей реакции на мои прикосновения.
Демьянов едва удержался от того, чтобы сунуть руку под простыню, чтобы проверить, сухие ли трусы.
— Извини, я себя не контролировал…
— Да чего уж там. Я же не школьница младших классов, чтобы от вида возбуждённого мужчины в обморок падать. Даже замужем успела побывать, — грустно добавила они, помолчав пару секунд. — На последнем курсе техникума.
Вставать с кровати пришлось, опираясь на плечо девушки, но от её предложения помочь по дороге туда, куда даже короли пешком ходят, Николай отказался наотрез. Сам доковылял, держась за стеночку. А когда вернулся, скомандовал.
— Раз тебя мужским телом не удивить, марш в постель. Хоть чуть-чуть поспишь. Кровать у меня не ахти, но как-нибудь вдвоём уместимся. Не, бойся, не трону я тебя. Сама же видишь, что мне сейчас не до этого.
Кира колебалась несколько секунд, а потом решилась.
— Только отвернитесь, пока я раздеваюсь и укладываюсь.
Легли спинами друг к другу, Кира у стенки, а Николай с краю. Его снова начало знобить, и тепло от тела девушки приносило некоторое облегчение.
— А кто та женщина, что живёт за стеной? Она так злобно на меня посмотрела, когда мы с ней в коридоре встретились.
— Ошибка молодости, — процитировал Демьянов фильм про инопланетянку Нийю, повернулся к Кире и обнял её.
— А обещали, что приставать не будете, — обиженно пискнула она.
— Да спи ты уже! — буркнул Николай и… вырубился.
Разбудил их даже не стук в дверь, а негромкое «Ой, кажется, мы не вовремя», сказанное
