и заорал. — Стража, проводить посла до ворот! Чтобы духу его в моих землях не было! Он тут будет мне еще сказки рассказывать. Я свою мать в детстве потерял. Еще раз про мою мать хоть слово скажешь, сволочь, я тебе собственной рукой башку снесу! Пошел вон отсюда!
Патрикий Андрей, бледный, как полотно, попятился к выходу, в чем ему немало поспособствовали плечистые воины из княжеской охраны. Боярин Звонимир, который, по обыкновению, молча сидел в углу, вскинул на государя глаза.
— Думаю, у нас времени до лета, государь, — сказал он. — Они еще надеются договориться по-хорошему. Пока посол назад доедет, пока они там подумают, пока еще одного посла к нам наладят… Они тебя каким-нибудь патрикием назначат, красивый плащ подарят, чтобы ты от счастья прыгал. А потом они поймут, что ты на эти побрякушки не купился, и пришлют убийцу.
— Да, я тоже так думаю, — задумчиво сказал Самослав, который не показывал ни малейших признаков гнева, который он разыграл только что. — Они не посмеют пока ничего сделать. Ни мне, ни матери. Они будут думать, как мне доказать, что это действительно моя матушка. Может быть, даже предложат мне приехать к ней в гости.
— Нельзя, — покачал головой Звонимир. — Убьют сразу.
— Само собой, — отмахнулся князь. — Медленный яд, скорее всего. Авары разгромлены, персы тоже. Я им не очень-то и нужен теперь. Напротив, им даже лучше будет, если все племена за Дунаем снова передерутся. Так что до лета моя мать должна быть здесь, а потом придется всю систему безопасности менять. Убийцы по мою душу просто косяком попрут.
— Жду указаний, государь, — спокойно сказал Звонимир.
— Сначала тащи сюда Марка, — сказал князь. — Хочу ему пару теплых слов сказать.
Купец, вызванный из столицы письмом, стоял перед князем, преданно глядя в глаза. Тем удивительнее для него было, когда кулак государя впечатался в его скулу, опрокинув на пол.
— Понял, за что? — поигрывая желваками, спросил князь, когда купец пришел в себя.
— Я же для вас старался, — проблеял тот, ощущая, как под глазом наливается гомерических размеров синяк. Впрочем, назад ехать далеко, успеет пройти.
— Молодец, — ласково сказал князь. — У тебя получилось. Постарался на славу. Передашь отчет Любаве, гонец ждет. Все убытки отработаешь до последнего гроша. Понял?
— Да, ваша светлость! — проглотил тугой комок Марк. — Не извольте беспокоиться. Все вернем до последнего нуммия! Начнем незамедлительно!
— Да плевать мне сейчас на эти нуммии! — отчеканил князь. — Это потом. Возвращайся назад и узнай, где они держат мою мать. Делай, что хочешь, но найди ее. Понял?
— Да, государь, — поклонился Марк. — Землю рыть буду, но найду. Может быть, все-таки почтенный Стефан… Хотя, он же убыл на Восток… Когда вернется…
— Не вздумай его впутывать в это дело! — жестко сказал князь. — Ни при каких обстоятельствах! Это приказ! И ему передай, если увидишь, чтобы не совал в это дело свой нос! Скажи ему, что это может быть ловушкой для него! Свободен! — отрывисто скомандовал князь, и того словно ветром сдуло.
— Может быть, я сам пойду, государь? — на всякий случай спросил Зван. — Я справлюсь лучше, чем кто бы то ни было. Теперь-то как раз все будет несложно. Следов княгини в столице будет множество.
— Я знаю, — поморщился Самослав. — Но ты мне здесь нужен. На севере неспокойно, франки на Бургундию скоро пойдут… Нам к этой войне готовиться нужно, Зван. Нет, Вацлав обойдется без тебя. Мы его хорошо учили. Он должен справиться.
— Может, не будем искушать судьбу, княже, — спросил Звонимир, — и передадим ему инструкции? Уж слишком многое на кону стоит.
— Не нужно, — сказал после раздумья князь. — Мы можем неверно оценить ситуацию, и это только собьет его с толку. Пусть действует по обстоятельствам. Скажи Марку, пусть купит корабль. Он нам пригодится.
* * *
В то же время. Земли словен-уличей.
Беглого жупана Любуша в граде не оказалось, он уехал в полюдье. Месяц лютый шел к концу, а потому владыку скоро ждали назад. Ведь подвластных земель у него пока еще было совсем немного, а сами уличи дани не платили, поставляя войско. Они приняли нового правителя как судью, жреца и владыку, первого среди равных, но не как господина. Такое было время! Если есть конь, меч и доспех, то ты знатный воин. Есть своя дружина — ты владыка, конунг, рикс, хевдинг или еще кто-нибудь очень важный. Ну, а признать власть сильного чужака было для словен делом простым и вполне выгодным. У чужака не будет здесь родни и он не сможет усилиться сверх меры, полностью завися от местной элиты. Та власть была пока еще очень зыбкой, и прерваться могла в один миг, когда будет разорван договор. Так новгородцы столетиями приглашали себе князей и прогоняли их, если вече голосовало за это.
Навалившийся непрошеный досуг дал пищу для ума. Вацлав и его люди, встав на постой у соседнего владыки, что жил в двух часах неспешной езды от града, времени зря не теряли. Они изучили окрестности на день пути, пройдя по льду речушки, там, где должен был вернуться Любуш. Конная дружина на полсотни мечей — огромная сила в этих землях. А у него она еще и была одета в броню. Немалые деньги потратил бывший жупан на свое войско, не меньше двух тысяч ромейских солидов. И когда только успел? Вацлав только диву давался. Года не прошло, как беглый словацкий владыка оказался в неведомых землях, а уже обосновался там и начал вести свой страшный промысел, уже не скрываясь, и с новым, непривычным ранее размахом. Он еще и рабов стал продавать ромеям из тех племен, что не преклонили перед ним головы. Кем будет владыка Всеволод через три-четыре года? Еще одним князем, благо успешный пример перед глазами, и ничего придумывать не нужно. День шел за днем, а Вацлав каждый вечер, ожидая приезда Любуша, общался с владыкой Жирятой, который дал ему крышу над головой. Гости были щедрыми, и дарили хорошие подарки, так чего бы не потесниться? А еще в словенских весях было безумно скучно зимой, а потому гости, которые бывали и в Константинополе, и в землях франков, и даже в самом Новгороде, были желанны для всех. Каждый вечер семейство владыки усаживалось около огня и слушало, слушало, слушало… А потом владыка доставал мед и начинался задушевный разговор, который порой затягивался за полночь.
Владыка Всеволод прибыл в свой новый дом, когда уже месяц был на исходе. Топот сотен копыт далеко разносился по льду замерзшей реки. Десятки всадников ехали неспешным шагом, а за
