Стоило бы порадоваться тому, что исходящую изначально от меня идею советская промышленность оказалась, в принципе, способна претворить в жизнь. Но. Но моё собственное отношение к сверхтяжёлым танкам за последние полгода резко изменилось. Раньше-то я считал, что потрудился на славу и обычных танков Красной Армии уж наверняка хватит. Однако, разговор с Рожковым, в котором он коснулся вооружения и количества выпущенных САУ, позволило сделать кое-какие выводы. То, что выпуск самоходок на ЗИЛе всегда превышал выпуск танков, для меня секретом не являлось. По грубым прикидкам выходило, что всё поголовье Т-26М вряд ли превышает две тысячи экземпляров. Если считать по батальону на дивизию, то 4 °CД можно вооружить. Новых, более ресурсоёмких Т-126 вряд ли будет выпускаться больше. Конечно, есть ещё Т-28, вполне по современным меркам танк "на уровне", с 60-миллиметровой лобовой бронёй. Но их число тоже надо брать как один к четырём по отношению к Т-26 "эталонного мира", выпускавшихся там на этом заводе. Виккерсов 6-тонных, советского выпуска, всех видов, кажется было больше девяти тысяч всего, вряд ли больше десяти. Резун, не к ночи будь помянут, заставил в своё время этим вопросом поинтересоваться. Но тогда получается, что до сорокового года 174-й завод, работая в том же темпе, без аврала, сможет выпустить две с половиной тысячи танков. Которые не только в стрелковые дивизии идут, а ещё и в бригады прорыва.
Если же учесть, что ленинградцы конструируют новый тяжёлый танк, то и ещё меньше. Кстати, и здесь моя вина есть. 107-миллиметровый бронебойно-фугасный снаряд, выпущенный из гаубицы-пушки Грабина, проломил насквозь не только 75-миллиметровую бронеплиту, заложенную в конструкцию новой машины, но и вызвал обширный откол с тыльной стороны 100-миллиметровой. Получилось, что уже совсем готовый КВ, тактико-техническому заданию, требующему защиты не только от лёгкой противотанковой, но и дивизионной артиллерии, не соответствует. На те же мысли наводила и тяжёлая дивизионная пушка М-10М1. Задание было изменено, теперь требовалась 120-миллиметровая броня. Это обстоятельство уж совсем никак не может способствовать массовости машины.
И, конечно, есть ещё "кавалерийские" БТ и Т-34, в отношении которых действует тоже правило — толстокожих всегда будет меньше. Как ни крути, как ни считай, но не получается к рубежу сороковых годов вооружить РККА, учитывая мобилизационное развёртывание, танками с противоснарядным бронированием согласно штатам. В таких условиях тратить ресурсы на СТТ, каждый из которых сожрёт целую танковую роту обычных Т-126, но при этом будет иметь всего одну пушку, недопустимо. А ведь один в поле не воин. Батальон СТТ из тридцати машин будет стоить десяти батальонов Т-126. И таких частей требуется не менее 4-х. По числу танковых групп немцев. Меньше нельзя, непробиваемой стены не получится. Это что, нам совсем выпуск обычных машин ради СТТ свернуть? Ну уж дудки!
Эти соображения привели меня прямёхонько в стан врагов народа, так как решил я, в меру сил и возможностей, проект СТТ саботировать. И выбрал для этого самый простой путь — доведение идеи до абсурда. В докладной записке на имя наркома ВМФ Кожанова я указал на очевидный факт, что СТТ планируется перебрасывать водными путями. Значит — вдоль морского побережья тоже. Поэтому, странно, что не учитываются запросы морской пехоты. Ведь создавать две отдельные машины, одну для армии, другую для МП, слишком накладно. А какие требования морпехи могут предъявить к СТТ? Конечно же уничтожение береговых батарей! Хотя бы среднекалиберных. Из двенадцатидюймовки и выше в танк ещё умудриться попасть надо, а вблизи он либо огневую разнесёт, либо, если установка башенная, просто притрётся, не давая повернуть орудие. Так что, товарищи конструкторы, броню достаточную для защиты от Б-1-П, будьте любезны. Тем более, что в РККФ железнодорожные транспортёры с такими орудиями имеются. У буржуев, скорее всего, не хуже. Значит и на сухом пути броня, которую надо теперь удвоить против первоначального проекта, пригодится. Подано всё это было в духе "хочу как лучше", но должно было получиться в итоге "как всегда". Неочевидная ловушка состояла в том, что удельное давление на грунт будет таким высоким, что машина не сможет просто-напросто передвигаться по полю.
Кожанов, полностью мне доверяя, мой доклад "подмахнул" и переслал в АБТУ с наилучшими пожеланиями. Там доводам, освящённым благоволением целого наркома, вняли и изменили ТТЗ, чего я и добивался. Осталось только подождать, пока какая-нибудь умная голова не додумается, что танк с такими параметрами невозможен в принципе. Когда это произойдёт — с меня взятки гладки. В работе я фактически не участвую, нет у меня своего танкового КБ. И отдела нет. И группы. Подумаешь — внёс предложение. Могли подумать и отказать. Сами виноваты. В конце концов, бумага была состряпана в рекомендательном ключе не с позиций инженера, а с позиций тактика.
Ивану Кузьмичу тоже это дело никак уже не повредит. Так как оно было последним, которое он успел сделать на посту наркома. В конце июня из Испании, после достижения договорённости об обоюдном выводе войск заинтересованных сторон, в Мурманск и Архангельск прибыла эскадра под командованием Кузнецова, бывший Советский Испанский флот и конвой с Потийской бригадой и авиаэскадрильями флота на борту. Итальянцы вывели свой экспедиционный корпус, а немцы — легион "Кондор". При этом было заключено негласное джентельменское соглашение, согласно которому итальянцы и немцы прекращают пиратствовать в морях, а СССР закрывает глаза на "португальский" вопрос и, упаси Боже, не посылает больше на войну кадровые части. То есть поставки оружия воюющим сторонам теперь, фактически, мог осуществлять беспрепятственно кто угодно. А там уж, чья возьмёт, пусть решают на фронтах между собой сами испанцы. Конечно, несмотря на это, Сталин не был настолько наивен, чтобы безоговорочно доверять Муссолини и Гитлеру, поэтому план снабжения Испанской Республики конвоями из Мурманска был сохранён. Как и план по возвращению "на круги своя", в случае недобросовестности оппонентов.
По итогам полугодичной операции на участников обрушился водопад поощрений и наград, повышений в званиях. Так и нарком Кожанов, получив звезду Героя, был повышен до генерального инспектора морской пехоты. Должность пришлось выдумывать на ходу, ведь место начальника Морской академии было уже занято прежним флагманом морских сил РККА Орловым. Вот так, наградили, повысили и фактически отстранили от дел. Не за то, что флотом плохо командовал, а за то, что слишком хорошо. И слишком самостоятельно. Без оглядки на руководство страны и большую политику. Вожакам партии гораздо более по душе оказался проверенный в деле, но слишком молодой, а потому, управляемый, Кузнецов. Которого и назначили быстренько народным комиссаром РККФ, обойдя всех командующих флотами и флотилиями. Получилось, что в битве "Ворошилов против Кожанова" Иван Кузьмич проиграл слишком уж стремясь выиграть. Теперь он, фактически, пенсионер с самыми несложными обязанностями. Знай себе держи морпехов на контроле, всего-то и делов.
