— Амиру Леофрику достаточно просто спросить его, что я говорю, и он узнает все, что мы делаем.
— Ему-то с этого какой прок! Спрашивайте.
Как можно яснее, под шум бушующего в лестничном проеме пожара, она сказала:
— Милорд, тут имеется не одна машина.
— Не одна… машина?
— Гораздо больше. Я их слышала. Это не мой каменный голем. Другой. Есть другие Голоса, милорд. Они говорят через эту машину, пользуются ею как… каналом связи.
Белки синих глаз Джона де Вира казались слишком яркими на чумазом лице. Он опустил нижнюю пластину забрала и проговорил уже спокойнее:
— Другая? Если ваши люди это услышат, они прекратят сражаться, их тут держит только отчаяние! Отчаянное понимание, что они тут делают что-то очень важное! Разрушить дьявольскую машину. Одну машину. Если у других амиров есть свои каменные големы…
— Нет. Те — не как каменный голем. Они… другие. Они больше знают. Они — отвечают… — Аш утерла рот рукой. — Дикие машины. note 139 Не прирученные. Не устройства. Они дикие. Я слышала их… сегодня… впервые. В тот момент, когда начались подземные толчки.
— Демоны?
— Может, и демоны.
— Какое это имеет отношение к тому, что нам нужен совет вашего Голоса, нужен именно сейчас?
Аш заметила, что у нее трясутся руки. В крови кончился выброс адреналина, зловоние, холод уже не ощущались; еще и двух часов не прошло, как пал великий дворец королей-калифов.
— Потому что они могут услышать, как я спрашиваю каменного голема. И потому что, когда Дикие Машины заговорили со мной, — именно в тот момент началось землетрясение. Милорд, тогда пал город.
Джон де Вир насупился:
— Спрашивайте! Нам надо знать — риск того стоит.
— Нет! Я была в самом эпицентре, и это не стоит риска, особенно когда тут мои люди!
— Милорд! Быстро! Выходите! — закричал голос во дворе.
Граф Оксфорд прервал разговор, пробормотал: «Сейчас!» — и через обломки камней побежал к переулку, куда выходила дыра в стене.
— Возьми двери, возьми что угодно, — Аш обратилась к Флоре. — Я хочу, чтобы раненых вынесли, когда мы тронемся. Фаверхэм, помогите ей! Эвен, пусть твои ребята тоже этим займутся!
— Отходим?
Не ответив, она помчалась вслед за графом Оксфордом. Как я могу обращаться к своему Голосу? Если другие — те, которые говорили, что Бургундия…
Из лестничного проема вздымались султаны черного дыма.
— Герен, ставь лучников, пусть прикрывают! — Она осторожно выбралась в переулок и через развалины пошла к новым лестницам, приставленным к стене Цитадели в безопасных пятидесяти ярдах от пролома.
Плащ Оксфорда, алый и белый с золотом, ясно виднелся в свете множества факелов: граф карабкался на одну из закрепленных крюками лестниц. Аш побежала к подножию лестницы.
— Дерьмо. Так и знала. Потеряли одни ворота, так? — бормотала она про себя, следя, как де Вир ползет наверх. — Пусть скажут мне, я-то всего лишь хреновый капитан отряда!
Она задвинула на периферию все мысли о военной машине. Бургундия, думала Аш неотступно. Ухватилась за деревянные ступеньки и стала карабкаться за графом. Бургундия; те громкие Голоса настаивали на слове «Бургундия», Голоса, звучавшие в ее голове, перед которыми она чувствовала себя не крупнее вши.
Нет. Не буду думать об этом. Не стану спрашивать. Главное — сохранять спокойствие.
Пасмурное небо Карфагена было черным. Интуиция подсказывала ей, что сейчас время заката солнца или около того, но вокруг была тьма. Теперь, когда она забралась повыше, более ясно слышались крики из центра города и из гавани. Забравшись на выступ стены, она услышала как будто звук отдаленного прибоя или ветра, гудящего в березовой роще, и догадалась, что это гул пожара.
Горела не только гавань, горел сам город Карфаген в пасмурной тьме.
— Если отправимся сейчас, — настойчиво говорила Аш Джону де Виру и его брату, — то выберемся без потерь. Если хотите моего совета, то вот он: надо уезжать сейчас. Нам уже не добраться до каменного голема. Это невозможно!
— После всех наших усилий? — граф Оксфорд ударил себя стальным кулаком по ладони другой руки. — Две с половиной сотни людей пересекли Средиземное море, и все впустую? Прах побери Леофрика! Леофрика и его дочь, Леофрика и его голема! Мы обязаны снова попробовать.
Аш встретилась с ним взглядом. В его глазах не было неистовства, вовсе нет, но только горечь, злость и невыразимое разочарование.
— Пора посмотреть реально на положение дел, — сказала Аш. — Все мои ребята знают, что случилось, что мы потеряли людей, что мы не можем спуститься по их лестницам, тем более до шестого этажа в глубине скалы. Милорд, независимо от контракта, они не станут умирать за вас при таких обстоятельствах. А если я им прикажу, они скажут мне — иди на хрен.
Боевой дух войск подвижен и текуч, как вода, так же подвержен колебаниям, она давно знает это по своему опыту. Несомненно, она права. И ее правота позволяет ей позолотить свою совесть нравственностью: «Чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше! Чем бы ни был для меня Карфаген — питомник рабов, каменных големов, родина тактических машин, моей кровной родни — ничего этого мне не надо! Я — простой солдат!»
Граф Оксфорд поник головой. Посмотрел вокруг, на городскую стену, на разрушенные крыши и развалины зданий Карфагена. И Аш смотрела на разрушения, вызванные землетрясением.
Что-то привлекло ее внимание. С такой высоты видно очень хорошо. Она проследила взглядом за полосой разрушений, которая тянулась через весь Карфаген, а начиналась — отсюда; она проходила через дворец короля-калифа и выходила за южные ворота Цитадели. Все разрушенные здания располагались по одной прямой — на юг.
— Мы не можем уехать, не сделав этого, — вяло проговорил де Вир, не дав ей сказать ни слова, и повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо. В голосе его не прозвучало ни единой гордой нотки. — Я здесь сделал такое… Захватить этот дом и удерживать его, пока не будет разрушен каменный голем… Но Карфаген не разрушен.
— Карфаген теперь заткнется круче, чем уткина гузка, — грубо ответила Аш. И сплюнула, чтобы избавиться от привкуса дыма в горле. Внизу, в разрушенных переулках, ее люди подтягивались к пролому в стене дома Леофрика, низко пригнув головы, а из самого дома по-прежнему валил дым сильного пожара.
— Другого шанса не будет, — предупредил Оксфорд.
— Но я не верю, что Фарис нельзя победить. Пусть остается со своим каменным големом! Она будет делать ошибки… — При этих своих словах Аш внутренне закипела от крушения своих надежд. — Дерьмо! Ладно, милорд, я и сама в это не верю. Она по-прежнему будет разыгрывать из себя молодого Александра, пусть даже от того, что ее люди считают ее таковой. Я не могу поверить, что мы подошли так близко — и не сумели! Не могу поверить, что мы ничего не можем сделать!
