Так что, не пересчитывая денег, я лишний раз подтверждаю этим: не с лохом дело имеете, мужики.
Скажете – мелочь?
Может быть и так. Но такие вот мелочи – они иногда дорогого стоят. Жизни, например…
– Всё? – интересуется Борис.
– На сегодня – да.
– Там с нас небольшая компенсация причитается – за невежливого охранника, – продолжает мой собеседник. – Надеюсь, вопросов никаких более нет?
– Нет.
– И поэтому я посчитал по тридцать. Но – только сегодня и только один раз! Это понятно?
– Вполне.
– Всего наилучшего. Заглядывайте к нам.
– Всенепременно!
Вот так. Не можем побить – возьмём в союзники. Старая, как мир, истина. Пожертвовав относительно небольшой суммой, разом перетянуть на свою сторону потенциального неприятеля и возможную проблему. Задавив тем самым в зародыше возможный скандал. Ну, пусть не скандал, а скандальчик. Один хрен – не нужный никому.
Хлопает за моей спиною дверца автомобиля – и почти тотчас же они оба трогаются с места. Отхожу в сторону и провожаю удаляющиеся машины взглядом.
– Что теперь делать станем? – это Тарас. Стоит на месте и продолжает сжимать в руках автомат.
– Домой пойдём.
– А… меняла как же? Или… денег уже нет?
А!
Так он решил, что меня на бабки выставили?!
– Не нужен более твой меняла…
Потух парень… прямо на глазах потух. Уж и не знаю, какие-такие планы он относительно нашего сотрудничества строил, но вот рухнули они одномоментно – и со страшным грохотом. Ну-ну… не надо так уж расстраиваться-то!
– Рассчитались беспредельщики.
В глазах провожатого вижу искорку интереса. Слабенькую такую, почти незаметную.
– Нормально рассчитались, – хлопаю себя по карману. – Но не на улице же такими деньгами трясти?
Такими – это какими, скажите на милость?
Триста гривен – это, разумеется, неплохо, тут и за меньшую сумму свободно прирезать могут. Но не сразу же двух вооруженных людей? Тем не менее, парень ничего не спрашивает и привычно занимает место впереди меня. Терпелив – ценю!
Озадачив по пути в номер официанта на предмет легкого перекуса, поднимаемся наверх.
Плюхаюсь в кресло и указываю Тарасу на стул напротив.
– Тысяча работягам, – протягиваю ему несколько купюр.
Деньги тотчас же исчезают в его куртке.
– Твои сто.
Благодарный кивок.
– Ещё сотня – за хорошую наводку. Я беспредельщиков имею в виду.
Тарас смущенно потупился, есть ещё у него совесть!
– Две сотни – пану Владу. Чтобы он не слишком уж за тебя переживал.
– Пан сотник…
– Да?
– Ему бы лучше гривнами… так… так лучше будет… вы уж поверьте мне!
– Не вопрос, поменяю, у меня чуток осталось ещё. Не всё же я потратил-то! Десятки хватит?
– Даже много!
– Он – начальник! И тебе предстоит это всегда учитывать.
– Да, пан Мирон! Разумеется!
– Он ведь мог и кого-то другого со мною направить, так?
– Мог, пан сотник!
– А направил – тебя! Цени!
– Как скажете, пан сотник!
Всё – этот парень теперь мой. Не по самые уши, разумеется, но…
Что там относительно рака на безрыбье гласят народные пословицы? Нет у меня тут своих людей. Ну, а раз так – будем использовать чужих. Пока чужих… В условиях Дикого поля всякая преданность кого бы то ни было своему атаману или командиру основана на силе последнего или его финансовой состоятельности. Больше, разумеется, на силе. Но и тут, знаете ли, нюансы бывают…
Утро выдалось совершенно замечательным. Завтрак оказался превыше всяких похвал, выспался я хорошо, так что и настроение не оставляло желать лучшего. Тарас с самого ранья ускакал нанимать рабочих и заниматься всевозможными делами по ремонту. Никаких особенных дел и забот у меня не имелось, так что я отправился просто прогуляться по городу. Посмотреть, так сказать. Не уверен, что сие мероприятие доставило мне массу полезных и приятных сведений, но кое-что разглядеть удалось. В том числе и то, что не все достопримечательности города были связаны с домами и постройками. Некоторые из выявленных особенностей явно не относились к недвижимости. Люди, например… Не знаю, сколько здесь таковых выдающихся личностей имелось, но одну удалось определить совершенно точно. Это был я. Ибо ничем иным, кроме резко возросшего ко мне интереса, невозможно было оправдать то, что, куда бы ни направлял я свои стопы, там очень быстро появлялись люди, интересовавшиеся моими передвижениями. Их было немного и они постоянно менялись. Всего удалось засечь четверых. Причем на мой непритязательный взгляд (или притязательный – но это как посмотреть…), они принадлежали к разным группам. Как минимум – к двум. Ибо, прежде всего, они старались не попасть в поле зрения своих коллег. А что, город небольшой, все друг друга знают или хотя бы в лицо помнят. Но вот одновременно ныкаться от соседа и скрытно наблюдать за мной… это, братцы, высший пилотаж! На такое тут не все способны. Более того, я бы сказал, что не способен почти никто.
Эк, однако, меня на словесные выверты потянуло! Был в своё время в Киеве один такой деятель, так он тоже похожие перлы выдавал… мне до него – как до Пекина ползком. Да…
К обеду вернулся Тарас. Бригаду он нанял, аванс для начала работ им передал. К ремонту они приступят уже завтра, там ещё какие-то нюансы им утрясти нужно. Не страшно, у меня за спиною четверо с кнутами не стоят, спешить необходимости нет. Вместе спускаемся в ресторан, надо бы и пообедать, да и по рюмочке опрокинуть – тоже не помешает.
Официант предупредительно провёл нас к столику.
– Это ваш постоянный, пока вы здесь живёте. У нас так принято.
Ну, что ж, это даже неплохо. Старается народ имидж заведения поддерживать, ничего против не имею, молодцы.
Но стоило мне отодвинуть от себя пустую тарелку из-под супа, как около столика бесшумно материализовался некий незаметный товарищ.
– Вы позволите? – потянул он на себя стул.
– Я вообще-то ем…
– Я ненадолго, – опустился на сиденье неизвестный. – Вам Глазастый кланяться велел.
И он действительно наклоняет голову.
Так…
– И ему здравствовать.
– Он просил передать, что вчерашние условия теперь будут постоянными.
– Благодарствую. Передайте ему, что я весьма польщен его предложением.
Взмахом руки подзываю официанта и киваю ему на пустую рюмку и моего собеседника. Халдей всё понимает правильно, и перед моим гостем появляется запотевшая рюмочка с водкой. Наливают и мне. Кстати, на моего собеседника официант старается не смотреть. С чего бы это, а?
