Вообще, на первый взгляд эти схемы напоминали детали двигателя. Кинув тубус обратно, я вытянул второй и убедился, что он плотно забит подобными бумагами.
Угу, понятно... Похоже, фрицы здесь заныкали документацию по какому-то крупному агрегату... а может и не по одному агрегату – уж слишком много тары вокруг. Еще раз глянув на чертеж, я только зубом цыкнул – нет, это не для моих мозгов. Чересчур сложные. Простые чертежи я бы прочел без труда – в институте нам это хорошо вдолбили. Но тут что-то уж очень сильно навороченное.
В "штампе" было указано, что это Walter HWK и еще какие-то цифры. Я задумчиво почесал нос – что же получается: на "Карл Вальтер Ваффенфабрик" решили подкалымить и, помимо оружия занялись производством движков? Хм... вроде подобные метания у немцев не приветствуются. Хотя, кто их сейчас поймет...
Ладно, что тут гадать, кому надо – те разберутся, тем более что ход который мы обнаружили не на один километр тянется. Тут, судя по всему, разного барахла еще немеряно складировано. Но этим пусть занимаются специально обученные люди, а то вскроешь такой вот ящичек, а потом кишки по потолку собирать придется... ЕПРСТ! До меня только сейчас дошло, какую несусветную глупость я только что совершил! Ведь знал ж,е что в подобных местах фрицы не просто любят, а прямо-таки обожают оставлять различные "сюрпризы" для непосвященных. Мину, или термитный заряд, в ящик сунуть да насторожить, много ума не надо. А вот у меня похоже мозги стали атрофироваться, если о такой простой штуке забыл. В раздражении плюнув на открытую крышку, я зябко передернулся и прикинул, что пора отсюда выбираться, а то с самого начала мне как-то не везет. Тем более, имея на руках раненного фрица и ушибленного командира, все равно – много не побегаешь. Да и батарейки к фонарям кончаются...
Голос из угла помещения, отвлек меня от ближайших планов на будущее и я потопал к Шаху, который занялся предварительным допросом пленного. Тот уже сидел и глядя преданными глазами на Марата раскалывался вдоль и поперек.
Дескать он вовсе не комбатант, а гражданский человек. Дембель. Служил в небоевом подразделении Ваффен-СС, а именно – в частях охраны имперской почты. Никогда ни в кого не стрелял, вынимая оружие из кобуры только на стрельбище. И вообще, Феликс Гильдебрандт, как нам представился "язык", настолько белый и пушистый, что проклевывающиеся в районе лопаток крылья, наверное доставляют ему сильные неудобства. И документы при этом Феликсе были. Обычный аусвайс который он получил при комиссовании из-за болезни мозга, три месяца назад.
– Слишком много или слишком мало?
Мой вопрос заставил сбиться пленного, но он быстро взял себя в руки и заискивающе улыбаясь ответил:
– Болезнь моя проистекала не из-за количества мозгов, а из-за высокого черепного давления. Я даже сознание часто терял.
– А как же тебя такого дохлого в СС взяли?
Гильдебрандт пожав плечами, коротко ответил:
– Тотальная мобилизация. И осмелюсь напомнить, что взяли во вспомогательные тыловые части.
– А с этими – я мотнул головой в сторону трупа – как оказался?
– О, это длинная история...
Фриц закатил глаза, но видя что мы никак на это не реагируем, вынужден был продолжить:
– Сам я из Гамбурга, а в Кенигсберг приехал повидать племянницу. Только уехать уже не успел, так как русские блокировали город. Это произошло настолько неожиданно – немец растерянно покачал головой – что меня, невзирая на купленный билет, даже не пустили на пароход, который вместо пассажиров принял на борт раненых солдат. Так я и остался у Луизы. А бедный Артур – пленный трагически скосил глаз на валяющийся возле стены труп – был ее мужем.
– Это понятно. Непонятно как вы оказались в подземелье.
– Просто дом племянницы разбомбили при последнем русском налете. Она погибла под руинами...
Феликс начал шмыгать, но Марат подзатыльником заставил его рассказывать дальше:
– После этого мы с Артуром жили у его знакомого. А когда город пал, Артур сказал, что русские убьют всех бывших эсэсовцев, но он, как родственник, поможет мне спастись...
Когда Гильдебрандт ляпнул про разбомбленный дом, я несколько удивился зная, что наши, город не обрабатывали. Поэтому попросил уточнить, в каком доме жила его сестра.
– Луиза проживала на Мариненштрассе 12. Это рядом с фортом, на который были сброшены очень большие бомбы. Ее дом оказался слишком близко к основной цели...
Хм... на въезде в город я действительно видел руины возле форта. Наверное, этот фриц о них и говорит. Но как у него все замечательно сходится! И главное – свидетелей никаких не осталось. Там даже соседей опросить вряд ли получится – тяжелые бомберы вместе с фортом раскатали чуть ли не целый квартал. Хотя...
– Где работала ваша племянница?
– Она не работала. Артур был против этого, выступая за три "К"[17] для женщины. Сам же он служил в СС-штандарт "Курт Эггерс", в чине оберштурмфюрера.
Что?! Этот хмырь пытается мне втереть, что человек обладающий подготовкой ведущего инструктора террор групп был обычным журналюгой? От такого заявления я вытаращил глаза, но быстро взял себя в руки, продолжив допрос:
– А про подземелья он откуда узнал?
– Не знаю. Когда русские вошли в город я очень испугался и пошел за ним не задавая лишних вопросов. Мы и трое его сослуживцев первые несколько дней прятались в разрушенном доме, но потом нас обстрелял патруль и меня, уже раненного, перенесли сюда.
– Через ход в колодце?
– Нет, тот вход был замаскирован в подвале большого гаража на Фридрихштрассе.
Блин! Как у него все гладко получается – обычный гражданский, который прилип к родственнику и оказался в крайне двусмысленной ситуации. И подкопаться вроде не к чему – легенда очень хороша!
На все прочие вопросы пленный отвечал так же охотно и быстро. И глаза были честные-честные. Я не верил ему не на грош. Шах похоже придерживался моего мнения, так как через десять минут допроса сказал:
– Врет как сивый мерин!
Я тут же откликнулся:
– Однозначно – брешет. Даже не учитывая других моментов, ты мне скажи, какой идиот в здравом уме будет говорить нам про службу в СС? Пусть даже во вспомогательных частях. Это может делаться лишь для того, чтобы объяснить татуировку под мышкой. Кстати, надо глянуть, что у него там за тату.
Марат кивнул и развязав веревку, приказал Гильдебрандту:
–Раздевайся!
Тот врубившись, что мы ему не врачебный осмотр устраивать собираемся, штаны трогать не стал, а скинув пальто и пиджак, принялся расстегивать рубашку. В конце концов разоблачившись и сразу же покрывшись гусиной кожей, он поднял левую руку. Осветив фонарем букву группы крови, я довольно сплюнул и повернувшись к Шарафу спросил:
