полпреда одно сплошное железо. Рука в кармане.
— Возьмите, Василий Петрович.
Наган я ему протянул, а сам на кромочке плына застыл. Дёрнется полпред, тут с бузой и познакомится. Причем, летально. Сам меня в это дело втянул, а сейчас и…
Всё обошлось.
Револьверы, мой и полпреда, в сейфе свои места заняли.
— Отдохните, Иван Иванович, а скоро и снова во Фрейбург поедем, — почти повторил свои прежние слова полпред.
Всё. Моя работа по выявлению наших военнопленных и беглецов сюда из Франции закончена.
Сейчас я вместо этого с Василием Петровичем во Фрейбург езжу. Поездки эти у нас еженедельные.
Не знаю, чем уж так я полпреду понравился, за что получил от него такое доверие.
Я лишних вопросов не задаю, куда не просят — не лезу. Стараюсь даже не думать о том, чем занимаюсь. Хорошо это? Плохо?
Кстати, содержимого ящиков я ни разу не видел. Что там на самом деле — не знаю. Может, я себе про ценности напридумывал? Мало ли что Коминтерн из советской России сюда переправляет.
С каждой неделей ездить становится теплее. Зима отступила, весна уже полные права себе забрала.
После одной из поездок полпред сообщил мне, что переговоры советского правительства с германцами успешно завершились, разрешили они русским солдатам через свою территорию вернуться.
Буквально на следующей неделе всех, кто в Россию поедет, начнут собирать в Шаффгаузене, городе около швейцарско-германской границы.
— Не желаете ли, Иван Иванович, здесь в Швейцарии остаться? В полпредстве нам надежные люди нужны.
Выражение лица, когда Василий Петрович меня так озадачил, у полпреда было очень серьезным.
Вариант, конечно, интересный…
Однако, и в Россию хочется. Зажился я что-то долговато за границей.
— С ответом я не тороплю. До следующей недели подумайте.
— Спасибо за предложение, Василий Петрович, но я, наверное, откажусь.
На мой ответ полномочный представитель, так мне показалось, даже немного пообиделся. Вот де, чудак, ему такое место предлагают, а он кочевряжится…
— Ну, тогда напоследок ещё разок во Фрейбург послезавтра съездим, — объявил мне о своих планах полпред.
Поездка прошла гладко, очередной ящик был доставлен нами в советское полпредство.
В Шаффгаузене группу, в состав которой входил я, разместили в бараке недалеко от вокзала. Швейцарцы насчёт наших удобств сильно не заморочились — в здании не было даже кроватей. Про матрасы я уже и не говорю. Люди, которые прибыли сюда раньше нас, спали прямо на голом полу.
— Соломки бы хоть дали. — почесал затылок солдат из нашей группы. Павел, вроде его звали, это если я ничего не путаю.
— Видно, не положено. — усмехнулся я.
Настроение у меня было отличное — домой едем! Перспектива ночевки на полу меня не пугала.
Утром, как было нам объявлено, прибыли последние группы русских солдат для отправки в Россию. После весьма скудного завтрака всех отбывающих вывели на окраину Шаффгаузена. Нас окружили жандармы. Было их что-то очень много. Наверное, со всего города их собрали и ещё откуда-то привезли. Нас начали обыскивать. Делали это очень тщательно.
Больше всего всех возмутило то, что жандармы отбирали швейцарские деньги, все до последней мелкой монетки. Взамен отправляющимся на родину выдавали российские кредитные билеты. Причем, даже не советские, а отпечатанные при последнем российском императоре.
— Ходят ли такие сейчас? — спрашивали друг у друга солдаты. — Зачем нам эти бумажки?
У тех, кто возмущался сильнее всех, жандармы и их отняли. Мы, кроме денег, лишились и ножей, а также многих приготовленных подарков.
— Нельзя, нельзя, нельзя… — твердили жандармы.
Один из наших даже подрался с ними и его куда-то увели.
После обыска нас построили в колонну и погнали на вокзал. Там прибывших встретил представитель советского правительства. На жалобы солдат, что у них де всё ценное отобрали, он только развёл руками.
— Ничем не могу помочь, — больше ничего от него мы и не услышали.
Так, а может мне надо было всё же тут остаться? Предлагали же…
От моей радости не осталось и следа. Мои попутчики тоже были не веселы.
Тут к перрону прибыл немецкий поезд. Охраны в нём было, наверное, не меньше чем нас.
Я думал, что сейчас прямо мы и поедем, однако, тут и началась бюрократия… Представитель Швейцарии сначала передавал каждого солдата представителю советской России. При этом он то и дело путался, сверялся в своих бумагах, на кого-то, кто их составлял, ругался. Наконец, всех отправляющихся в Россию передали. Однако, на этом дело не закончилось. Представитель советской власти начал передавать нас немецкому капитану. Потом они все вместе — швейцарец, наш и германец какой-то акт составляли, подписывали его и печатями скрепляли.
Мля…
Пошла писать контора…
После оформления акта, немецкий капитан за каким-то лешим снова начал нас проверять перед посадкой в вагоны. Пальцем в каждого тыкал, показывал своим солдатам, кто за кого отвечает.
Так мы до ночи тут просидим…
Наконец, вся эта свистопляска с посадкой в поезд закончилась. Представитель советской стороны помахал отъезжающим рукой и вагоны покатились по рельсам в сторону Германии.
Несколько швейцарских станций остались позади и вот мы уже на границе. Тут всех российских пассажиров выгнали на платформу. Немец-капитан приказал выстроиться в колонну по четыре. Так, по четверо, нас и стали заводить в здание вокзальчика.
Козлы!!!
Что не отобрали швейцарцы, того нас лишили германцы. Немцы конфисковывали карандаши, самопишущие ручки, бумагу, блокноты, открытки, фотографии… Если находили кусочек мыла в упаковке, то вскрывали её. Хорошо, хоть мыло обратно отдавали. То же самое творили с пачками сигарет. Сейчас у меня в чемодане все мои курительные запасы в брезентовый мешочек, хорошо, хоть он нашелся, были свалены. Это, ещё повезло. Один немецкий унтер, вообще все сигареты у тех, кто ему в руки попадал, пополам ломал. Проявлял, сука, бдительность…
Наши просили им снимки Франции, Швейцарии, а некоторые — и Африки, оставить. Немцами же все фото безжалостно рвались и тут же рядом со зданием вокзальчика сжигались.
Глава 30
Голод — не тётка
Плохо как-то началось моё возвращение в Россию.
Деньги, что выдали мне за работу в советском полпредстве — отобрали. Именно — отобрали. Язык не поворачивается назвать обменом то, что в Шаффгаузене нам устроили. Ещё и издевались, козлины безрогие, говорили, что меняют нам швейцарские франки на российские рубли по самому выгодному довоенному курсу.
Куда мне теперь эти бумажки уже не существующей империи?
Самопишущей ручки, кстати — подарка полпреда, я тоже лишился. Уже на границе с Германией. Пачки с сигаретами у меня распотрошили, продукты — конфисковали.
Оказывается — порядок такой. Всё съестное на границе конфискуется. Подозреваю, что этот порядок
