«Но на их вождя я должен взглянуть, – подумал Черепанов. – Если он жив. Велю Ингенсу это выяснить».
Но он ничего не приказал старшему кентуриону.
Усталость, нервотрепка, приличная потеря крови…
Невзирая на боль и нарастающую слабость, Черепанов собрал старших офицеров, выслушал их доклады, огорчился потерям…
А потом дневной свет неожиданно померк.
«Неужели наступил вечер? – подумал Геннадий. – Так быстро…»
И провалился в беспамятство.
– И добрый клинок, бывает, ломается, – констатировал Мелантий Ингенс, бережно укладывая командира на походную койку.
– Ничего, оклемается, – сказал Ингенс-старший. – Я к нему ту девчонку приставлю. Очнется – напоит его вином горячим. С медом. При потере крови – самое полезное. Пошли, Луций, приятным займемся. Надо трофеи разобрать.
– А как с пленными? – спросил Трогус. – Как всегда?
– Ну да. Или ты хочешь, пока командир не видит, их маркиопольскому ланисте сбыть?
Оба рассмеялись.
– Надо за хорошим деревом в имение послать, – сказал хозяйственный Мелантий. – А то эти сливы-яблони – мелковаты. Да и жаль их рубить…
– А может, все же повременим – с повешением? – предложил командир катафрактариев Теренкий. – Вдруг принцепс по-иному решит?
– А вот это вряд ли! – Гай Ингенс усмехнулся. – Я с Черепом уже считай год вместе воюю. Он решит – как стрелой «скорпиона» ударит: прямо и навылет. И ни разу такого не было, чтоб он разбойника-варвара пощадил.
– Это точно! – поддакнул Мелантий Ингенс. – У нашего принцепса слово – гранит!
– Ну, вам виднее, – уступил субпрефект. – Пошел я к своим. Как думаешь, Гай, по тысяче динариев на копье выйдет?
– По две. Минимум, – уверенно ответил старший кентурион. – Эти германцы два города остригли. А города здесь бога-атые!
– Отлично! – субпрефект заметно повеселел. – Пойду порадую парней!
– Порадуй, – кивнул старший кентурион. – Пусть узнают, каково с нашим Черепом служить! И учти: это не все еще. Мы еще на кораблях ихних чего-нибудь возьмем, уж не сомневайся!
Братья Ингенсы, старший и младший, сидели на корточках в штабной палатке перед двумя кучами наиболее ценных трофеев.
Старший по очереди извлекал из одной кучи предметы, взвешивал их безменом и сообщал вес и описание изделия младшему, Луцию. Тот фиксировал сказанное на восковой табличке.
– Чаша золотая, инкрустированная каменьями, с двумя Амурами, – строго произнес Гай Ингенс, извлекая из общей кучи золотой кратер с инкрустацией и двумя Амурами вместо ручек. – Тянет на четверть фунта. Не записывай. Я это командиру отложу. Он такие любит, изысканные.
Из кратера под ноги Ингенсу вывалилась диковинная фигурка. Смешной человечек в ярких тряпках. Ингенс-старший ловко поймал его свободной рукой.
– Глянь-ка, – сказал он брату, Ингенсу-младшему. – Каков варварский божок.
– Смешной, – улыбнулся Луций Ингенс и пошутил: – Я его тоже записывать не буду. Ты его Трогусу подари. Он на него похож. Такой же длинноносый. Ну просто меньшой Трогусов братец.
– Точно. На-ка, подпиши его. – Гай сунул брату божка.
Острым стилом Луций нацарапал на спине божка: «Тевд Трогус-младший».
– Однако ж, какая кость мягкая, – заметил он. – Никогда такой не видал.
– У них, у варваров, все не как у людей. – Гай забрал уродца и сунул под ремень.
Снаружи раздался шум, потом в палатку заглянул охранник.
– Там с имения брус привезли, – сообщил он. – Тебя зовут, кентурион. Показать, где кресты ставить.
– Ага, я иду. – Гай Ингенс поднялся.
– Уродца без меня не отдавай! – предупредил Луций. – Я тоже хочу поглядеть, какая рожа станет у Тевда, когда он увидит это!
– Не отдам, – пообещал его брат, щелкнул длинноносого божка по желтой облупившейся макушке. – Впрямь чудная кость, – заметил он. – Ненашенская.
Он даже не догадывался, насколько верными были его слова.
Конец второй книги
Носитель священной ярости (вут), насылаемой богами. Чаще всего вут посылался человеку Вутаном (Вотаном) – богом войны и магии. Собственно, само имя Вутан и образовано от слова «вут». У многих индоевропейских народов на этапе родоплеменных отношений священная ярость была объектом своеобразного религиозного почитания.
Специальный комбинезон для работы в условиях невесомости. Создает дополнительную нагрузку на опорно-двигательный аппарат. Крайне неудобен в условиях обычной силы тяжести.
Монтажно-испытательный комплекс.
Афоризм, приписываемый Октавиану Августу.
Советская орбитальная станция «Салют» – официальное название. Фактически – военная станция «Алмаз».
Американская орбитальная станция. Единственный и неудачный эксперимент.
К праздным богам относились примерно так же, как славяне – к полевикам с лешими, а кельты – к эльфам, то есть подозрительно-осторожно. В принципе могут и помочь, но скорее всего напакостят.
Ошибаться свойственно человеку (лат.).
Советский космический корабль многоразового использования.
Модель «Бурана».
Качинское высшее авиационное училище.
«Заря» и «Звезда» – модули МКС.
См. сноску к с. 14.
Слово «панцырь» здесь и далее – в традиционной орфографии.
«Хочешь мира – готовься к войне», «все свое ношу с собой» (лом. лат.).
Психиатрическая больница им. Скворцова-Степанова в Санкт-Петербурге.
Виктор – Победитель (лат.).
Орел – самый известный символ Римской империи. Российский двуглавый – того же происхождения. С тех времен, когда Римская империя делилась на Западную и Восточную.
Паволоки – шелка. Тут – не совсем точно. Шелк в Римской империи не производили, а привозили с Востока.
Скамар – бродяга, скоморох.
Термы – бани.
Данубий – Дунай.
Ошибочно принято читать латинское «с» как «ц». Отсюда цесарь, Цицерон, центурия. Но большинство специалистов полагает, что правильнее читать ее как «к».
