Решение было принято, и пора было переходить от пустых мечтаний к делу. Чтобы ускорить процесс, мне пришлось конфисковать на кухне разделочный стол, крышку которого я приказал выскоблить добела. Кухонный стол заменил мне кульман и бумагу, и я приступил к разработке «дефендера», вычерчивая угольком на столешнице эскизы деталей. К вечеру следующего дня проект был вчерне закончен, и я занялся изготовлением деревянного макета. На это у меня ушло еще два дня напряженного труда в мастерской кузницы, куда из села перекочевали мой станок и инструменты.
Деревянный «дефендер» исправно крутил барабан, и его курок взводился самовзводом, а главное, конструкция ружья состояла всего из пятнадцати простейших деталей, которые можно изготовить в кузнице боярской усадьбы.
Да, совсем забыл упомянуть, что в боярской усадьбе имелась неплохо по нынешним временам оборудованная кузница, только толкового кузнеца в ней не было. Прежнего кузнеца с сыновьями угнали в полон татары, а нынешний старый дед с двумя великовозрастными обалдуями в качестве подмастерьев мог выполнять только самую простую кузнечную работу и занял место кузнеца по недоразумению. С дедом мы как-то сразу не поладили, поэтому вскоре пришлось с ним расстаться и сослать на болото добывать железную руду.
Историю войны с дедом и его семейкой расскажу подробно, ибо это целая песня! Может быть, я и не согнал бы деда с насиженного места, но этот старый козел совсем потерял совесть и пытался захомячить набор слесарного инструмента, доставшийся ему в наследство от прежнего кузнеца. А инструмент-то был казенный, да и явно не про его честь!
В этом кузнечном наборе было три десятка напильников всех видов и типоразмеров, с полсотни кованых спиральных сверл разных диаметров, комплект пробойников, четверо клиновых тисков и тисочков, щипцы, струбцины и кузнечные оправки на все случаи жизни. Дед также намеревался умыкнуть десять пудов железного уклада отличного качества, сотню подков, три бухты проволоки под кольчужные кольца и еще много чего по мелочи. Перечислять все это богатство долго, да и ни к чему, а потому продолжу.
В общем, этот дедуля божий одуванчик решил прихватизировать боярскую собственность, благо боярыня ничего в кузнечном деле не понимала, и объявил, что весь кузнечный инструмент и запасы качественного металла татары выгребли во время набега и он, болезный, гол как сокол. На самом деле у прежнего кузнеца в кладовке имелся схрон на подобный жизненный случай, и все ценное из кузницы было спрятано в подвале, вход в который был засыпан золой.
Дедушка с внучатами, видимо, знали про существование схрона, и он надумал вынести свалившееся на них богатство из усадьбы, чтобы продать заезжим купцам, но с этим делом у него вышел облом. Сначала дед опасался боярского тиуна, который мог наложить свою лапу на боярское имущество, а когда боярыня уехала в Москву, стал потихоньку вывозить ценности к родне в деревню, но об его афере узнала повариха, которая потребовала свою долю, однако старик по жадности послал ее в известном направлении. Дед из осторожности временно приостановил воровство, ну а чтобы баба не болтала языком, дедушкины внуки отлупили сына поварихи до полусмерти и пригрозили, что забьют парня до смерти, если мамаша попробует заложить их боярыне.
Так бы и прокатила у деда операция по незаконному обогащению, но вместо старого тиуна в усадьбе появился я родимый, а мне кузнечный инструмент был нужен позарез. Поварихин сынок был призван на службу в боярскую дружину, мама захотела посодействовать любимому чаду в продвижении по службе, вот и сдала новому воеводе вороватую семейку с потрохами.
Я быстро провел дознание и расколол деда до попы. Дедуля, жалобно скуля, валялся у меня в ногах, умоляя не лишать его жизни и пожалеть внуков, чем действовал на мои расшатанные нервы. Пришлось отправить престарелого вора в холодную, чтобы на свежую голову решить, что со всем этим делать. Тюрем в Древней Руси еще не было, поэтому вора обычно вешали на ближайшей березе или отрубали ему руку, однако я не хотел лютовать и брать грех на душу. Бояться меня и так боялись, а казнь деда и внуков могла мне аукнуться кровной местью, и я не собирался ходить по селу, оглядываясь по сторонам как шпион. Дедок слезно поклялся вернуть на место все награбленное непосильным трудом, а потому я решил спустить историю с воровством на тормозах и не докладывать боярыне всей правды.
Внуки проштрафившегося деда на момент дознания отсутствовали в усадьбе, так как ездили на выселки к углежогам, а следовательно, были не в курсе событий. Вернувшись из командировки, мужики в ситуации не разобрались, а сразу стали качать права и побежали ябедничать на меня высокому начальству. Эти придурки потребовали, чтобы боярыня оставила за их пращуром хлебную должность кузнеца, а распоясавшегося пришлого воеводу поставила на место. Меня срочно вызвали пред ясные очи Пелагеи, поэтому мне пришлось рассказать всю правду о невинных проделках вороватой семейки.
Женщины страшны в гневе, и мне с трудом удалось уговорить пресветлую боярыню не вешать семейство деда на воротах, а сослать старика на болото безвозмездно копать руду для покрытия моральных убытков. Внуков я пообещал наказать собственноручно и, чтобы не возникало вопросов, предложил Пелагее самолично посмотреть в окошко на то, как я буду воспитывать провинившихся. Боярыня согласилась с моим решением, но посетовала на мою излишнюю мягкость и доброту.
Жалобщики не присутствовали при моем разговоре с боярыней и ждали господского решения во дворе. Увы, но мужики не знали, что их поход за правдой провалился, и мне пришла в голову идея воспользоваться этим незнанием в воспитательных целях.
Прощать наглый наезд на себя любимого я не собирался, а потому решил лично отлупить жалобщиков перед строем дружинников, чтобы наглядно показать превосходство подготовленного рукопашника над грубой силой деревенского кузнеца.
По моей задумке показательное шоу с мордобитием должно было поднять мой рейтинг среди личного состава, да и перед боярыней, которая была не лишена женской привлекательности, хотелось покрасоваться.
Выйдя во двор, я скроил расстроенную рожу и огласил с крыльца решение боярыни:
– В общем, так, мужики, боярыня приговорила, что нашу свару должен решить «божий суд»[6]. А так как вы не воины и я легко порублю вас в капусту, если мы будем биться оружно, то милостиво приказала мне сразиться с вами на кулачках, пока проигравший пластом не ляжет! Биться мы должны сейчас и прилюдно, чтобы все видели, за кем правда.
Мужики повелись на мою разводку, и уже через несколько минут во дворе яблоку было негде упасть. Народ жаждал посмотреть, как кузнецы отметелят пришлого бог весть откуда наглеца, порушившего вековые устои.
