Все правильно — статут ордена Отечественной войны 1-й степени предусматривал для награждения тех, кто, входя в состав экипажа корабля, самолета или боевого расчета береговой батареи, утопил боевой корабль или два транспорта противника; кто захватил и привел в свою базу боевой корабль противника. Соответственно, 2-я степень вручается тем, кто повредил боевой корабль, утопил или привел в свою базу транспорт. Потому Валентин, единственный из «большаковцев», кто не ходил в тот рейд, честно получил Отечественную 1-й степени, как приписанный к экипажу (оказавшись самым «обиженным», с этой единственной наградой). Также единственный орден, Отечественной войны 1-й степени, получил Гоша-«регионовец», как обеспечивший работу «Пакета», а вот Родик остался пустой. («Пусть спасибо скажет, что на свободе», — резюмировал Кириллов.) «Жандарм» наш, кстати, получил орден единственный, но по тем временам редкий — Александра Невского, учрежденный лишь в июле. По статуту «за проявление, в соответствии с боевым заданием, инициативы по выбору удачного момента…». Намек, однако! Видяеву — Красную Звезду, его экипаж тоже наградили. В общем, по заслугам получили все.
Затем начался собственно осмотр корабля. Надо отдать должное, Кузнецов и Головко были адмиралами боевыми, не «парадными», а потому их больше интересовала не чистота в отсеках, а реальные возможности «Воронежа». Задачу непересечения их с учеными решили просто: адмиралы шли с первого, торпедного отсека, а ученые — с кормы.
«Воронеж» пока оставался в строю. Головко все же была очень интересна сама возможность использования такой боевой единицы. Да и я, если честно, был с ним согласен. К тому же не факт, что стать на прикол до конца войны было однозначно безопаснее, пока Молотовск был в зоне действия люфтваффе (на месте Геринга я бы и целый воздушный флот спалить не пожалел). Также встал вопрос, что делать с нашими спец-БЧ (как я узнал, сейчас под Архангельском ударными темпами готовится хранилище, со всеми необходимыми условиями, но сейчас оно еще не готово).
И вообще, мы не в поход пока идем! А, осторожно выражаясь, чтобы «рассмотреть возможность применения с К-25 торпед 53-38у». Буров прикидывал — вроде можно, но надо настроить БИУС. Так что приняли на борт шестнадцать практических торпед 53–38 и четверых торпедистов с видяевской «щуки», поскольку наши с техникой предков незнакомы; самого Видяева, который такого упустить никак не мог; Зозулю, очень интересовавшегося вопросом возможного взаимодействия К-25 с эскадрой СФ; ну и «товарищей ученых», всех пятерых, горевших желанием познакомиться с управлением реактором в реальном походе. Взамен на берегу остались все «большаковцы», Родик, двое из БЧ-2 (дабы проследить за строительством хранилища) и Самусин из БЧ-4, окончательно прикомандированный к штабу СФ как шифровальщик и связист (расшифровку фрицевских «Энигм» наладили, ведется в Москве и здесь, на СФ).
Идем недалеко — на торпедный полигон в Белом море. Нас сопровождают эсминец «Куйбышев» и два тральщика — бывшие рыбаки. В небе кружится звено истребителей, и на всякий случай я послал два расчета «Игл» на эсминец. Место знакомое (надеюсь, рельеф дна и гидрология не изменились), так что проблем быть не должно. Если не считать так пока и не состоявшейся беседы с «товарищами учеными». Явно ведь подозревают, что что-то не так, не дураки ведь! Ну, не будем торопить события…
Вот только выспаться толком не удается. И снится всякая ерунда. Как, например, сейчас.
— Вы думаете, этот фильм будут смотреть одни лишь моряки-подводники? Ваш сценарий категорически не подходит! Хотя я ценю ваше усердие: перелопатить столько материала и так приблизиться к оригиналу. Но кому это будет интересно кроме вас?
Итак, фильм по мемуарам герра Броды. Генрих Брода — высокий блондин истинно арийского облика, Петер Грау — низкорослый крючконосый курчавый брюнет, командир русской субмарины, жестокий монстр, бритый наголо, с лицом маньяка-убийцы. Они сходятся в битве, в ледяных глубинах полярного моря, из которой живым выйдет лишь один.
Нет, так не пойдет. Требования профсоюза киноактеров: чтоб в любом фильме процентно было столько-то негров, столько-то секс-меньшинств, столько-то женщин. Вы хотите, чтобы нас после по судам затаскали? Кого же негром сделать? Отрицательных персонажей однозначно нельзя, политкорректность! Ладно, пусть главные остаются белокожими, но среди экипажей… Что значит — «не было чернокожих в кригсмарине»? Слушайте, мне то же самое про рыцарей короля Артура говорили при съемках «Мерлина», и что, Оскара своего получил? Вы меня будете учить, как делать фильмы?
Подавляющее большинство зрителей ходят в кино зачем? Правильно, развлечься и получить удовольствие. Что для этого нужно? Правильно: драйв, секс и хорошие парни выигрывают. Значит, выбрасываем всю эту долгую хрень про психопата фюрера и честных моряков кригсмарине, которых этот безмозглый ефрейтор посылал на смерть. Кому интересен этот неудачник, которого русские повесили сколько-то лет назад?
И где вы видели фильм без женщины, без «лав стори»? Пусть будет Марта, Магда, Клара — имя сами придумайте! Она любит Генриха, ее любит Петер, нимфа белокурая… Хм, может, ее темнокожей сделать? И она — здесь, на субмарине с Бродой. Сами придумайте, как член экипажа, или тайно на борт, переодевшись матросом, это уже частности. Вы хотите, чтобы фильм был успешным? Тогда почему игнорируете женскую половину будущих зрителей? Которая, да будет вам известно, очень даже охотно станет смотреть про любовь в экзотических декорациях, на субмарине, в адской ледяной глубине!
И обязательно про благородство — чтобы и сентиментальность была, и скупая мужская слеза. Зритель это любит. Единственная ваша сцена, на своем месте — это когда Брода, глядя в перископ, отказывается от атаки, потому что видит на борту русского транспорта женщин и детей. И при этом его слова из мемуаров про честь офицера кригсмарине. Ладно, можно сюда и про их безумного фюрера вставить пару слов.
Боевые сцены. А что средний зритель понимает в военно-морской тактике? Главное, чтоб зрелищно было — стрельба, взрывы, кровь, обломки летят! Предатель Грау стреляет в своих же товарищей на «Шеере». Хочет добить, но меткая торпеда Броды отправляет предателя на дно. «Шеер» дрейфует, радируя о помощи, и, вопреки приказу фюрера, к нему идет «Тирпиц» с эскадрой. Вот они достигли уже своих товарищей в далеком Карском море, сейчас все они будут спасены.
И тогда из русской полярной крепости Диксон — пострашнее изобразите, на компграфике скупиться нельзя, чтобы как Мордор морской выглядел, пушки огромные, орды русских солдат, ворота в скале — выплывает русская субмарина, страшная, как белый медведь! Нет, именно белая! Почему так, не знаю, но помните фразу самого главкома русского флота, «мои Белые Субмарины», про стаи «атомных акул Сталина», заполнивших моря в начале пятидесятых? Ведет ее русский командир, прирожденный убийца, только и ищущий, кого утопить. Можно еще сцену вставить, как он ослушавшегося матроса убивает самолично, голыми руками. Господи, при чем тут история. Если в фильме «Последний шанс» у Гитлера была атомная бомба, то в этом фильме пусть у русских будет атомная субмарина!