Александр Маркьянов - Сожженные мосты. Часть 3

— Это так, сэр. Сейчас какие-то сумасшедшие ученые проводят эксперименты, пытаясь вывести породы деревьев и кустов, которым сама природа придаст правильные геометрические формы, сама по себе. Но разве это тогда будет настоящий английский сад если его не надо будет каждый день подстригать и приводить в порядок?! Нет, сэр! Ведь тогда британцы перестанут быть британцами, они перестанут помнить про свою обязанность — подстричь сад, подравнять газон и делать это каждый день, не пропуская ни единого! Ходят слухи, что британцы весьма необязательные люди — но эти слухи про нас распускают римляне! Те, которые несколько веков назад еще были варварами и носили звериные шкуры, а теперь рядятся в римские тоги. Настоящий британец никогда не забудет подстричь свой газон, потому что он знает, что до этого тот же газон подстригал его отец и дед и прадед и достаточно несколько дней небрежения, чтобы насмарку пошла вековая работа его предков. Британия гордится своими традициями, сэр.

Лично я в этот момент больше озабочен был не британскими традициями, а вон той зеленой изгородью, за которой явно кто-то был.

— Сэр, а что вы можете сказать про традиции России? — спросил меня сэр Уолтон.

— На удивление немного, сэр, за исключением праздников, которые мы празднуем. Масленица, например — праздник проводов зимы, в этот праздник положено есть блины, потому что после Масленицы наступит Великий пост. Есть традиции в русской аристократии, но они касаются только ее, сэр.

— Это печально. Традиции — повивальная бабка могущества, как говаривал один из мудрецов.

— Сэр, нашей стране, поверьте, хватает могущества — не имея никакого камня за пазухой, просто констатируя факт, сказал я.

— Это мы знаем — с унылым видом подтвердил посол — и именно об этом я и хочу с вами поговорить. Мало быть могущественным, надо и умело распоряжаться своим могуществом. Взять наш флот — в пусть в нем столько же вымпелов, сколько и в вашем, и даже больше но на нашей стороне многосотлетние традиции, делающие нас сильнее!

Это содомия, что ли?

— Сэр, как контр-адмирал флота скажу вам: не думаю, что многосотлетняя традиция защитит от стаи ПКР «Москит», прорывающейся к авианосному ордеру.

Разговор пошел куда-то не туда.

— Сэр, может быть, присядем — посол любезно указал на беседку, увитую плющом, чуть подсохшим — здесь нас ждет благословенная тень, большая ценность в такую жуткую жару и сервированный столик с чаем. Чай, кстати индийский, с высокогорных плантаций.

— Великолепно сэр. У нас хороший чай растет только в Грузии и кое-где на Востоке. А в России очень любят чай и мы вынуждены большую часть закупать у нас. Выдам вам военную тайну — лишите нас индийского чая и вы снизите боеспособность армии, потому что к кофе у нас мало кто привык, и кофе вообще не любят.

— Сэр, мы не такие варвары, чтобы лишать кого бы то ни было возможности выпить индийского чая.

— Рад это слышать. Признаться и мне будет тяжело без чая.

Чай и впрямь был хорош — чуть остывший, не обжигающий — но в самый раз. Тем более, что из-за бронежилета да на жаре я сильно взмок и потерял сколько жидкости, что в любой момент мог просто грохнуться в обморок.

— Великолепно, правда?

— Совершенная правда, сэр. Британцы знают толк в маленьких радостях жизни.

Посол подмигнул.

— Это правда, сэр. И стоит ли лишать этих маленьких радостей и нас и себя?

— Помилуй Бог, сэр. Никто не собирается этого делать.

— Сэр, я хочу верить вашим словам, но факты, увы, убеждают меня в обратном.

— Продемонстрируйте мне хотя бы один факт сэр — и уверен, что смогу развеять ваши опасения…

— Хотелось бы, сэр. Вы раньше имели дело с фотоснимками со спутника.

— С изображениями?[20] Безусловно.

— Тогда прошу.

Из папки, которую посол не выпускал из рук даже когда пил чай, появились изображения. Их было много.

— Лупу, сэр?

— Да, благодарю.

Приняв от сэра Уолтона небольшую, в медной оправе, но довольно мощную лупу на ножках — такой пользуются библиофилы — я положил изображения на стол, начал просматривать их — одно за другим. Делать это было непросто — нужно было постоянно помнить, что ты на чужой, на британской земле — и постоянно быть настороже в ожидании подвоха. Даже чашка с чаем — признаюсь, я внаглую взял не ту, что стояла передо мной, а ту, что стояла перед сэром Уолтоном, подвинув ему мою. А то мало ли…

— Где это было снято?

— Сэр, перед вами — район города Заболь. Вторая группа изображений — южнее, район Шахр, почти на самом побережье. Там наши страны граничат напрямую.

— Да бросьте, сэр Уолтон. Напрямую…

— Сэр, несмотря на вассальный договор, мы считаем что в военном плане территория Персии — это территория Российской империи. Да и в других планах — тоже.

— Благодарю. Но это не совсем так.

Если бы мне задали вопрос, что изображено на снимках, я бы ответил — это либо учения, либо готовящаяся к вторжению армия. Запечатленная конфигурация частей и соединений была типична для наступательных операций.

Запомнив все что возможно, я отложил в сторону лупу, вернул изображения.

— Сэр, вы считаете, что эти изображения доказывают наши агрессивные намерения?

— Неопровержимо, сэр.

— Господи, это всего лишь учения.

— На самой границе, сэр?

— Ну, хорошо, хорошо. Кто-то погорячился, неправильно выбрал район учений. Стоит ли из-за этого поднимать такой шум, сэр?

— А что вы скажете про расконсервацию полевых аэродромов?

— Сэр, это типично для крупных учений. Проверяется инфраструктура, вы же военный человек, офицер и должны понимать…

— И отработка применения ядерного оружия тоже типичное задание для крупных учений? — тихо спросил посол Харрис.

Наступила тишина. Звенящая, разбавляемая только деловитым жужжанием одинокого шмеля, садящегося на розовый куст в поисках сладкого лакомства…

— Сэр, извольте объясниться — сказал, наконец, я — вы высказали слишком серьезные обвинения и должны объясниться.

— Я никому ничего не должен, сэр — сказал сэр Уолтон — и уж тем более вам. Если вам что-то послышалось, то должно быть вы просто бредите из-за жары. Признаюсь, эта жара лишает рассудка и меня. Еще чаю, сэр?

Здание министерства обороны, разросшееся от своего первоначального проекта больше чем вдвое, располагалось на Дабестан-стрит в районе Аббад-абад, совсем рядом с «Зеленой зоной» — но не входя в нее. Тем не менее — этот район можно было бы назвать «зеленой зоной» с гораздо большим правом, чем тот район где жили мы: Аббас-абад был самым зеленым местом Тегерана. Два крупных парка — при том, что в остальном городе подобных мест почти совсем не осталось из-за плотной застройки и дороговизны земли.