И наоборот.
Ведь он попал сюда с помощью как раз магического артефакта! Ну, если принять за аксиому, что это — не розыгрыш. Значит, по крайней мере один такой здесь есть! А где один артефакт, там и целая куча. Навряд ли его подкинули инопланетяне. Судя по надписям на старославянском, его сделали здесь в России и, значит, одним не ограничились. Раз есть артефакты, значит, есть и те, кто их сделал, то бишь те самые колдуны и маги. А раз есть они… То и нина вполне может жить под банным полом. Вот чер… в смысле, вот блин…
Появилось желание схватить вожжи и поддать как следует ленивому мерину. Как-то сразу расхотелось проводить эксперименты с мытьем после полуночи. Благо, Никитич продолжал поторапливать лихого скакуна.
Тут Сергея зацепило что-то в собственных рассуждениях. Так, так, так… Нина?
Сергей вздрогнул и перекрестился. На глухой дороге, в темнеющем ольшанике, это смешным не казалось.
Колдуны? Маги? Инопланетяне? Артефакт? Нет! Блин! Артефакты!!!
Сергей с размаху ударил себя кулаками в лоб. Бом!!
— Цего ты, Сярежа? — оглянулся Никитич.
Бом!! Еще раз!
— Мысль одна в голову пришла…
— Так это инаце лецится, — хихикнул Никитич, — бяжишь в лясок, бярешь стяжок… говорят из бярезы хорошо помогают… и с размаху по башке. Пока не пришебешь мыслю. Как прибьешь, бяри яё за хвост…
— Ну тебя.
— Так цего? Пойдешь лециться? Или разбежались мыслищки?
— Разбежались…
Мысль наконец-то ясно сформировалась.
Кто сказал, что артефакт путешествий во времени только один?
Ведь их может быть и несколько, а значит, можно не искать этот, закопанный невесть где. Нужно найти тех, кто знает, где находятся другие артефакты!
Сложно? Конечно! Выполнимо? Вполне!
Кто может знать об «артефактах путешествий» (надо же их как-то называть)? Для начала те, кто ими пользуется. Во-вторых, те, кто их сделал. В-третьих, те, кто их хранит. Каким словом можно назвать все три группы?
МАГИ.
Если есть магия, значит, есть и они. Осталось только найти их. Конечно, они надежно законспирировались, но если начать поиски, то найти их можно. Для начала, нужно найти тех, кто знает, где эти самые маги могут прятаться. А кто это может знать? Близкие им по духу, то есть колдуны, ведьмаки и прочие экстрасенсы. Девяносто девять процентов из них ничего не знают о магах, но ведь есть еще один процент! А уж их-то найти гораздо проще: в двухтысячные объявлениями типа «Снимаю, порчу» завалены все газеты. Блин, это в двухтысячных! А сейчас, при большевиках? Наверняка разогнаны в рамках борьбы с суевериями. По крайней мере, объявлений точно не дают. И как их искать?
«Как-как…» — очнулся внутренний голос. Путем опроса местных жителей. Спрашиваешь, где, мол, у вас колдуны или там ведьмы живут? А тебе и говорят; «Иди-ка ты, мил человек…». И называют адрес. Ничего не получится.
А не пошел бы ты, уважаемый внутренний голос, в пешее эротическое путешествие. Так уж и пошлют. Вон, сидит один местный житель, возьми да спроси, проведи эксперимент. Правда, откуда в деревнях колдуны? Стоп! То есть как это откуда? Да ведь все колдуны из деревень!
— Анисим Никитич…
— Ась?
— А у вас в окрестностях колдуны есть?
— Колдуны?? В Козьей Горе??
— Да нет, вообще, в окрестностях…
Никитич задумался.
— Нее, колдунов нет…
…Что и требовалось доказать.
— Колдовка есть.
…Что?!
— Колдунья?
— Колдовка.
— Где?? В Козьей Горе??
— Да нет, — усмехнулся Никитич, — в окрестностях. В Загорках, то есть. Живет там одна… Аленой зовут.
— И что, колдует?
— Ну как… Иногда… Травами еще лечит, сглаз, опять же, снимает, и так, по мелочам…
Ничего себе! Под боком живет колдунья.
— А она не шарлатанка… в смысле не жулик?
— Какой жулик? Говорю же тябе, колдовка.
— А можно к ней съездить?
— А тебе зацем?
— Да, так… Нужна она мне…
— Так цего няльзя. Вон, в воскрясенье, и иди.
Вредный Никитич наверняка не отпустил бы работника в другой день, но в воскресенье-то, сам бог велел отдохнуть. А уж если бестолковому «Сяреже» охота бить ноги — пусть идет. Может, Алена сделает с ним что-нибудь, чтоб стал понормальнее.
— Только ты смотри, — хихикнул Кузьмич, — с Аленой осторожнее. А то приворожит — будешь под окнами у няе по ночам стоять…
Юмор был непонятен, а учитывая сгущающуюся темноту — становилось страшновато. Блин, может не ходить? Чер… в смысле, кто ее знает эту старуху, еще действительно заколдует. Сходить к другой… А где ее найдешь? Может, эта Алена вообще последняя на всю округу… Сходить? Страшно… Или не ходить?…
В баню они успели.
Укладываясь спать, Сергей решил, что все будет зависеть от настроения. Захочет идти к колдунье — пойдет. Не захочет — останется дома.
* * *
Завтрашнее утро у Сергея началось очень даже удачно. Проклятые беспризорники сегодня не пришли, впервые за все время пребывания в прошлом Сергей не вскочил с криком, обливаясь потом, а проснулся под утро, самостоятельно и даже выспавшимся. Настроение правда было препаршивое: сон был хоть и не о беспризорниках, но все равно отвратный.
Снился тот момент, когда он согласился стать батраком у Никитича. Вернее, как раз во сне он и не согласился, гордо отказался и ушел в сторону заката. Точнее, в Загорки. Потом, как это бывает в снах, он оказался на каком-то железнодорожном вокзале, в обличье бомжа, спящим под лавкой в грязно-вонючих тряпках. Потянулся дрожащей рукой (грязной, с обломанными черными ногтями) к валявшейся рядом бутылке с мутно-белой бормотухой, отхлебнул… От мерзкого вкуса проснулся.
Тихо. Ранее утро. Сергей спал на сеновале, на собственноручно скошенном, собранном и уложенном в сарай сене. Пахло одуряюще… Становилось понятно, почему крестьяне предпочитали любовь именно на сеновале. Правда, возникало подозрение, что после окончания сенокоса от одного запаха сена начнет тошнить.
Где-то рядом заорал петух. Петух у Никитича был знатный: огромный, черный, с роскошной красной короной-гребешком. В деревне подхватили другие пернатые будильники. Эхма, пора вставать…
Уже выползая из сарая, Сергей вспомнил, что работ пока не предвидится. Конечно, сено не стало бы ждать, но ночью точно прошел дождик, шуршал по крыше, а значит, по крайней мере до обеда скошенное должно высохнуть. Пчел по такой сырости везти к малине, наверное, бессмысленно.
То есть можно было и отдохнуть, но спать совершенно не хотелось. Сказался не столько ранний подъем в течение последней недели, сколько выработанная привычка вставать в пять утра, чтобы успеть на метро. Чер… проклятый (вот фобия появилась…) начальник в фирмочке «Купи-продай энд корпорейшн» требовал, чтобы работники появлялись точно к начала рабочего дня. То есть к восьми утра. Тирану-то что, он жил в двух шагах, а вот планктону приходилось просыпаться кому в пять, кому в шесть.
