Больше всего пугает превращение. Как будто Маша возьмет нитки и превратит одну фигурку в другую. И даже если эта кукла будет знать, что когда-то была мной, она даже не поймет, что это значит… Я забуду всё, что знала, всё, чем была, и, может быть, той мне совсем не захочется учиться заново. И всё равно я, такой как я была, умру. Теперь я понимаю, почему мама боялась и ненавидела врачей. Они предлагают решение… которое ничего не решает. То, чем я дорожу, всё равно исчезнет. Меня не будет. Будет чужая, кукла. Так зачем стараться? Кого я буду развлекать? Кого буду утешать, что смерти нет? Не хочу позволять врачам ковыряться в своей душе.
Меня всё равно не будет… кто уснет, того разбудят… а если не разбудит никто… если царевна правда мертвая… не спящая а… спокойно спи здесь не разлюбят не разбудят…
На весь твой страшный мир ответ один – отказ.
В чем преимущества сумасшествия? В том, что его не осознаешь.
Это существо (мое биологическое эго) будет хотеть жить, на свой лад. У него будет своя жизнь, свои страхи и радости на уровне ему доступном, оно будет похоже на меня, и им будет иногда казаться, что это я, но этому не нужно верить, это морок, не нужно удерживать меня с собой ради этих крох. Меня не будет…
Обойдется Сабуров без статьи! Павлов занят… Я тоже занята.
Гонерилья и Регана выдавливают Лира из жизни…
Корделия самая юная, самая невинная, служит Лиру проводником в мир смерти, она своим примером учит его умирать.
http:/blekdrims.come!!!!
Он видит снег, и знает, что умрет еще до таянья его, до ледохода. Бррррр…..
Глава 12
Повесть о безрассудно любопытном
Это была одна из любимых книг моего отца. Не то, чтобы он ее читал… Просто один раз в долгом каботажном рейсе к спутникам Юпитера он от скуки перерывал корабельную библиотеку и наткнулся на этот файл. Открывать не стал, но название ему понравилось, и следующие двадцать лет он цитировал его кстати и некстати. «Смотри, Аня, напишут еще про тебя «Повесть о безрассудно любопытной»!» Может, и до сих пор цитирует, давно его не видела.
А я любила детективы. И обязательно заглядывала в конец. Где сыщик всех собирает в комнате, выходит на середину и рассказывает, как всё было на самом деле. И ты понимаешь, что значили все таинственные события, которые описаны в книге. Как будто бегемоты сидели под водой, выставив наружу только ноздри и уши. Потом сыщик щелкнул бичом, и звери полезли на сушу. Только убедившись, что хаос и на этот раз не победит, я могла читать сначала – те главы, где герои еще ничего не понимают и действуют вслепую.
А Лика больше всего любила начало. Особенно – то место, где находят труп и все начинают бегать в панике, кто-то бьется в истерике, кто-то падает в обморок, кто-то глухо рыдает в спальне… Я видела, как она наслаждается потоком эмоций, бьющим с экрана, купается в них. И совершенно не задумывается о том, что будет дальше, где скрылся убийца и как его найти.
Сегодня я глубоко осознала ту банальную идею, что безрассудное любопытство действительно опасно. Что когда ты ввязываешься в историю, ты не всегда понимаешь, чем она на самом деле окажется и готова ли ты ее пережить. Что когда бегемоты выбегают на сушу, они убивают больше людей, чем любые хищники Африки. Что, разобравшись в чем дело, я только усугубила положение. По крайней мере, для себя.
* * *
Захожу на сайт blekdrims.come (интересно, такая неграмотность – это прием или само собой получилось?) и нахожу последнее звено в цепи разгадки. Сайт посвящен комбинациям нейропрепаратов и их эффектам. Набираю в строке поиска «ретилан» и нахожу комбинацию «Взломщик синапсов». Это не галлюциноген, это оружие. Ретилан прицельно активирует восходящий путь ретикулярной формации, усиливая способность к концентрации (его четко локализованное действие выгодно отличает его от препарата предыдущего поколения риталина). Но если принять его вместе с инидианом – обычными каплями против аллергии, заодно улучшающими настроение, которые можно купить без рецепта в любой аптеке, то полученный коктейль создаст в ретикулярной формации концентрацию инидиана, намного превышающую физиологическую. Препарат «вскроет» все холинергические синапсы в ретикулярной формации и будет бомбардировать кору ацетилхолином, как из пушки, пока не разрушит систему связи между корковыми центрами. И получится именно то, что я вижу у Лизы – хаос. Потом действие препарата закончится, ретикулярная формация придет в норму, и никто ничего не поймет. А «бомбардировка» сотрет все следы лобной деменции: вернее, на фоне разрушений такого масштаба они будут просто незаметны.
Теперь я знаю, что произошло.
* * *
Я не могу оценить по достоинству Лизины идеи насчет «Короля Лира», но короткие записи между абзацами с рассуждениями понимаю без труда. Ул. Славная, д.7 – адрес Института Мозга и Поведения (ИМП) – организации, объединяющей и контролирующей всю неврологическую службу города (наше отделение также находится под их патронатом). У Института сильный консультативный центр. К.021 – это номер кабинета, Соболева – фамилия врача, 04.03. 17.20 – дата и время. Скорее всего, Лиза обратилась за консультацией, заметив те же симптомы, на которые обратила внимание Маша. И солгала Максиму, сказав, что доискивается до причин своего бесплодия? А может, и не лгала? Начала обследоваться по поводу бесплодия, а потом кто-то направил ее к неврологам. Не солгала, а промолчала. Хрен редьки не слаще!
10 марта ей сделали однофотонную эмиссионную компьютерную томографию (ОФЭКТ), 13-го – позитронную эмиссионную томографию. Исключили сосудистые изменения и объемные процессы. 15 марта ее осмотрел Стрижов – чтец, работающий в консультативном центре Института. Мы пару раз встречались на конференциях. Он хороший специалист и ответственный человек. 16 марта Лиза снова встретилась со своим лечащим врачом, та озвучила ей предварительный диагноз, назначила симптоматические препараты и посоветовала прийти для контроля через три месяца.
Узнать диагноз – не проблема. Если я устрою консультацию у Ник Саныча, он наверняка свяжется с доктором Соболевой и получит нужную информацию. Но судя по тому, что рассказывала Маша, речь может идти о деменции лобного типа.
* * *
«Деменция лобного типа – нейродегенеративное заболевание, ранними признаками которого являются расстройства познавательных функций, способности к абстрагированию, обобщению, снижение эффективности мышления и поступков. Со временем проявляются и нарастают обеднение эмоций, словарного запаса, возможны булимия, нередко злоупотребление алкоголем, возможны проявления синдрома Клювера-Бьюси (гиперсексуальность, эмоциональные нарушения, отсутствие чувства стыда и страха). Понижение способности к мышлению и двигательной активности ведет к социальной дезадаптации. Нарастающий когнитивный дефект, грубые изменения поведения и личности приводят к практически полной социальной беспомощности таких больных через несколько лет после начала заболевания. В неврологическом статусе, уже на ранних стадиях деменции лобного типа, может наблюдаться недержание мочи; постепенно походка становится шаркающей, мелкими шажками, часто с широко расставленными ногами, с трудностями начала движения, неустойчивостью при ходьбе, что характерно для так называемой лобной атаксии. Заболевание прогрессирующее, неизлечимое. Перспективы нейропротезирования исследуются».
По описанию, кажется, подходит. Но даже если я ошиблась в определении конкретного диагноза, то группу, думаю, угадала верно. У Лизы начало развиваться одно из нейродегенеративных заболеваний – проклятие любого невролога, заставляющее чувствовать себя глупым и беспомощным. Вдруг почему-то организм «решает», что высшая нервная деятельность ему ни к чему, и начинает довольно эффективно избавляться от нее. Болезнь Альцгеймера тоже из этой группы, но там очередность симптомов немного другая. Причины и механизмы развития таких болезней практически неизвестны. Иногда, в том числе и в случае деменции лобного типа, прослеживается семейный характер.
Через три месяца доктор Соболева подтвердила диагноз и предложила Лизе нейропластику. Собственно говоря, в таких случаях нейропластика – это разновидность симптоматической терапии. Подсадка нейронов не останавливает процесс дегенерации, только замедляет. Больше того, постепенно начинают разрушаться и подсаженные нейроны. И главное (тут Лиза права) – изменения памяти, изменения личности необратимы. Можно подсадить новый нейрон, но нельзя восстановить его «начинку», он будет расти и устанавливать новые синапсы, накапливать новую память, но старая исчезнет безвозвратно.
Это именно то, что я предложила Максиму – проконсультировать Лизу и провести нейропластику. Нужно ли мне теперь сказать ему, что Лиза уже один раз стояла перед таким выбором и что она приняла решение?
