Да падала она, господа, падала. Правда, не так глубоко, как вам хотелось, вот вы этого и не заметили. Кукла-неваляшка, если ее толкнуть, тоже честно валится на бок в первый момент – ну а потом?..
То-то.
Отчего сие?
От верховной власти.
Гнить с головы равно свойственно рыбе и государству. Качество головы определяет все. Уж конечно, не Думе решать, кто достоин заседать в Государственном совете, столь талантливо изображенном живописцем Морковиным. Это прерогатива самодержца. На нем и ответ за все, что происходит в России.
Страшная тяжесть! И тем не менее вот уже четыреста лет императорская династия достойно несет свой крест. Всего один дворцовый переворот – невероятно мало за такой срок, – причем переворот бескровный, закончившийся отречением государя в пользу брата, то есть в глазах народа и не переворот вовсе. Авторитет ныне действующей власти высок, поскольку укреплен умелым администрированием и двумя победоносными войнами.
Даже надменный и алчный британский лев не сумел помешать овладению Россией проливами. Великая и легкомысленная Франция долго противилась, но все-таки признала новые границы де-юре. Молодая Германская империя, легко побив австрияков, не рискнула сцепиться с русским колоссом и теперь ищет с ним союза. Берлинские газеты разом перестали кричать о «скифской опасности», нависшей над Европой. Ну, для кого опасность, а для кого и земельные приобретения. Швеция с Данией неплохо поживились после изгнания пиратов из Норвегии, хотя сделали для этого не в пример меньше России. Испания под шумок «присоединила» Португалию. Италия отняла у австрияков Триест. Англия не без труда и не до конца подавила восстание упрямых ирландцев, для которых «скифская опасность», наверное, вроде манны небесной.
А только придется им избавляться от власти просвещенных мореплавателей самим, без помощи России. У нее и без угнетенных ирландцев забот хватает. «Больше никаких войн, никаких новых территорий», – эти слова государя стали ее девизом. Нет надобности в расширении пределов государства, и без того достаточно широких. Осталось лишь четко определить границы в Манчжурии, восстановить Польшу, но так, чтобы она никогда больше не послужила плацдармом для вторжения в Россию, наладить как следует охрану южных рубежей, укрепиться на Дальнем Востоке – и только.
Быть может, России просто везло? Или она всего лишь умудрялась избегать фатального невезения?
Как будто нетрудную задачу завещает государь Константин Александрович цесаревичу Михаилу, особенно если вспомнить, что перед многими молодыми императорами стояли задачи потруднее. Увы – в высшей политике не бывает легких задач. Одни грабящие Россию европейские таможенные тарифы чего стоят. А российская привычка богатеть за счет торговли сырьем? Вовсе это не богатство, если свести баланс, а нищенские гроши. Необходим подъем промышленности, торговли, просвещения, медицины. Строительство новых железных дорог. Электрификация всей страны. И животноводство, чтобы народ в нищих губерниях не мельчал, питаясь одной репой! Тысячу раз прав государь – необходимо освоение Сибири и Дальнего Востока. Разумеется, и мореплавание! Англичане здесь первые и, надо признать, еще долго ими будут. Но почему Россия до сих пор лишь борется за второе место с Францией, Испанией, Голландией и Швецией?
Взгляд графа полз по карте. Следующая война будет на море, это ясно. Пятьсот лет назад Ганза уничтожила балтийских пиратов. Не более пятидесяти лет назад окончательно исчезло пиратство средиземноморское. Пиратскую республику Великой Атлантики тоже пора додавить. Вытесненные с материка скандинавские пираты потеряли в сущности всего лишь несколько баз. Вот Исландия, главное их гнездо. Вот далекий и холодный Шпицберген, где пленные умирают от непосильной работы в угольных шахтах. Вот побережье Гренландии, там среди угрюмых скал найдется немало освоенных пиратами бухт. А вот Ньюфаундленд – Новонайденная Земля – одинокий кусок суши в океане, населенный потомками Лейва Счастливого, мирными пахарями и лесорубами, получающими за свой труд долю в пиратской добыче. Ньюфаундленд пираты просто так не отдадут, но именно с него придется начать тем, кто захочет избавить Европу от норманнской язвы. Кто это будет – неизвестно. Ясно только, что не англичане…
Неужели опять придется русским?
Да, если их к тому вынудят. И первые заинтересованные в этом – дети Альбиона. «Дестроу экскрикшнc» – как вам это нравится?
Дураку понятно, что кодовая фраза, но в чем ее смысл?
По какой-то причине Лопухин изобразил на лице гримасу. Затем мелким, но твердым почерком вывел на четвертушке бумаги следующий необычный список:
1. Кал
2. Моча
3. Пот
4. Семя мужское
5. Половой секрет – как мужской, так равно и женский
6. Слезы
7. Чешуйки ороговевшей кожи (в т.ч. перхоть)
8. Молоко материнское
9. Кровь
10. Лимфа
11. Углекислота и иные отходы процесса дыхания
Погрыз самопишущее перо, поморщился и добавил:
12. Ногти
13. Волосы
14. Слюна???
15. Ушная сера
16. Сопли и мокрота
17. Гной
18. Околоплодные воды
19. Плацента
20. Содержимое желудка???
Следующие четверть часа граф сидел в задумчивости, но, видно, не выдумал для пополнения списка никакой новой гадости. Тогда кликнул Еропку.
Тот явился не сразу. По помятой физиономии легко читалось: опять дрых, Лодырь Лентяевич.
Ничего страшного, сейчас проснется. Есть средство.
– Слетай-ка в лазарет к доктору Аврамову. У тебя морская болезнь.
Еропка вытаращил глаза.
– Да что вы, барин? Нет у меня морской болезни.
– Не спорь, я лучше знаю. Вон как рожу-то тебе перекосило. По-моему, ты даже опухать начал. Спиридон Потапович тебе микстуру даст. Толку от нее нет, но больному все равно полагается лечиться.
– Да вот вам истинный крест, барин, не тошнит меня ни чуточки! С чего и затошнит-то, когда море спокойное?
Лицо графа приняло задумчивое выражение.
– Если нет морской болезни, придется ее приобрести. Как мыслишь, на верхушке мачты тебя скорее укачает? Знаешь, что такое салинг?
Еропка не знал, что такое салинг, но уже догадывался, что это отнюдь не то место в трюме, где хранятся бочки с салом.
– Господь с вами, барин! – жалобно возопил он, отступая на всякий случай на шаг. – Есть у меня морская болезнь, есть! Ой, худо мне…
– Давно бы так. Из лазарета назад не торопись. Синей, бледней, шатайся, закатывай глаза и так далее. Выпьешь микстуру и сразу выздоравливай, пусть Аврамов удивится. Заведи с ним беседу о медицине. Скажи, что интересуешься. О морской болезни поговори отдельно. Спроси между делом, подходит ли рвота под определение «экссудат» с физиологической точки зрения. Экссудат. Запомни это слово. Оно латинское и означает «выделения». Скажешь, что вычитал в книге. Потом то же самое спроси о слюне, тоже как бы между делом. Понятно?
Таращить глаза в ответ на столь странное приказание Еропка не стал – привык, что графу иной раз приходят на ум еще и не такие причуды. Но от вопроса все-таки не удержался:
– Зачем это вам, барин?
– Поспорил на пари с Розеном. Ступай.
– Все сделаю, барин, будьте благонадежны…
Слуга отсутствовал дольше, чем предполагал Лопухин, а когда вернулся, борода его была мокра, правый глаз нервически подергивался, а бледно-зеленый цвет лица просто пугал.
– Что с тобой?
– Микстура, барин, – прохрипел слуга. – То не было морской болезни, а как микстуру выпил – вот она…
– Ступай на воздух, полегчает.
– Сей минут, барин. Доктор посмеялся и сказал, что ни слюна, ни рвота, – Еропка судорожно дернул кадыком, – экссудатом не считаются. Слюна – она только у верблюдов экссудат, да и то в брачный сезон. Вот оно как выходит.
– Ладно, иди. Спасибо.
– Еще он сказал, чтобы я не читал книг, раз все равно ничего в них не понимаю. Барин, может, не надо мне этой «Одиссеи»? Хуже только будет, ей-ей.
– Не будет. А пожалуешься еще раз – заставлю после «Одиссеи» прочесть «Энеиду», уразумел?
Угроза подействовала не хуже микстуры – слуга сильно изменился в лице, после чего зажал обеими ладонями рот, выбежал из каюты, гигантскими прыжками взлетел по трапу на верхнюю палубу и перегнулся через фальшборт.
