Дядя Сероб хлопал Алёшу по плечу и говорил, что он что-нибудь обязательно придумает.
Этот колоритный тип может.
Пришла Катя со своим дядей Ваней. Подтянулись алёшины дядья Ерванд и Азат. Вся эта братия начала придумывать план. С криками и обниманиями решили — невеста завтра спрыгнет в натоптанное место под балконом второго этажа. Дядя Ваня заберёт её, и в ЗАГС на машине. Там быстренько распишут. А родителей жениха и невесты поставят перед фактом… На том, и порешили…
Услышав шум, зашёл в «дамскую» комнату на этаже. Дарья костерила своего оболтуса за мошенничество. Тот во время учёбы выклянчивал деньги на пирожок или бублик, а сам покупал «Советский спорт», вырезал фотографии с «моментами» и приклеивал в специальный альбом. Вовка стойко сносил нападки «мамы», понимая, что раз накосячил, то нужно отвечать. Выдав всё, что накипело, Даша прижала к себе Вовку и поцеловала в макушку.
— А твою Алевтину-Валентину взяли вчера на отбор… — строгая менторша переключается на рабочую волну, — Видела её пробы. Дети будут в восторге от такой тёти. Белов прям сиял, как медный таз… Лёва на отходную тебя позвал? Я там хочу для него новые песни спеть… Ну, что ты недавно показал. Николай Александрович, хоть и со скрипом, меня за свою уже принял, а вот лёвина мама, Елена Михайловна, всё мечтает его на дочери своей подруги женить. Она ещё в прошлом году их сводила. Но они повстречались пару раз и всё… Лёва, конечно, ещё тот кобель, но если женится, то я то уж ему бубенчики придавлю…
Я посмотрел на стервозно улыбнувшеюся «невесту» и, вздрогнул, вспомнив недавнее дементьевское придавливание.
Перед началом совещания на СТО, Шестернёв отозвал меня в сторону и рассказал обстановку. В Павлово на опытное производство аналога немецкой машины он пригласил своего друга, которого по состоянию здоровья из директоров выперли. А «больной» рвался всем доказать, что есть ещё порох… Этот к декабрю и опытные машины обкатает и техпроцесс оптимизирует. Мастерство не пропьёшь…
По словам Шестернёва, итальянец Данте Джакоза был взбешён переговорами наших чиновников с представителями «Рено». Французы тоже брались за выпуск малолитражки и даже за меньшее вознаграждение. Если сегодняшние переговоры по итальянской машине зайдут в тупик, то обидчивый конструктор грозился уехать домой.
— Если бы его чем нибудь заинтересовать? — качает головой Владимир Владимирович.
— А если предложить систему безопасности в автомобиле? — предлагаю я, — Ремни безопасности, подушка, подголовник, складывание руля.
— У нас аварии происходят на скоростях 30–40 км в час. Ведь если быстрее разгонишься, то на очередной колдобине колесо оторвёт на хрен. — Партнёр, переварив моё предложение, продолжает. — Были уже предложения… Про ремни точно слышал. А в Америке по-моему уже ставят на какую-то модель. Но, это увеличит стоимость и усложнит техпроцесс. Не… Министр не даст добро. Так, что не высовывайся.
Не высовываясь, я просидел пока министр выступал с планами производства легковых автомобилей на следующий год. Он затем огласил результаты тестирования на подмосковном полигоне наших «Победы», «Москвича» и итальянского «Фиата Тополино». «Итальянец» не выдержал гонки с нашими «броневичками» и, после многочисленных поломок, сошёл с дистанции. Конструктор Джакоза эмоционально отреагировал на неприкрытый втык. Мол, на новой более лёгкой машине будут усилены некоторые узлы. Но, если советское руководство не заинтересовано в сотрудничестве, то он умывает руки… В его мечтах была массовая надёжная и безопасная машина которую можно хоть в Европу, хоть в Америку продавать. А у нас может получиться что-то типа ситроеновского «гадкого утёнка 2CV», на который без слёз не взглянешь. И чем мы собираемся удивлять Европу? Чем? Ни одной свежей мысли…
Тут он рассказал про машину своей мечты. С цифрами, чертежами, плакатами. А в конце спросил чем мы сможем улучшить его детище, чтобы и Европа и Америка ахнули…
Министр поглядел на Шестернёва. Тот кивнул на меня. И министр попросил меня «высунуться», то есть выступить. Я, выпив водички для сбора мыслей в кучку, задвинул речугу про быстрое увеличение количества машин на городских и междугородних трассах, про улучшение качества дорожного покрытия, позволяющее разгонять машину до трёхзначных скоростей. Здесь на одно из первых мест выходит безопасность водителя и пассажира при аварии. Рассказал в общих чертах про ремни безопасности, аварийную подушку, подголовник кресла и складывающуюся при ударе рулевую колонку. Подкинул идею, что в автомобиле должен быть кокон безопасности для людей и зона деформации, которая сминаясь при столкновении, гасит импульс удара. Джакоза ещё раз переспросил название моей должности, и пока итальянец пребывал в прострации — наш министр дал указание газовским и москвичёвским конструкторам разработать невиданную доселе систему безопасности для проектируемого автомобиля. Джакоза после перевода впервые на этой встрече улыбнулся и протянул министру руку. Сделка была заключена.
На вечер в «Прагу» прибыли с Колесниковой загодя. Наглаженные, при орденах. Гуляев с Трошиным тоже обещали приехать. Ведь мы были, так сказать, на добивку. А перед нами Бернес, Шульженко, Великанова. Каждый начинающий артист мечтал бы выступить с ними в одном концерте. Вот наш молодой «Фигаро» и старался быть и здесь и там…
Чтобы не мариноваться в маленьком зале, отведённым под размещение артистов и лиц сопровождающих руководителей государства, я вышел в фойе, где Бернес потягивал сигареты и, от делать нечего, представлял мне потихоньку прибывающих гостей. Вот заходит генерал-полковник с усиками «под Гитлера».
— Это товарищ Кобулов. Из довоенных друзей Лаврентия Павловича.
Марк Наумович, вероятно, хотел ещё что-то добавить про одного из организаторов громких процессов и акций, но, глянув на внимательно слушающего нас товарища в штатском, передумал.
— Юра… Я ведь могу тебя так называть? Так, вот. Юра, я тогда на телецентре услышал несколько твоих песен… Нет, нет… Не отпирайся. Апсолон их на себя просто записывает. Мне уже доложили… Ну, так вот… Он мне уже одну песню «подарил». Я её сегодня впервые исполню. Но, он человек настроения. Мне сложно с ним иметь дело. (Видать дерёт за песни круто). Мог бы ты для меня написать несколько лирических песен. О войне, о любви… Я ведь с концертами по стране езжу. Нужно что-то новое… А не только про шаланды… Ну, ты как… Деньгами не обижу. А песни на себя пусть Апсолон оформляет. Я не против. Лады?
И протягивает мне руку.
Ну почему мне так не везёт. Всё время твержу себе о концентрации на спорте, а тут и ремни безопасности вбросил и на новые песни вот подписываюсь. Марк Наумович же с меня живого не слезет. Со своими коллегами по цеху замордуют до потери пульса. Хотя… Зачем Бернесу кормить конкурентов? Да и мне осенью в Горький. Продержусь как-нибудь. А с Апсолоном песни для Бернеса оформим отдельным устным соглашением…
Жму протянутую руку, и добавляю:
— Только я Вам сам буду песни предлагать. Без всяких заказов и сроков…
Артист кивает, и поглядев на вновь прибывшую парочку, с показным менторством представляет:
— Мир Джафар Багиров. Первый секретарь Азербайджана. Давнишний друг Лаврентия Павловича. У Багирова сын в войну как и у многих из Кремля был лётчиком. Погиб, когда таранил немецкий самолёт. Я эту историю в Баку перед концертом слышал…
Тем временем заходит ещё один генерал. Кивает нам, узнав Марка Наумовича.
— Генерал Меркулов. С товарищем Берия чекистом на Кавказе начинал. — со значением произносит артист, — Лично мне на одном вечере рассказывал… Творческий между прочим человек. Пьесы для театра сочинял. Но, Иосиф Виссарионович, говорят, как узнал, то запретил… Нечего мол разбрасываться.
Это прям про меня…
А вот и главные действующие лица. Берия, Маленковы и Булганины. Марк Наумович. улыбаясь, кивал как китайский болванчик, пока элитные пары шествовали в банкетный зал. Бернес идёт к конферансье на сцену, а я в боковой зал для ожидающих…
