три часа казачки обязательно сунуться, — я протянул Петру Сергеевичу два листа бумаги с нарисованной мною картой маршрута и долиной. — Возьми. Война, даже такая маленькая, штука дурная, все может быть. Здесь все написано, мало ли что. Я с Ерофеем к дозору на тропе.
— А может тебе, Григорий Иванович, не надо? — Петру Сергеевичу моя затея явно не понравилась. — Ты ведь самый ценный у нас.
— А как я буду людям в глаза смотреть? — вопросом на вопрос ответил я. — Настоящие вожди рождаются в бою, об этом говорит вся мировая история. Казаки полезут, а опытнее меня бойца нет, поверь мне, — я успокаивающе улыбнулся. — Мы обязательно отобьемся.
Через час мы были на позициях дозора, оставив лошадей с двумя коноводами в пятидесяти метрах сзади в небольшой лощине, почти свободной от леса. Коневоды были молодые братья-близнецы Кузнецовы, что было сразу видно, оба были на одно лицо и очень похожи на Василия Ивановича.
— С лошадками совладаете? Надо что бы они помалкивали, — Ерофей решил еще раз уточнить их главную боевую задачу.
— Не беспокойтесь, ваше благородие, в лучшем виде все будет, — ответил один из братьев, наверное тот кто считался из них старшим. — Мы же с лошадушками почти братья, они нас любят и уважают. Просьбы наши всегда выполняют. Куда мы туда и они.
— Это точно, куда вы туда и они. На Енисее так и было, — Ерофей обернулся ко мне, — я думал ну ни за что лошади в Енисей не пойдут, а они постояли с ними на берегу, пообнимались и поплыли лошадки через реку.
Слушая Ерофея, я подумал: «Голову ломаю, как правильно обращаться? А работа с личным составом уже проведена. Раз командир, то, как минимум, благородие».
Глава 8
Дозор замаскировался на опушке леса и наша позиция была почти идеальной, развилка тропы была перед ним, слева был уже непроходимый берег Енисея, а справа совершенно непролазный бурелом, что было проверено Ерофеем лично.
Рисковать мы все равно не стали и резерв оставили у переправы через Казыр-Сук. Так что у казаков получалось численное превосходство, которое я надеялся свести на нет прицельным огнем из штуцеров.
Ерофей неожиданно достал из своей походной сумки две подзорных трубы.
— Подарок Петра Сергеевича, — одну он протянул мне, другую засунул за пазуху и полез на высокий кедр за нашей позицией.
— Диспозиция такая, — Ерофей спустился с дерева очень быстро, — я попал на самую интересную часть казачьего совещания. Короче их сейчас тридцать два человека. Версты полторы до них, штуцеров у них нет. И думается мне, они знают, где мы. Я видел, как один из казаков вышел из леса. Сейчас они садятся на лошадей. До них верст восемь не более. А знаете, что самое интересное я увидел? — видя наше недоумение, он засмеялся. — Угадать просто невозможно. Они монетку кидали, видать жребием решали, выступать или нет.
— Нам надо выиграть три часа, час уже прошел, — я решил взять инициативу в свои руки. — Ерофей ты не против? — Ерофей молча кивнул. — Делаем так, подпускаем их на расстояние выстрела, бьем из штуцеров…
— Ваше светлость! — перебил меня Шишкин, показывая назад. В десятке метров от нас из-за дерева вышел один из наших коневодов и с ним одетый в меховую одежду какой-то человек. За его спиной я увидел лук и колчан со стрелами.
— Подкрепление прибыло. Это Ванча, — доложил коневод. — Он к нам прибился, когда вдоль Алтая шли. Потом потерялся, думали погиб. А он только что пришел в отряд и сразу нам на помощь поспешил, — коневод был очень рад появлению Ванчи.
— Здравствуй Ванча. Русский знаешь? — спросил я.
— Немного знаю, я пять зим с русскими жил, — легкий, непонятный акцент. — На сто саженей из лука белку бью в глаз без промаха, — я кивнул в знак согласия, посмотрим на деле возможно ли такое.
— Продолжу. Поляна как раз саженей сто-сто пятьдесят. Нас я думаю, они по любому обнаружат. И если они не дураки, то сразу из леса лавой пойдут. Это их единственный шанс. Мы втроем, фельдфебель, капитан и я успеем пальнуть из штуцеров, трех-четырех должны завалить. Ванча, ты бьешь из лука, — алтаец молча кивнул.
На противоположной стороне леса раздалось конское ржание.
— Вот они и подходят. Коневоды ведите коней, — отдав команду коневодам, я повернулся к остальным. — Кусты видите? Это пятьдесят саженей. Как лава поравняется с линией кустов, залп. И сразу на коней. Сабельного боя не избежать, — а теперь надо узнать все-таки мнение нашего командира, а то как-то не хорошо. — Ерофей Кузьмич, согласен?
— Полностью, — капитан бросил руку к труголке.
— С Богом!
Через полчаса на противоположной стороне опушки из леса выехали казаки и казачья лава пошла в атаку. Я выстрелил из штуцера, кажется попал, схватил приготовленное ружье и скомандовал:
— Пли!
Треск залпа наших ружей! Обернувшись я увидел коневода сзади в паре метров и тут же вскочил в село. Казачья лава метрах в сорока. Я выхватил саблю из ножен. Все у меня получалось на каком-то автомате, но быстро и правильно. Тот казачий офицер был добрым воякой.
Когда-то один из моих учеников после прочтения «Тихого Дона» обратился ко мне с совершенно неожиданной просьбой. Он, как и я был левшой и, прочитав про то, как Григорий Мелехов перебрасывает в бою шашку из правой руки в левую, предложил мне попробовать проделать этот фокус. Пробовали мы это с ним сидя на стульях. И у нас что-то даже получалось.
Сегодня ночью я вспомнил про ту забаву и несколько раз попробовал сделать это на скаку. И вот сейчас я в реальном бою хочу применить этот прием.
Я выбрал ближайшего ко мне казака. Почему-то я был уверен, что это офицер. Он тоже выбрал для атаки меня. Новое, недавно обретенное чувство подсказало мне, что он не уверен в себе, монетка просто убила его уверенность в себе!
Еще мгновение и будет сшибка, он хоть и не уверен в себе, но биться будет. И он был здоровее меня и намного. Казак сместился в седле, я как в замедленном кино увидел, как его рука с
