моей стороне. Патентного права в классическом виде еще нет, а есть какие-то привилегии, в которых еще предстоит разобраться. Но кому надо, Астафьев объяснит, кто окучивает этот бизнес. А позже оформим привилегию. В любом случае основные права на производство игр пойдут в фонд, так что моральных терзаний у меня нет.
Перед ужином немного отдохнули, все-таки нагрузок с впечатлениями хватит и для человека из XXI века. Тем не менее все с нетерпением ждали обещанную новинку. Когда лакей принес деревянные маски и очередную колоду, то на лицах гостей появилось некоторое разочарование. Наверное, подумали, что будет какой-то мини-карнавал.
– А теперь просыпаются разбойники, – произношу в полной тишине.
Играем уже часа два. Как всегда, душновато и попахивает гарью от свечей, но к этому я давно привык. Название «Мафия» заменил на «Разбойники», но смысла это не меняло. Глаза открыли Салтыков и Нарышкина.
Серьезный и весь такой правильный граф и тихоня полька. Идеальные разбойники, чувствую, победа будет за ними. Сказать, что игра увлекла компанию, – значит не сказать ничего. «Разбойники» просто сразили всех присутствующих наповал. Ничего, это только начало, я вспомнил с десяток популярных игр, которые буду планомерно внедрять.
2
Завтрак опять был позднее, уменьшилось только число гостей. Ранним утром нас покинули Салтыков с Кикиным: службу никто не отменял. Также не было Браницкой, наверняка побежала на доклад к императрице.
– Константин, ты понимаешь, что уже не только двор с Царским Селом, но и весь Санкт-Петербург говорит исключительно о новых играх? Еще мы устроили игру в заговорщиков, закрывшись от внешнего мира на два дня, – с улыбкой произнес Александр. – Как теперь отбиваться от желающих поиграть в новые игры?
– Отбиваться не надо. Завтра пост, и подобные развлечения запрещены, – улыбаюсь в ответ. – Самым нетерпеливым твой гофмейстер передаст карточки с адресом купца Астафьева, у которого можно приобрести новинки. Кто успеет, тот купит. Я не знаю, какое количество колод карт, масок и шаров готово, но думаю, хватит не всем. Заодно предлагаю после завтрака обсудить наш фонд. Теперь, я думаю, нет сомнений в его успехе?
Головина и Шаховская с большим энтузиазмом восприняли идею фонда. Нарышкиной понравились игры, но фонд оставил ее равнодушной. Мнение француженки мне было неинтересно. Остальные присутствующие, кроме нее, согласились сделать взнос для развития производства. В первую очередь решили приобрести типографию. Обсудили структуру организации, как будет распределяться прибыль и кому в первую очередь помогать. Объяснил, что минимум половину доходов нужно вкладывать в развитие производства. Также озадачил новоиспеченных организаторов кадровыми вопросами. Для начала необходим был нормальный управляющий. С одной стороны, в столице было много образованного и знающего народа, с другой – проходимцев тоже хватало.
Подал народу идею, что лучше создавать все заведения по типу учебно-производственных общежитий. Это касалось в первую очередь сирот и детей бедняков. Для калек и стариков предложил выкупить землю и построить что-то типа дома престарелых с собственным небольшим хозяйством. Как вариант, в Эстляндии: народу там мало, и можно дешево приобрести землю или какое-нибудь поместье. Еще предложил использовать опыт солдат-калек. Потерянная рука или нога не лишали человека разума и навыков. Отличные работники прозябают на паперти, спиваются и умирают от голода. А так мы имеем готовых воспитателей, пусть и низшего звена.
Многие мои предложения были новаторскими для этого времени. Не раз ловил на себе недоуменные взгляды Александра, он точно не верил, что после удара головой его братик превратился в титана мысли. О детальной проработке схемы функционирования фонда никто не задумывался. Написали что-то типа устава и общих тезисов. Обсуждение было жарким и эмоциональным. Уже в процессе поняли, что нам необходим секретарь-делопроизводитель, а в будущем и целый штат помощников. Пока роль секретаря на себя взяла Шаховская. Александр собирался завтра ознакомить императрицу с нашей идеей и получить ее одобрение. Если Екатерина откажет любимому внуку, то даже не знаю, как быть.
После обеда продолжили обсуждение, но большинство вещей было согласовано, поэтому перешли на самые разные темы. Конечно, не обошли стороной политику. Сидим, пьем чай в гостиной, окна открыты, погода солнечная, почему бы не почесать языками на общие темы. Для начала обсудили последние события при дворе, от которых я был очень далек. Далее перешли к обсуждению происходящего в Европе. Я не скрывал своего критического отношения как к Европе, так и к ярым поклонникам всего европейского.
– Почему вы так негативно относитесь к европейской культуре и обычаям, особенно к Франции? – задала вопрос Головина. – Наверное, всему виной все эти революционные события? Ведь подлинная французская культура не имеет никакого отношения ко всем этим ужасным якобинцам.
Недаром я целый день провоцировал ее французскую подругу. Вот Головина и встала своей аппетитной грудью на защиту воблы-герцогини и ее родины. Надо не отвлекаться на шикарные полушария, распирающие лиф красного платья Головиной. Под европейской культурой она наверняка подразумевала и католическую веру. В моей истории Варвара перешла в католичество, что не сделало ее счастливой, это как минимум. Такие кадры, как графиня, нужны России. Сделаю для начала попытку оставить ее дома, а далее дело техники. Именно Варвара подала несколько дельных советов по организации фонда, чувствуется, что есть у нее опыт управления поместьем. Пусть лучше приложит свою кипучую натуру к делу помощи русским людям, чем живет в иммиграции.
– Ничего не имею против чужой культуры. Но восхищаться выгребной ямой под названием Париж? Соглашусь, что часть его архитектуры красива, но не более чем у других европейских столиц. Превозносить город, который пропах зловонием и распространяет его на десятки верст вокруг, – увольте. Уважать обычаи французского дворянства, которое моется в лучшем случае раз в неделю, а чернь даже не знает, что это такое? Восторгаться людьми, изображающими из себя главных ценителей прекрасного и одухотворенного, при этом являются просто разодетыми в шелка лавочниками, которые за грош продадут родную мать? Я не спорю, в этом веке Франция дала миру большое число мыслителей, философов, писателей. Но может, они появились именно вопреки той ущербной морали, нравственному разложению и грязи, как телесной, так и духовной? А еще всеобщему лицемерию, которым уже много лет поражено французское общество. Эдакий противовес всеобщей вакханалии и упадку, который далее закономерно перерос в революцию. А во что превратилась их церковь? Да и когда она была образцом совершенства?
– По-вашему, только французское общество подвержено всем тем ужасам, о которых вы рассказываете? – вступила в разговор Шаховская.
Она явно намекала на весьма свободные нравы при дворе Екатерины. Приятно общаться с умными людьми: не все присутствующие поняли, о чем спросила фрейлина.
– В других странах
