К сожалению, обстановка не способствовала тому, чтобы затевать склоку с данной организацией. Увы, но абвер уже не являлся той мощной и всевластной структурой, которая могла диктовать правила игры. Тем более — такой конторе, как СД. Вдвойне обидным являлся тот факт, что начатое здесь дело, сама его идея — принадлежали полковнику. Он — и никто иной, смог увидеть в ворохе разрозненных донесений и сводок то самое зерно, из которого могло в будущем вырасти что-то грандиозное. Лахузен сам привлек к делу фон Хойдлера, пользуясь своим давним знакомством с профессором. Ну и что с того, что тот занимает какой-то там пост в Аненербе? Мало ли в рейхе таких полумистических контор? Одно дело — ворошить замшелые манускрипты и совсем другое — решать столь многообещающие головоломки! Да они должны быть только благодарны абверу за то, что он привлекает их к своей работе!
Но вот ожидать того, что, получив доступ к такой информации, Аненербе развернётся со всей стремительностью атакующей кобры — не мог никто! И менее всех — сам Лахузен. Услышав в телефонной трубке голос начальника охраны, полковник в тот день даже не нашелся, что ему ответить. На объект, в сопровождении взвода СС, прибыл профессор. Ну, прибыл… так он тут работает! Но вот его сопровождение… Гауптштурмфюрер Мадсен, приехавший вместе с профессором, предъявил растерянному гауптману Берховену свои полномочия. Там черным по белому указывалось на то, что вся внутренняя охрана объекта отныне осуществляется спецподразделением СС. Как и пропускной режим — он теперь совершенно не зависел от Берховена. Кого пропускать внутрь — это уже будут решать эсэсовцы. Подписи на документе однозначно свидетельствовали о том, что какие-либо попытки возражать совершенно неуместны и бесполезны. Гауптман просил инструкций, но что мог ему ответить Лахузен? Он не был готов к такому неожиданному повороту и ничего не мог посоветовать начальнику объекта. Что-то пробормотав в трубку, он опустил её на рычаг и постарался собраться с мыслями.
Кто это?
Кому принадлежит сама идея об отправке СС на объект абвера?
Доложить адмиралу?
Мысль правильная — но что скажет на это Канарис?
Потребует объяснений?
Естественно, а что ему ответить?
Но — делать нечего, докладывать все равно нужно…
Против ожидания, адмирал выслушал доклад молча и никаких критических замечаний в его ходе не сделал. Ободрённый этим, Лахузен закончил уже не с таким мрачным настроением.
— У вас всё, Эрвин?
— Да, экселенц.
— Так-так-так… — Канарис зачем-то переложил папки на столе. — А непрост оказался этот ваш профессор! Как он нас всех переиграл, а?!
Полковник только руками развел — что было говорить?
— Ведь я всегда подозревал, что фон Хойдлер — это тот ещё мастер морочить людям головы! — Канарис сплел пальцы рук и, поставив локти на стол, подпер сплетенными пальцами подбородок. — М-м-м-да… И что вы теперь собираетесь делать?
— Экселенц, но разве в этой ситуации возможно вообще что-нибудь сделать? Доклады от профессора перестали поступать — он ссылается на руководство Аненербе, которое прямо запретило ему информировать кого бы то ни было, кроме данной организации…
— Это-то я понимаю. Не понимаю другого — на что рассчитывали вы?
— То есть? — опешил Лахузен.
— Ну, хорошо, давайте немного пофантазируем! Миссия профессора увенчалась успехом — он вытянул из этого русского что-то невероятное! Способ впадения в транс или методику раздвоения личности… не знаю, что вообще в подобном случае можно вытянуть? И что в результате? Мы резко усилили бы свою военную мощь? Каким образом, позвольте вас спросить?
— Но этот русский в бреду говорил такие странные вещи…
— В бреду, Эрвин! Не сомневаюсь, что и вы, не дай вам бог попасть под минометный разрыв, в б р е д у смогли бы такого наговорить… У неподготовленного врача, да ещё и неосведомлённого о вашей истинной профессии, просто ум помутился бы от таких новостей!
— Но, экселенц, если допустить, что все то, что наговорил русский — это правда…
— То — что? Мы выиграем войну в три дня? Каким, простите, образом?
— Но профессор… он сказал, что подобные исследования могут перевернуть целые области науки!
— Какой? Психологии? А как это влияет на военные действия? Если не ошибаюсь, фон Хойдлер ничем иным никогда и не занимался. Хорошо, допустим, что мы смогли вылечить пару сотен душевнобольных, потерявших рассудок после бомбежек… И что? Военная мощь рейха многократно возрастёт за их счёт? Ах, да… он ещё и исторические изыскания проводил… угу… Раскопаем, стало быть, десяток старых захоронений и найдём там… А что мы там найдём? Заметьте, Эрвин, я пока склонен рассматривать только варианты положительного разрешения работы профессора! И ничего не говорю о том, кому, а главное как придется отчитываться в случае неудачи! А ведь придется… Слишком большие авансы выдал фон Хойдлер очень серьезным людям — ошибки ему не простят!
— Экселенц! Так вы… вы все знали и без моего доклада?
— Эрвин, друг мой, зачем я тогда сижу в этом кресле? Хорош бы был начальник абвера, не имеющий с в о и х источников информации! — адмирал неожиданно улыбнулся. — Профессору надо сказать спасибо — и вы лично это сделаете!
— Вы полагаете… — полковник на секунду запнулся, — что я должен сам…
— Именно, друг мой! Именно — сами! Если фон Хойдлер выиграет — мы были теми, кто натолкнул его на это. А вот если проиграет… то он взялся не за свое дело!
— И СД в данном случае…
— Будет выглядеть не лучшим образом — отчего вы полезли туда, где ничего не понимаете? Отобрали перспективную разработку у профессионалов своего дела — вас ведь можно к ним отнести?
— Полагаю, что…
— Можно! Ваша скромность весьма похвальна, но уж в этом-то случае я знаю, о чём говорю! Ну, а взамен оказанной Аненербе и СД любезности, мы же можем чего-нибудь и попросить, ведь так?
— Вообще-то, экселенц, — обрел ясность мысли Лахузен, — все операции по добыванию нужных людей — это и так наша прерогатива. В данном случае СД нам не конкуренты.
— Вот-вот! Мы, так уж и быть, достанем вам, господа, кого-нибудь… Ну, а попутно и свои некоторые вопросы решим… это ведь будет вполне по-джентльменски, не так ли? Мало ли к т о попадёт в нашу ловушку? Вы меня хорошо поняли, полковник?
Вспоминая сейчас этот разговор, Лахузен неторопливо шел по коридору, следуя за провожатым. Он не был тут не так уж и много времени, но профессор со своей командой, надо полагать, время даром не теряли. Некоторые двери были заменены на более основательные, многие окна занавешены плотными тяжелыми шторами. На полу появились ковровые дорожки, скрадывавшие звук шагов. Идешь по такому коридору и совершенно непонятно, что это? Больница или какое-то иное учреждение? Нет, всё-таки больница! Неуловимый запах лекарств еле ощутимо повис в воздухе, пробиваясь через все прочие запахи. Странно, зачем это нужно профессору?
